Антуан Де Сент-Экзюпери. Небесная птица с земной судьбой - читать онлайн книгу. Автор: Куртис Кейт cтр.№ 137

Книга показалась настолько важной, что три недели спустя Эдмон Жалу добился второго обзора «Планеты людей» в том же самом литературном еженедельнике. Далекая от коллекционирования случайных экспериментов, «Планета людей», утверждал он, стала работой моралиста, который, не будучи домоседом, мог бы выдержать сравнение с Монтенем или Прустом, поскольку в его сердце звучит голос Сократа: «Познай себя». И хотя «краткий фирменный» стиль Сент-Экзюпери иногда тяготел к патетике, его моральное кредо было существенно схоже с таковым у Ницше, Карлиля, Эмерсона. «Нужно принадлежать классу «суперменов», или «героев», или «представительных людей». Этика, никак не связанная с аристократизмом, проявляется вопреки всему. Каждый индивидуум может стать тем или другим, если чувствует свое призвание или у него есть желание. Но жизнь мелка, если он отказывается от своего призвания или если не будет в состоянии последовать своему желанию.

Хорошо, что работа, подобная «Планете людей», возвращает нас к первоистокам, и делается это со зрелой и поэтической серьезностью, без позерства или показной роскоши. Нам давно не доводилось читать столь интересных книг, как книга г-на Сент-Экзюпери».

Таково было и мнение Французской академии, или, во всяком случае, Анри Бордо, возвратившегося из Германии и столь увлеченного своим попутчиком, что он решил посвятить свою следующую книгу ему. Но потребовалось все красноречие, которое он смог мобилизовать, чтобы преодолеть предубеждение своих товарищей-академиков, возражавших против присуждения Сент-Экзюпери Гран-При Французской академии, поскольку «Планета людей» романом как таковым не являлась. Формально они были правы, но Бордо смутил их, вопрошая, какого иного автора они могли бы назвать, чтобы его творение демонстрировало такую же элегантность стиля, наполняло характеры героев активной жизнью и читалось бы с таким большим интересом, – именно этих качеств ждали, в конце концов, от романиста. Нокаутированные таким доводом, коллеги Бордо сдались, и «Планета людей» получила торжественное признание Французской академии как лучший роман года.

* * *

Год 1939-й даже меньше, чем когда-то 1932-й, способствовал эйфории. Но подбодренный неожиданным признанием и освобожденный наконец от бремени долгов и обязательств перед газетчиками и друзьями-издателями, Антуан де Сент-Экзюпери был готов позабыть проблемы все более мрачнеющего мира и позволить удовольствие побаловать себя кратким мигом весеннего восторга. На пасхальные каникулы он оставил Париж и отправился в Сен-Амор, известный своими винами и «пуле де Бресс», где жена Леона Верта, Сюзанна, имела загородный дом. Это немного напоминало возвращение на время домой: ведь всего в 40 милях южнее находился Сен-Морис-де-Реманс и связанные с ним воспоминания юности.

Одним солнечным утром Верт и Сент-Экс ехали по сельской дороге и решили остановиться пообедать в ресторане на берегу реки Соны. Широкая терраса выходила на сонные воды, и тополя на дальнем берегу купались в солнечных лучах, пробивавшихся сквозь туман. Когда Сент-Экзюпери дотронулся до грубого деревянного стола, изрезанного, совсем как школьная парта, ножами предыдущих посетителей, его вдруг переполнило ощущение почти мистического восторга, наподобие того, что он почувствовал тем вечером на реке Меконг, когда солнце погружалось в плотную ткань джунглей, сплетенную из тропической растительности. Прямо под ними, на самом берегу реки, барочник и его жена наблюдали, как механик восстанавливает их дизельный двигатель.

– Поднимайтесь, выпейте с нами, – весело позвал их Сент-Экс, и троица с благодарностью приняла предложение.

– А я вас знаю, – сказал механик после того, как они присоединились к ним на террасе. – Я видел вашу фотографию в газетах. – Он пошел во внутреннюю гостиную и возвратился с открыткой, чтобы взять у Сент-Экзюпери автограф.

Хозяин баржи и его жена оказались немцами, хотя их баржа называлась «Кусанс» по названию деревни в Юра. Они были с берегов Рейна, объяснили они, и поэтому испытывали презрение к Гитлеру и ко всему его чванливому, самодовольному окружению и всем этим безумным разговорам о войне.

– Мы, немецкие женщины, – объяснила жена барочника, – вовсе не хотим убивать француженок.

Их пролетарские сердца чувствовали все правильно, и немцам хотелось, чтобы пригласившие их за стол французы знали это. Если когда-нибудь их лидеры обезумят настолько, чтобы начать войну между Францией и Германией, трудящиеся массы с обеих сторон Рейна все, как один, поднимутся на восстание. Пацифисты?

Возможно, хотя Верт, с его еврейской осторожностью, позже не переставал гадать, не шпионили ли тогда те двое, не были ли они частью той коварной «пятой колонны», которой предстояло доказать свою необыкновенную эффективность в ускорении разгрома 1940 года. Но подобная мысль даже не мелькнула у Сент-Экзюпери, переполненного ликованием от этого кратковременного братания между немецкой парой и французским механиком. Было нечто особенное в том перно, которое они тогда пили, во вкусе доброго крестьянского хлеба и деревенской колбасы. И Антуану хотелось, чтобы весь мир разделил с ним это удовольствие. И прежде чем они завершили ленч, вернее, не успели к нему приступить, он предложил Верту: «Давайте заедем к Саллю и удивим моего друга». Верт, уже совсем не молодой (ему пошел седьмой десяток), пытался возразить, но напрасно. Проехать на машине 350 километров, только чтобы удивить старого школьного друга, – слишком серьезная задача для одного дня. Но Сент-Экс настаивал. На очаровательном провансальском хуторе Салля (он так часто гостил там) было полно места, и, кроме того, оказалось, что друг Антуана Анри де Сегонь находился неподалеку в Арле. Еще одна причина предпринять вылазку.

В тот же вечер, как раз когда Шарль Салль и его жена садились обедать, свет от двух больших фар и неистовое гудение рожка «бугатти» у ворот сообщили о неожиданном прибытии нескольких посетителей, по крайней мере один из которых явно сильно проголодался. Кутеж продолжался несколько дней. Из Арля привезли Анри де Сегоня вместе с его приятелем, Пьером Далозом, архитектором, с которым Сегонь встретился в одной из своих горных экспедиций. Вместе они посетили романскую церковь Сент Жилль, одно из мест, куда в Средние века стекались паломники и где Сент-Экзюпери загадочно исчез и только после нескольких минут поисков был обнаружен в кондитерской, окруженный двадцатью детишками, слизывавшими остатки эклеров с пальцев. В Аг-Море, когда они карабкались на башню Констанции, Сент-Экс исчез снова, на сей раз чтобы принять участие в игре в шары с местными жителями, столь довольными его компанией, что в кафе, куда они все направились после, сын владельца, живописец, пожелал расстаться ради него с небольшим витражом, на котором он нарисовал черного быка. Вечером, по возвращении в Тараскон, они уселись погреться у поблескивающего очага, жена Далоза развлекала их декламациями поэм Федерико Гарсия Лорки.

Сент-Экзюпери сиял. «Как замечательно!» Снова и снова повторял он: «Как отлично, что я соединил вместе моих трех лучших друзей» (он имел в виду Верта, Салля и Сегоня).

Четвертый отсутствовал: Гийоме, кому он посвятил «Планету людей». Еще до смерти Мермоза Гийоме стал рекордсменом «Эр-Франс» по числу полетов, совершенных им через Южную Атлантику. Уже прошло больше полутора лет, как они с женой обосновались в Бискароссе, на плоской равнине, покрытой соснами, к югу от Бордо, где большая внутренняя лагуна обеспечивала прекрасные условия для проверки систем гидросамолета при взлете и приводнении. Именно там, в невзрачной сельской гостинице «Отель дю лак и де пэн», Сент-Экс присоединился к ним 29 мая (на сей раз как должным образом приглашенный гость), чтобы отпраздновать тридцать седьмой день рождения Анри. То праздничное событие отмечали и их друг со времен Порт-Этьенна, Жан Люка, и Жак Нэри, радист, с которым Сент-Экс однажды заблудился в «межпланетном пространстве», и жена Нэри, женщина такого «уравновешенного» нрава, что ее прозвали Шквал.