О чем говорят президенты? Секреты первых лиц - читать онлайн книгу. Автор: Вячеслав Кеворков cтр.№ 77

На другой день для участников конференции был устроен роскошный обед в мексиканском ресторане Вашингтона. Пища была острая, разговоры, как и водится при таких массовых трапезах, — пресные. Однако мне и тут повезло. Напротив меня за столом оказался весьма общительный пожилой, приятный человек, который, несомненно, поставил своей задачей как-то развлечь почетного гостя, каким я представлялся сам себе после выступления на конференции.

Сделав пару незначительных, но обязательных комплиментов, он каким-то образом быстро перешел к теме о перебежчиках, которая была очень злободневна в Советском Союзе и почти потеряла свою остроту с его распадом, когда толпы псевдоносителей государственных тайн двинулись на Запад, предлагая свои услуги в качестве торговцев секретами. Специальные и иммиграционные службы Запада отчаянно отбивались от желающих поскорее продать тайны, а с ними и Родину, наблюдая, как спрос на то и другое катастрофически падает. Чтобы освободить пространство от пессимизма, мой собеседник рассказал, что долгое время занимался перебежчиками из России и, в частности, знаменитым беглецом из Советского Союза Андреем Шевченко. Шевченко был чиновником высочайшего ранга, заместителем Генерального секретаря ООН, и, что не менее важно, доверенным человеком министра иностранных дел СССР А. А. Громыко.

— И что же, по вашему мнению, заставило такого высокорангированного и высокооплачиваемого чиновника ООН податься в бега? — поинтересовался я.

Мой собеседник оживился.

— Видите ли, в течение многих лет я был не то чтобы другом, а если можно так сказать, душеприказчиком Шевченко.

— Ну и?..

— Андрей был неплохой человек: широкий, жил с размахом, но у него был полный набор из банальной триады человеческих слабостей — вино, деньги, женщины.

— И это его погубило.

— Почему же погубило? — Он задумался, подыскивая более приемлемую формулировку. — Это послужило основанием для того, чтобы он перешел на нашу сторону. В целом же, у Андрея, к сожалению, была склонность к употреблению спиртного. Пил он по поводу и без такового, а главное, в таком количестве, что мы диву давались.

— С чего бы это?

— Думаю, жизненная неудовлетворенность.

— Человек достиг таких дипломатических высот и вдруг — неудовлетворенность?

— Представьте себе, он сам об этом не говорил, но мы знали, что у него развился комплекс неполноценности из-за того, что высокий пост он получил не сам, а благодаря жене, которая подарила супруге вашего министра иностранных дел Громыко дорогое бриллиантовое колье или что-то в этом роде, после чего его и назначили на эту высокую должность. Не знаю как сейчас, но в те времена супруга вашего министра к подобным подношениям относилась благосклонно. Если учесть, что жена Шевченко сама была склонна к коллекционированию дорогих меховых шуб, то можно себе представить, какие дыры образовывались в их бюджете. И это при высоком и даже очень высоком окладе сотрудника ООН. Правда, с переходом к нам у него с экономической точки зрения все изменилось в лучшую сторону. Ему сразу вручили миллион долларов, купили одну квартиру, затем другую, дом на островах, и многое другое…

В голосе почувствовалась трудно скрываемая зависть.

— Откуда такая щедрость? А главное, за что?

— Как за что? Андрей был великолепный информатор, и свои деньги он полностью отрабатывал. Он знал много сам, а главное, его информационные возможности постоянно обновлялись. Как только приезжал ваш министр, а он любил навещать Америку, они уединялись, и министр посвящал Шевченко во все самые интимные дела, имевшие место в правительстве и в Политбюро Коммунистической партии. А на другой день мы были уже в курсе всех событий, происходящих у вас. Таким образом, ваш министр иностранных дел работал на нас, и мы честно оплачивали полученную информацию Андрею Шевченко прямо здесь, в Америке, а Андрею Громыко — через его жену. Платили деньги, как видите, большие, но того дело стоило. Я бы сказал, даже очень большие. И Андрей стал человеком богатым, даже скажем, очень богатым.

И опять в повествовании прозвучала зависть, но теперь уже открыто.

Наступила небольшая пауза, но, словно очнувшись, он отбросил мучившую его несправедливость— ведь богатым должен был стать он, настоящий американец, а не этот пьянчуга, пришелец из России. Совершенно очевидно, что жизнь распорядилась по-идиотски.

— Ну, и как он использовал свалившееся на него богатство? — решил помочь я собеседнику.

— Самым скверным образом. Дело в том, что Андрей не пропускал ни одной юбки. Он буквально трепетал при виде каждой новой повстречавшейся ему дамы. Желанной добычей для него были работавшие здесь в Нью-Йорке секретарши, а еще более желанной — приезжавшие сюда в командировку из Москвы. «Обожаю свежачок», — любил повторять он. Этих секретарш он брал, как говорят, прямо влет: чуть ли не с аэродрома тащил их сначала в роскошный ресторан, а затем в постель. Приехавшие знали, что он большой шеф и их судьба зависела от него, поэтому не могли отказать в удовлетворении его желаний.

— Мужчина с повышенной потенцией— всегда мечта женщин.

— О чем вы говорите, какая потенция? Подозреваю, что у Андрея были большие проблемы с сексом.

В отличие от разговора о деньгах, теперь в его голосе не было и тени зависти.

— С чего это вы взяли?

— Сумма от сложения наблюдений и точных знаний. — Сказанное показалось автору настолько удачным, что он самодовольно заулыбался. — Андрей был не в состоянии дважды переспать с одной и той же женщиной. Ему требовался свежий возбудитель. Кроме того, как я уже говорил, он безобразно много пил, а алкоголь противопоказан сексу, как вы знаете. Мы постоянно рекомендовали ему упорядочить образ жизни, так как он нарушал все рамки поведения советского дипломата за границей. И это должно было вызвать подозрение у советской контрразведки со всеми вытекающими из этого факта последствиями. Однако он твердил свое: пока Андрей Громыко у руля, я могу жить так, как мне нравится. И до какого-то момента он оказывался прав. Правда, у нас в этом отношении никто иллюзий не строил. Мы знали, что Андрей был бабником, но не мужчиной.

— Это как? — удивился я.

— Очень просто. Его познакомили здесь, в Нью-Йорке, с совершенно очаровательной дамой. Проституткой, правда. Так он вместо того, чтобы… — Рассказчик безнадежно долго искал подходящее слово, но потом плюнул на эту затею и продолжал, — так он развесил уши и стал строить с ней какой-то любовный замок. У каждой профессии есть свои рамки, за которые не следует выходить. Позже она написала книгу, в которой зло высмеяла все его «страдания», и, кстати, заработала на нем и на книге солидные деньги. Я видел, что происходит, и скажу вам откровенно, советовал Андрею (ему уже было под семьдесят) возвращаться в Москву, к жене, и спокойно доживать свой век. Но в это время в Москве начались разоблачения, процессы и расстрелы людей, работавших на нас. Андрей перепугался, попросил официально у США политическое убежище, стал еще больше пить. На почве алкоголя у него развилась мания преследования, он постоянно требовал, чтобы его охраняли. Из Москвы пришло известие о страшном самоубийстве его жены, разложившийся труп которой нашли в платяном шкафу под дорогими шубами, которые она так любила при жизни. Андрей еще сильнее запил, метался несколько лет между женщинами, которые полностью разорили его. И вот четыре года назад он умер, как и следовало ожидать, от цирроза печени, в полной нищете, в двухкомнатной, пустой квартире, где стояли только кровать и стол. Нам понятно, то, что произошло с Андреем, нашим, — он горько усмехнулся вырвавшемуся у него понятию «наш» и тут же продолжил, — но мне до сих пор непонятна судьба «вашего» Андрея, я имею в виду Громыко. Советский посол, непосредственный шеф Шевченко, руководитель представительства в ООН, советская колония в Вашингтоне и Нью-Йорке — это колоссальное количество людей, которые знали о всех проделках Андрея. Но никто не захотел вмешиваться в его дела, дабы не навлечь на себя гнев министра. Мы точно знали, что ваши службы безопасности фиксировали поведение Андрея. И в этой связи у нас возник вопрос, который так и остался без ответа. Со слов Шевченко, мы были осведомлены о том, что его министр предпринимал конкретные шаги, чтобы дезавуировать шефа КГБ в глазах Брежнева. И мы не могли понять тогда, а я и сегодня не понимаю, почему Андропов в середине 70-х годов, когда стало известно, что доверенное лицо министра Громыко перебежал к нам, не воспользовался благоприятным случаем, чтобы отомстить за интригу, затеянную против него. Ведь оснований для этого у него было предостаточно. Андрей рассказывал, что у него в московской квартире остались подарки от Громыко и его жены с теплыми надписями, а также фотографии, которые не вызывали сомнений об особой близости семей Громыко и Шевченко. Все эти материалы, несомненно, стали достоянием госбезопасности после перехода Шевченко к нам. Так почему Андропов не использовал такой мощный рычаг для того, чтобы убрать или, по крайней мере, значительно ослабить своего оппонента?