Антуан Де Сент-Экзюпери. Небесная птица с земной судьбой - читать онлайн книгу. Автор: Куртис Кейт cтр.№ 119

Насколько можно догадаться, Сент-Экс получил новый аванс от Рене Деланжа на покрытие расходов по этой поездке. Идея, очевидно, состояла в том, чтобы Антуан описал свои приключения для «Энтранзижан», как во время ливийской аварии. Но по возвращении в Париж он, кажется, решает, что воздушное сражение Прево со львенком могло представлять интерес для застольной беседы, но не больше. Деланж, однако, щедро заплатил заранее, и Антуан чувствовал себя обязанным возместить его тем или иным образом. Он, соответственно, предоставил рассказ о спасении Гийоме из плена Анд, который с литературной точки зрения мог выдерживать сравнение с написанным им о Ливийской пустыне. На описании того случая настаивал еще Андре Жид, когда Тонио впервые поведал ему эту историю в Агае. И вот она наконец появилась в печати 2 апреля 1937 года в номере «Энтранзижан» под названием «Рассказы о полетах над Южной Атлантикой и горными хребтами Анд». Шесть лет понадобилось, чтобы преодолеть сомнения автора, и даже теперь он чувствовал себя обязанным сопроводить свою статью примирительным письмом, где просил прощения у своего друга за то, что воспевал его отвагу и мужество!

Сент-Экзюпери тогда же пришлось отбиваться от клеветы по поводу его другой публикации, хотя он страшно ненавидел эту мышиную возню. В конце января, как раз тогда, когда он направлялся в свою одиссею по Сахаре, вульгарный еженедельник под названием «Вольтер» опубликовал статью, утверждавшую, будто приключение в Ливии – тщательно разработанная липа. Якобы самолет вовсе не потерпел крушение в центре Богом забытой пустыни (где Сент-Экзюпери и его механик чуть не умерли от жажды), а летчик (как декларировалось в статье) спокойно посадил машину недалеко от пригорода Каира, и, чтобы одурачить поисковые самолеты, отправленные на поиски, присыпал песком опознавательные знаки триколора на своих крыльях. Обвинения были глупые и пустые (хотя бы потому, что «симун» Сент-Экса, являющийся гражданским, а не военным самолетом, не имел никаких трехцветных опознавательных знаков на крыльях). Кроме того, даже тупица, минимально знакомый с арифметикой, мог вычислить, что Сент-Экзюпери извлек бы значительно большую для себя пользу, благополучно добравшись до Сайгона и выиграв приз в 150 тысяч франков, чем прибегая к подобной тщательно продуманной мистификации. Сумма, полученная от «Энтранзижан», вероятно, не составляла и пятой части объявленного приза, и, даже если Антуан и разыгрывал всех, три дня отсиживаясь в пригороде Каира, это доказывало лишь богатое воображение человека, написавшего «Тюрьму песка». Во всяком случае, судьи потратили не слишком много времени на принятие решения. Как только дело о клевете в конце концов попало в суд в октябре следующего года, Фернана Десиза, издателя, поместившего оскорбительную публикацию, обязали выплатить Сент-Экзюпери компенсацию в 15 тысяч франков за нанесение морального ущерба.

Гротескные обвинения, опубликованные в «Вольтер», были достаточно типичны для злобной и ядовитой атмосферы того времени. Коммунисты, которые начали поддерживать Народный фронт, проявляли все большую враждебность к Леону Блуму из-за его нейтралитета в отношении Испании, одновременно консерваторы могли кивать на ненормальную «охоту на ведьм», развязанную Сталиным против своих противников в России, и, таким образом, оправдывали свое неприятие и ненависть к большевизму и свое восхищение Франциско Франко. Попытка Блума изолировать Францию от событий в Испании в результате терпела двойное фиаско. Эта политика доказала свою несостоятельность в военном отношении, позволив врагам демократии (фашистской Италии и нацистской Германии) диктовать будущее Иберийского полуострова, и оказалась неудачной в психологическом плане, поскольку не смогла уберечь Францию от раскола между антикоммунистами и антифашистами. В консервативной «Эко де Пари» Пьера Кота, министра авиации, обвинили в продаже секретных разработок нового оружия для самолетов русским, с которыми Франция много раньше заключила пакт о ненападении. Роже Саленгро, министра внутренних дел в правительстве Блума, так допекли два еженедельника правого толка – «Гренгуар» и «Аксьон франсез», обвинявшие его в дезертирстве во время Первой мировой войны, что, даже и публично реабилитированный в парламентских дебатах, он пришел домой и в припадке депрессии застрелился. Когда Андре Жид, совершивший поездку к Россию предыдущим летом для участия в похоронах Максима Горького, опубликовал книгу, где посмел критиковать кое-что из виденного им в Советском Союзе, Ромен Роллан исключил его из Международной антифашистской лиги как «предателя» дела мира.

Изо всех сил стараясь изолировать себя от окружающего мира, Франция, в свою очередь, уступала преобладающему безумию. Страстность душила рассудок, так же как предубеждение отбрасывало реалии. Внезапно все начинали кричать, и каждый оставался глух. «В корне всего, – прокомментировал Сент-Экзюпери происходящее в своей записной книжке, – лежит потрясающее непонимание, плачевное неведение фактов. Ни один фашист не читал «Под шлагом нацистов» ^[15], ни один член Народного фронта не читал статьи в «Нувелист», касающиеся событий в Испании, которые не менее чудовищны… Невероятное отсутствие знания друг друга. «Огненный крест», Народный фронт. Они не борются ни за что, они сражаются за образ жизни, и, случается, все у них перепутано. Если я говорю им: позорно с вашей стороны чернить память Мермоза только из-за того, что он избрал такую политическую линию, а если вы попросите объяснить мою, мне нечего будет вам сказать. Здесь нет места рациональному».

Сент-Экзюпери имел в виду, что одной логикой невозможно найти решение этой дилеммы. Она могла служить отчетливой цели подвергнуть вивисекции противостоящие идеологии, но сама по себе не заполняла духовную пустоту, которую, как утверждали многие, они заполнили. А для Антуана духовное являлось окончательным критерием, в соответствии с которым следовало оценивать все эти социальные перевороты и революции. «Преимущество, приоритет массы над элитой? – писал он в своей записной книжке. – Никогда. Приоритет материи, уровня жизни над духовностью? Никогда. Приоритет логики над некоторой человеческой нелогичностью? Никогда. Присоединение к социалистической доктрине тех, кто жег церкви и бранил аристократию? Никогда. И какой просвещенный французский коммунист посмел бы защищать те точки зрения? Нравится вам это или нет, но Испания, сжигающая свои художественные ценности и опустошающая закрытый мир ее женских монастырей, допустила и одобрила (пусть даже только на какой-то один мимолетный момент) приоритет тупости над цивилизацией».

Посреди всей этой сумятицы французское правительство явно проваливалось. Проблема социализма Блума состояла не только в его сумбурности, но и в его мягкотелости и бесхребетности. Народный фронт ворвался, словно лев, но несколько месяцев неуверенного правления превратили его в овцу. Подсознательно он унаследовал комплекс «линии Мажино», своих радикальных социалистов и предшественников правого толка, и переходил к обороне. «Коммунистическая партия, – как Сент-Экс комментировал в записной книжке, – имеет, возможно, большее представление о величии, нежели Социалистическая партия, вот почему человек, нуждающийся в вере, тянется к ней». Блум в этом смысле типичен: социалист, больше уже не знающий, чего хочет. Он намеревался обеспечить новые рабочие места, но показал себя не менее привязанным к священной «защите франка». Предпринималась робкая попытка дефицитного финансирования (по Рузвельту, Шаштьяну или Кейнсу), и затем ее отставили в пользу «ортодоксального бюджета» и инфляции. Заработную плату заморозили во имя необходимой «паузы», и, почувствовав себя обманутыми и преданными, тысячи рабочих забастовали. В марте 1937 года демонстрация протеста, организованная коммунистами, превратилась в кровавый бунт.