Антуан Де Сент-Экзюпери. Небесная птица с земной судьбой - читать онлайн книгу. Автор: Куртис Кейт cтр.№ 104

Рассеянно поправив цепочку для часов, намеренно затягивал паузу. Наконец, уступая просьбам, он повернулся к гостю и небрежно заметил, при этом, правда, тщательно выделяя каждый слог:

– В 1906 году я играл в рулетку в Монако.

Маленькие пожилые дамы ликующе захлопали в ладоши. «К часу ночи мне уже пора идти домой. Меня провожают с большой помпой. На каждой руке у меня по старой леди, две маленькие пожилые дамы, продолжающие семенить ножками. Сегодня я их дуэнья.

Медемуазель Ксавье шепчет мне на ухо: «В следующем году я также получу квартиру, и мы соберемся у меня. Вот увидите, как там все будет хорошо. Я уже вышиваю занавески».

Мадемуазель Ксавье наклоняется еще ближе к моему уху. «Вы зайдете ко мне, прежде чем пойдете к остальным. Я буду первой, не так ли?»

В следующем году мадемуазель Ксавье исполнится только семьдесят три года. Она получит свою квартиру. Она сможет, наконец, начать новую жизнь».

* * *

Тон этих статей был настолько нов, настолько оригинален, настолько искрящийся, что они вызвали нечто вроде сенсации среди газетных читателей. Вопросы, которых Сент-Экзюпери коснулся в своих публикациях, были фундаментальны, даже если ответы на них звучали не всегда удовлетворительно, и мадам Лароса (таково ее имя) не впадала в заблуждение, прерывая свою работу над остановившейся пишущей машинкой. Но строки о ребенке, напоминавшем маленького Моцарта, обладали таким неувядающим совершенством, что их можно было бы использовать и четыре года спустя как финал для «Планеты людей». Все остались довольны: Пруво, издатель «Пари суар», тем, что «аннексировал» выдающегося человека из писателей, Пьер Лазарев и Эрве Милль тем, что отыскали победителя, и не меньше всех остальных сам Сент-Экс, получивший возможность расплатиться с долгом по арендной плате и пару месяцев пожить в достатке.

Передышка, очевидно, оказалась краткой, хотя его теперь осаждали со всех сторон журналистскими предложениями. В июле он наконец позволил уговорить себя предоставить либеральному еженедельнику «Мэрианн» (который помог найти его друг Гастон Галлимар) статью о Жане Мермозе. Но это, скорее, разрешило восхвалить пилота авиалинии, возглавившего сражение за спасение «Аэропостали», чем заполнить собственные карманы за счет расходов его друга. Статья заканчивалась на типично антикорыстолюбивом примечании, которое все и разъясняло. «Ночной полет и сотню тысяч звезд, эту безмятежность, эту свободу на несколько часов нельзя приобрести ни за какие деньги. Это обновление мира после тяжелого витка; эти деревья, эти цветы, эти женщины, окрашенные свежестью жизни, которую только что подарил тебе рассвет, этот концерт маленьких вещей, которые возращаются к тебе, – это только твоя награда, которую не купишь за деньги…»

Попытался вести с ним переговоры и «Энтранзижан», главный конкурент «Пари суар» в живой и энергичной журналистике. Хотя и не столь занимательное издание, как «Пари суар» (его владельцы, в отличие от Пруво, не готовы были вкладывать большие суммы в свою газету), «Энтранзижан» предпринимал отчаянные усилия, чтобы соперничать с практикой своего конкурента нанимать знаменитых авторов для написания ряда статей. Его новый главный редактор, Рене Деланж, также приятельствовал с Сент-Экзюпери, и больше всего ему хотелось привлечь талант Антуана. Но для чего? Той осенью, поскольку шторм пронесся над Эфиопией, шел разговор о командировке Антуана в Восточную Африку, чтобы соперничать с публикациями удалого авантюриста, Анри Монтфрайда, которыми тот обеспечивал «Пари суар». Но идея оказаться втянутым в своего рода журналистский поединок не воодушевила Сент-Экса, и в конце концов освещать тягостную «войну против варварства», ведущуюся Муссолини, послали постоянного репортера «Энтранзижан» Эммануэля Бурсье.

Между тем Сент-Экзюпери теперь был поглощен другим проектом, обещавшим принести очаровательные плоды. Для этого неутомимого бумагомарателя, никогда не испытывавшего большего удовлетворения, чем когда он машинально рисовал цветными карандашами (его карикатуры, хотя часто беспорядочные, отличались большим комизмом), кино казалось слишком богатой средой самовыражения, чтобы не вызвать в нем зачарованный интерес. Интерес этот проявлялся еще в ранние 20-е тем страстным усердием, с которым он пересмотрел все картины Чаплина. То, что его товарищ, пилот Анри Делоне, позже принимал за безразличие (он каждый раз наблюдал, как Антуан выходил из кинотеатра в Аликанте после пятнадцати беспокойных минут), на самом деле оказалось реакцией на дешевые, плохо задуманные, грязно составленные, лишенные ярких образов, едва отрежиссированные фильмы, которые постоянно попадались ему тогда. Ибо на каждого Чаплина или Эйзенштейна, на каждого Рене Клера или Жана Ренуара находилась сотня посредственностей, но именно они – увы! – заполонили рынок. Одна из самых бурных реакций Сент-Экса, запечатленная в небольшой записной книжечке в кожаном переплете, которую он стал носить повсюду в своем внутреннем кармане и в которую любил записывать то, что с ним случалось, гласит: «Таким образом, в фильме из самой лучшей глины на свете (так он называл человеческую плоть) рождена бездарная и плачевно глупая звезда. Такое пустое животное, я не понимаю, как его вообще выносят…»

За год, проведенный в Аргентине, Антуан проявил особенный интерес к созданию сценария для фильма под названием «Анна-Мария». Он, очевидно, почти не возвращался к нему по приезде во Францию. Возможно, на него повлиял кризис в «Аэропостали», и у него не было никакого настроения разменивать на мелочи фантазию пилота, по сути, веселую и беззаботную. Но к 1935 году он уже не чувствовал, будто ему подрезали крылья своего рода запретом. Ему повезло, и он встретил режиссера, Раймона Бернара, с которым у него сразу установилось хорошее взаимопонимание. Прославленный отец режиссера, драматург Тристан Бернар (ему Антуана также представили), слыл одним из самых больших остряков того времени. Его сын, возможно, и не унаследовал отцовский удивительный дар играть словами, но получил его умение слышать. И был очарован забавной историей «Анны-Марии».

Надо надеяться, что текст сценария когда-нибудь включат в собрание сочинений Сент-Экзюпери. Хотя он и подвергался существенным переделкам со стороны автора и режиссера, первоначальный вариант сценария полон теми странными вспышками прихоти, которые уже украшали многое выходившее из-под пера Сент-Экзюпери за двадцать лет до того, как он написал «Маленького принца». В «Трех мушкетерах» Дюма было четыре, ну а в «Анне-Марии» – пять неразлучных компаньонов. Все они – летчики, и настолько близки, что каждый раз, когда кто-нибудь врывается в комнату отдыха пилотов, его первый вопрос неизменно: «Где остальные?» – словно больше никого там не могло появиться. Самый импозантный из них – Детектив (так он назван в тексте сценария), специализируется на карточных трюках и распутывании всяких загадок по методу Холмса. Второй – Крестьянин, он прозван так за свою страсть к разведению уток (в своем небольшом домике в деревне), хотя в воздухе он проявляет храбрость льва (нам совсем нетрудно узнать в нем Гийоме). Третий – Герой-любовник, этакий Арамис XX века, постоянно впутывающийся в любовные истории, из которых его друзьям приходится частенько его спасать. Затем – Мыслитель, молчаливый и тихий, все время что-то лепит из большого куска глины, которую он постоянно носит при себе в кармане. И наконец, Боксер, маленький, жилистый, «с талией юной девушки со стальными мускулами».