Антуан Де Сент-Экзюпери. Небесная птица с земной судьбой - читать онлайн книгу. Автор: Куртис Кейт cтр.№ 110

К собравшимся в «Пон-Руайяль» теперь присоединилась взволнованная Мари де Сент-Экзюпери, приехавшая из Канн, чтобы побыть с невесткой. Но прошла среда, встретили Новый год, и рассвет четверга не принес новостей. Жозеф Кессель, Жан-Жерар Флери, Гастон Галлимар, Ивонна Лестранж и множество других продолжали прибывать в переполненный вестибюль гостиницы, с удивлением обнаруживая, сколько у Сент-Экзюпери хороших друзей, которые лично никогда не встречались. От непрерывного потока телефонных звонков оператор коммутатора пребывал в постоянном раздражении. В четверг утром Консуэла, в сопровождении кого-то, отправилась к ясновидящей, некоей мадам Лус Види, которая, осмотрев плащ Антуана, сообщила ей, что ее муж жив. Его самолет разбился, но он не пострадал. И она получит о нем известие в течение суток. Его подобрал караван, он совсем измучен, и, тут она добавила последний штрих: «Я вижу его в гамаке». Поздним вечером вестибюль «Пон-Руайяль» гудел больше обычного, и тут, вскоре после полуночи, пришли новости из Каира, что Сент-Экзюпери нашли. Театрально вскрикнув, Консуэла упала без чувств в поддержавшие ее руки удачно вставшего рядом репортера. Она пришла в себя вовремя, как раз чтобы подбежать к телефону и услышать голос ее Тонио.

– Papou! – кричала она в трубку. – Papou!.. Это слишком хорошо, чтобы быть правдой!

– Mon poussin ^[11] – ответил он, – я сам едва верю, что я все еще жив… Пришли мне какие-нибудь рубашки, – сказал он на прощание, – мне нечего надеть.

Отчаяние сменилось дикой радостью, и незнакомые до того люди, встретившиеся впервые час или два назад, отправились в ближайшие апартаменты, и оживленная беседа и хриплое пение, продолжавшиеся несколько часов, лишили многих соседей сна.

Когда Сент-Экзюпери очнулся в Каире после долгого сна, он с удивлением увидел вокруг себя белые простыни, подействовавшие на него как бальзам. Луч солнца, льющийся сквозь стекло окна, больше не грозил смертью, и мед, который он мазал на хлеб, имел приятный вкус нектара. Но больше всего его тронула телеграмма, пришедшая от его сестры Габриэллы: «Sommes tellement heureux» ^[12].

В офисе «Энтранзижан» новость о спасении Сент-Экзюпери встретили с явным облегчением. Журналисты принимали долгое и относительно дорогое для них участие в этом рискованном и азартном предприятии, в этом рекордном «рейде», и, хотя оно едва не закончилось бедой, кое-что, по крайней мере, можно было теперь выжать из этого крушения. Обмен телеграммами с Каиром подтвердил, что Сент-Экзюпери покинет Египет через пару дней на «шампольоне», и, согласно достигнутой договоренности, «Энтранзижан» получил исключительные права на его отчет о своих приключениях. Телеграмма достаточно успокоила Рене Деланжа, главного редактора, но не его заместителя, Жака Мейера. Знакомый с томной апатией Сент-Экса, он настаивал, чтобы репортаж Антуан написал еще там, на месте, и чтобы он поступил немедленно, как в «Пари суар» из Москвы. Иначе только небо знает, когда Антуан напишет! В тот самый момент, как его нога ступит на парижскую мостовую, его начнут осаждать, уговаривать и соблазнять сотней и одним очередным безумием, и ничего от него уже не добиться.

Жан Антуан, репортер первой радиостудии Франции и сын известного французского директора театра Андре Антуана, был направлен в Каир с указанием запереть Сент-Экса в гостиничном номере и не позволять ему отплыть домой, пока он не закончит свой рассказ. Название, в результате выбранное для репортажа, состоявшего из пяти статей, «Песчаная тюрьма», возможно, во многом обязано своим появлением этому насильственному заточению в Каире, которое продолжалось две недели. «Шампольон» приплыл из Александрии без Сент-Экса, чье гардеробное бедствие только отчасти облегчил пакет, наконец-то полученный от жены и содержащий одну белую рубашку к вечернему костюму. Ах, Консуэла! О чем она думала? О том, что рубашка понадобится ему для представления ко двору короля Фуада?

Другой пароход, «Кавсер», доставил наконец Сент-Экзюпери в Марсель 20 января, через два дня после смерти Редьярда Киплинга и за день до смерти короля Георга V. Консуэла встречала его там вместе с репортерами и фотографами, толпившимися вокруг с блокнотами и карандашами и магниевыми вспышками. Раздутые ноги Антуана все еще обматывали бинты, и свое заявление для прессы он диктовал со скамейки на прогулочной палубе.

Вскоре после своего возвращения в Париж он позвонил Анри Жансону, кто также посылал ему телеграмму в Каир, выражая радость по поводу его спасения.

– Алло, Жансон? – начал он. – Это Сент-Экс… Сделай мне одолжение…

– Конечно. Ты где?

– В «Дё маго». Я буду ждать тебя.

Когда Анри появился в кафе, Сент-Экзюпери был там с другом, с которым он вежливо распрощался, чтобы поговорить наедине с Жансоном.

– Ну, что случилось? – спросил Анри.

– Видишь ли… Я хотел бы, чтобы ты проводил меня домой… Я не смею возвращаться… Только подумай, я задолжал плату за два квартала… И не знаю, как меня встретит консьержка… Но если она увидит нас вместе, она не посмеет сильно гневаться… Иначе…

– Ты хочешь сказать, что не видел свою консьержку с тех пор, как вернулся?

– Уфф… Конечно нет!

– Бедолага! В течение шести дней все газеты пестрят заголовками о тебе. Твоя консьержка… Да она бросится тебе на шею, обнимет тебя, предложит кофе! Пошли, сам увидишь!

– Возможно… Но пойдем со мной все равно, никто не знает…

«И таким образом, – вспоминал позднее Жансон, – Сент-Экс, победивший жажду, отчаяние, пустыню, физические страдания, несколько раз рисковавший жизнью, о чьих подвигах и таланте писали все газеты, пестря огромными заголовками, просто и по-человечески боялся встречи с консьержкой».

Все прошло точно так, как предсказал Жансон. Но один вопрос продолжал беспокоить его самого.

– Скажи, Тонио, почему ты выбрал именно меня в качестве провожатого на встречу с консьержкой?

– Во-первых, ты – единственный человек, с кем можно говорить на эту тему… Ну а еще…

Сент-Экзюпери сделал паузу, затем добавил:

– Если бы я обратился к кому-нибудь другому, он, возможно, предложил мне деньги, ну и… Учитывая, что…

– Я слушаю…

– Ты не смог бы этого сделать, даже если бы хотел.

Спустя пару дней после своего возвращения в Париж Тонио вместе с Консуэлой вновь были приглашены на обед к своим друзьям, семье Раймона Бернара. «Не хотели бы вы кое-что послушать?» – поинтересовался в конце обеда Сент-Экзюпери. Он вынул из кармана заранее принесенную кипу бумаг – своего рода отчет, написанный им о «прерванном полете». Антуан прочитал его с начала до конца своим торопливым, несколько глуховатым голосом, и прежде чем он закончил, Консуэла, не слышавшая его рассказа прежде, разрыдалась. Раймон Бернар был так потрясен, что едва мог говорить. То, что они только что услышали, не содержало даже остаточных проявлений журналистики: это был истинный литературный подвиг, дававший своему автору право претендовать на равное положение в первых рядах жанра, рядом с Джеймсом Монтегю Доти, Ричардом Бертоном, Т.Е. Лоуренсом – словом, быть равным среди всех тех, кто от Ибн-Халдуна до Мухаммада Асада (автора «Дороги в Мекку») писал о пустыне со смешанной ненавистью и любовью, мешая страх перед ней с поклонением ей.