Антуан Де Сент-Экзюпери. Небесная птица с земной судьбой - читать онлайн книгу. Автор: Куртис Кейт cтр.№ 10

Мари де Сент-Экзюпери, похоже, тоже с трудом приспосабливалась к семье своего умершего мужа и нагонявшему тоску провинциальному городу Ле-Манс. Дом, покрытый серой штукатуркой, который она и пятеро ее детей занимали на углу улиц Клос-Марго и Фонтен, представлял собой одно длинное помещение (хотя и состоявшее из нескольких вытянутых в длину друг за другом комнат), и в нем оказалось не намного больше места, чем в их квартире в Лионе. Позади дома находился сад величиной с почтовую марку, где нашли уголки лишь для нескольких вьющихся роз, пары плодовых деревьев и лужайки в двадцать ярдов – жалкой пародии на просторный парк в Сен-Морисе.

В сотне ярдов по этой же улице находился дом Поля Готье, студента дневного обучения, который вместе с Антуаном ходил в колледж Сен-Круа. Поскольку прогулка до школы занимала обычно двадцать – двадцать пять минут, мальчики, как предполагалось, должны были встречаться в 7.30, чтобы успеть на занятия, начинавшиеся в 8 часов. Но почти каждое утро, между шестью и половиной седьмого, раздавался звонок в дверь. Услышав его, горничная Готье из Бретани произносила: «Это, должно быть, месье Антуан». Она открывала дверь, и маленький школьник с непослушной копной волос и слегка приспущенным правым веком спрашивал: «Скажите, который сейчас час?» Иногда добавлял извиняющимся тоном: «У нас дома нет часов». В действительности в небольшом доме на углу улицы Клос-Марго часы были, но маленький Антуан рос слишком щепетильным и не желал признаться, что они не ходили.

Готье, в течение двух лет сидевший в одном и том же классе, вспоминает приятеля «круглолицым, со вздернутым носом, улыбчивым и в то же самое время резким и угрюмым, плохо причесанным, со взъерошенными волосами, с почти всегда криво повязанным галстуком и торчавшим воротником формы – словом, не отличавшимся аккуратностью школьником из числа тех, кто, подобно многим другим, имеет чернильные пятна на пальцах». Однокашники окрестили его Татаном – производное от «Антуан». Прозвище вызывало в нем меньше возражений, нежели Лунатик, присвоенное ему позже за его манеру ходить глядя в небо и лунатическую мечтательность, в которую он мог впасть средь бела дня.

До нас дошли два ранних письма Антуана, написанные в первый год обучения в колледже Сен-Круа. Второе из них стоит воспроизвести, поскольку явная пронзительность его описания посещения бенедиктинского аббатства Сольсмес – неясное тогда еще предчувствие многообещающего литературного таланта. Письмо написано в начале лета 1910 года, когда его мать возвратилась в Сен-Морис-де-Реманс, оставив сына на попечение гувернантки и теток Анаис и Маргариты, сестер его отца, которые жили недалеко от них в премилом доме времен Директории.

«Дорогая мама,

Мне бы так хотелось увидеть вас снова. Тетя Анаис пробудет здесь месяц. Сегодня я ходил с Пьеро в дом пансионера Сен-Круа. Мы выпили чаю и много смеялись. Утром в школе я причастился. Вот что мы делали во время паломничества: без четверти восемь нас всех собрали в школе. Мы построились и отправились на станцию. На станции мы сели в поезд до Сабля. Там пересели на конку. До Нотр-Дам-дю-Шен набралось более 52 человек в одном вагоне. Собрались лишь школьники, некоторые разместились на крыше, остальные внутри, вагоны были очень длинными, и каждый тянули две лошади. В вагоне мы много шалили. Всего было пять вагонов: два – для мальчиков из хора и три – для школьников. По прибытии в Нотр-Дам-дю-Шен мы прослушали мессу, а позже пообедали…

После обеда мы посетили могилы святых, затем пошли в церковную лавку и кое-что себе купили. После этого 1-я и 2-я группы, и я в том числе, пошли пешком в Сольм.

В Сольме мы продолжали идти к подножию аббатства. Оно показалось огромным, только мы не смогли посетить его, потому что у нас не было времени. У подножия аббатства мы нашли много осколков мрамора. Большие и маленькие… Я набрал штук шесть и выкинул еще три. Там был обломок приблизительно полтора на два метра. Ребята смеялись: положи его себе в карман. А я не смог даже его подвинуть… Потом мы выпили чаю на природе в Сольме. Я написал вам восемь страниц.

Позже мы пошли за благословением и построились рядами для пути на станцию. Там мы сели в поезд, чтобы возвратиться в Ле-Манс, и вернулись домой в 8 часов вечера. Я был пятым по сочинению по катехизису.

До свидания, моя дорогая мама. Целую вас от всего сердца.

Антуан».

Эта экскурсия доставила ему исключительное удовольствие, на время спасла от нудных и утомительных занятий, вгонявших в тоску. Приблизительно половина из 250 мальчиков, посещавших колледж Сен-Круа, являлись пансионерами, но Антуан к их числу не относился. Его сверхчувствительная натура, похоже, страдала от того скрытого презрения, с которым пансионеры относились к приходящим на день слушателям. Дисциплина в классной комнате была суровой, и Антуана регулярно наказывали за пассивность и апатию, пятна чернил на пальцах, недостаток внимания и безразличие во время занятий, за невероятный наклон крышки парты, нещадно переполненной книгами, записными книжками и различными бумажками, отчего она едва закрывалась. Его преподаватели из ордена иезуитов, начиная с аббата Перу, с буравчиками глаз, придирчивого сторонника строжайшей дисциплины, муштровавшего учеников пятого года обучения по латыни, греческому и французскому, видели мало пользы в его фантазиях и склонности отвлекаться от темы и чаще всего грубо обрывали их. Годы спустя воспоминания об этом унижении оставались все так же ярки и живы в памяти Антуана, когда он написал матери: «Вы – единственное утешение, когда взгрустнется. Будучи ребенком, я часто приходил домой со своим тяжелым ранцем на спине в слезах от наказаний, помните, как это было в Ле-Мансе? И вы заставляли меня забыть обо всем, лишь обнимая и целуя».

Четвертый класс требовал меньше усилий, несносный Перу уступил место аббату Марготта, который был менее дисциплинированным и более одухотворенным. Мальчики называли его Удав: время от времени он не мог сдержать широкие зевки. Но поводов для зевания во время его занятий у самих ребят было немного. Сын скромного плотника, он сумел продвинуться до вершины академической лестницы, получив требуемую лицензию на преподавание, по мере этого продвижения пристрастился к литературе, особенно французской, и своей увлеченностью охотно делился со слушателями. Макс де Виллутре, еще один однокашник Сент-Экзюпери, очень живо и ярко вспоминает энтузиазм своего наставника в отношении французской литературы XVII столетия и его неистощимые рассуждения о Мольере.

Аббат Лоне, отвечавший за третий класс, являлся классицистом, чья огромная эрудиция отвечала прозвищу Кесарь, которым его наградили школяры. На фотографии, сделанной в 1914 году, он стоит в окружении шестнадцати мальчиков из Сен-Круа (включая Сент-Экзюпери) в жестких воротниках, как у студентов Итона, с повязанными шейными платками Лавальера и прусской синей форме с золотыми пуговицами. Разглядывая этого коротко стриженного человека с бескомпромиссным взглядом, вы не заметите признаков даже самой слабой тени улыбки на его мрачном морщинистом лице. И все же мы можем быть благодарны этому неулыбчивому прелату за то, что однажды он захотел проявить остроту ума и дал своим ученикам необычную тему сочинения: «Расскажите о злоключениях цилиндра». Тринадцатилетний Антуан с удовольствием отдался теме, и этот образный рассказ стал первым ясным признаком его будущего таланта.