Как я бил Гудериана - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Катуков cтр.№ 55

Снова забота: как добраться до погрузочных станций по бездорожью? Ведь надо не только вывести из новгородских лесов танки, но и переправить боеприпасы и другое боевое имущество.

На помощь пришли свои токари, кузнецы, слесари, плотники. Их оказалось немало в наших танковых экипажах и боевых расчетах. Сделали они салазки, оковали полозья железом, уложили на самодельные санки все наше хозяйство. Затем прицепили те же санки к танкам по четверке цугом, и пошли «поезда» прямым ходом, пробиваясь по раскисшим дорогам к погрузочным площадкам железнодорожной магистрали.

Надо отдать должное тем товарищам, кто организовал переброску танковой армии в новый, неизвестный нам район боевых действий. Железнодорожные составы на все станции подавались без малейшей задержки, и эшелоны один за другим «зеленой улицей» мчались по направлению к Москве.

Куда приведет нас дальнейшая фронтовая дорога – не знали. На московские вокзалы мы не попали. Быстро передали наши эшелоны на окружную дорогу. В столице у меня и Попеля была лишь короткая встреча с Яковом Николаевичем Федоренко и другими начальниками. Вручили нам дальнейший маршрут, конечного пункта его, разумеется, не указали. Но было уже ясно, что 1-й танковой армии предстоит воевать на одном из южных участков советско-германского фронта. Промелькнули последние станции Московской окружной дороги, и наш эшелон повернул по направлению к Курску.

До нового места дислокации армии я добирался в одном из эшелонов. Разговоры в штабном вагоне варьируют одну и ту же тему: куда, на какой фронт бросят армию? Положение стало проясняться, когда поздней ночью эшелон прибыл на станцию Касторное. Ясно, что нас направят куда-нибудь в район Курска.

Вместе с Шалиным вышли из вагона. Дул теплый мартовский ветер. Задранные стволы зениток и зачехленные танки на платформах четким силуэтом вырисовывались на фоне высветленного луной мартовского неба. Раздалась команда – из теплушек с гомоном и смехом высыпали танкисты.

Станционные пути были забиты составами.

– Неплохая мишень для гитлеровских асов, – сказал Шалин.

– Да, тут трудно промахнуться, – согласился я. – Надо принять меры, чтобы здесь не задерживаться.

Я послал группу штабных офицеров к коменданту станции. Вернувшись, они подтвердили нашу догадку: да, действительно, наш эшелон имеет станцией назначения Курск.

Не успел я выслушать доклад, как завыли сирены, пронзительно засвистели гудки паровозов. Откуда-то с запада нарастал тяжелый гул. Невидимые в ночном небе шли бомбардировщики. Судя по гулу, «Юнкерсы-88».

В небе заметались лучи прожекторов. На платформе рядом со штабным вагоном у зенитных орудий уже хлопотали артиллеристы. Раздались первые звонкие залпы. По крышам вагона дробно застучали осколки.

Меня удивило, что, несмотря на огромное скопление составов, противовоздушная оборона станции была слабой, и помощь нашей зенитной батареи, которой командовал опытный артиллерист старший лейтенант Г. Б. Зеленков, пришлась очень кстати.

Раздались близкие взрывы. Небо озарилось отсветом пожара. Налет был непродолжительным. Одна из бомб разорвалась недалеко от штабного вагона.

Когда был дан отбой, я вышел из вагона. На насыпи толпились бойцы. Подойдя к ним, я увидел лежавшую на насыпи девушку. Вглядевшись в ее лицо, я узнал официантку из столовой Военного совета – Лизу.

Смерть всегда нелепа. Но эта показалась мне особенно нелепой. Еще несколько часов назад мы отметили в столовой ее день рождения. Лизе исполнилось восемнадцать лет. Думали, думали, чем порадовать девушку, и решили подарить ей шубку под котик и духи. За обедом вручили Лизе подарки. Она была в восторге. Это была первая в ее жизни шубка.

Как ни парадоксально, но именно эта шубка сыграла в жизни Лизы трагическую роль. Когда послышались сигналы воздушной тревоги, все залегли в ближайших кюветах и канавах. Лиза побоялась испачкать шубку. Она осталась стоять у вагона. Осколок бомбы, пробив мех шубы, впился прямо в сердце. Другим осколком сразило шофера генерала Шалина.

Танкисты похоронили погибших в одной могиле возле железнодорожных путей. Над свежим могильным холм м прогремел салют, а вскоре железнодорожники дали зеленый свет, и наш состав двинулся к Курску.

На сумрачном полуразбитом курском вокзале встретили нас представители вспомогательного пункта управления Ставки Верховного Главнокомандования. Они и провели меня на пункт управления. Там я впервые встретился с Алексеем Иннокентьевичем Антоновым, о котором много был наслышан как о генерале, обладающем большой военной эрудицией.

Встретились мы в подвале здания, разбитого бомбами и снарядами. Запомнилось лицо Алексея Иннокентьевича, бледное, усталое. Лежала на нем печать долгих бессонных ночей.

– Какими силами располагает ваша армия? – спросил меня Антонов.

Я доложил, что в состав армии входят 3-й механизированный, 6-й танковый корпуса, 100-я отдельная танковая бригада и четыре отдельных танковых полка – всего 631 танк.

Антонов ткнул в карту указкой, острие которой очертило район города Обоянь.

– Вот место вашей дислокации. Примите меры строжайшей маскировки. Необходимо, чтобы противник даже не догадывался о вашем существовании.

В тот же день вместе с начальником штаба М. А. Шалиным и начальником оперативного отдела М. Т. Никитиным мы выехали в отведенный нашей армии район.

Обоянь – городок небольшой. Стоит он среди полей, дубрав, на реке Псел. Вокруг на косогорах у тихих речушек разбросаны уютные деревушки, как будто войной и не тронутые.

Однако прежде, чем ввести сюда войска, мы произвели разведку района, в том числе и санитарную. И не зря. Наш медико-санитарный отряд обнаружил очаги сыпного тифа. Проклятое дело! Дай только разгуляться сыпняку – больше людей потеряешь, чем в бою. Поэтому немедленно приняли самые строгие дезинфекционные и другие меры. К счастью, нашим медикам удалось быстро ликвидировать тифозную угрозу.

Штаб армии расположился в деревне Успенов, а соединения и части – по окрестным селам и деревням. На марше соблюдали строжайшую маскировку. А ведь скрытность в передвижении армии – дело непростое. Это целое искусство. Начали с того, что марш от разгрузочных площадок к обояньским селениям совершали ночью. Так по законам военного времени и полагается. Но достаточно ли этого? Ведь чем черт не шутит! Появятся наутро в воздухе фашистские авиаразведчики и по гусеничным следам определят, что здесь проходили большие танковые колонны. И все наши старания скрыть переход войск пойдут насмарку.

Однако танкисты – народ изобретательный. Так просто их на кривой не объедешь. Нехитрую, казалось бы, придумали штуку: привязали к танковой корме связки хвороста. Идут машины по весенним проселкам, а хворостянки гусеничные следы заметают.

Но не менее важна и маскировка на месте дислокации. И тут они проявили добрую сметку. Спрашивается: что видит с воздуха вражеский разведчик, пролетая над деревней? Контуры домишек, сараев, погребов, банек. А отсюда вывод: не следует ли расположить танки и другую боевую технику таким образом, чтобы у вражеского воздушного разведчика при полете над селением создавалось впечатление, что здесь все, как было неделю назад.