Анти-Ахматова - читать онлайн книгу. Автор: Тамара Катаева cтр.№ 37

Все это я произнесла осторожно, а потому и неубедительно. Анна Андреевна слушала, не удостаивая меня возражениями. Только ноздри вздрагивали (как у графинь в плохих романах).

Жаль, что она не была на похоронах, подумала я. Дело не только в том, что собралось около полутора тысяч человек. Там сознание, что хоронят поэта, избравшего мученический венец, было явственным, громким, слышным.

Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1952–1962. Стр. 405

Она это и так почувствовала, отсюда и «гнев».

С поэта, правда, мы спросим не за мученичество, а за поэзию.

Воспоминания Н. А. Роскиной:

<…> Ахматова стала мне говорить, что с ней нельзя встречаться, что все ее отношения контролируются, за ней следят, в комнате — подслушивают, что общение с нею может иметь для меня самые страшные последствия.

ЛЕТОПИСЬ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА. Т. 4. Стр. 47

Не более страшные, чем те, которые могли быть у Л. К. Чуковской, которой Ахматова передала на хранение свой «запретный» архив перед войной — когда та ждала неминуемого ареста после расстрела мужа. Навязала — все-таки Чуковская воспринимала свое положение однозначно. Тогда вопрос для Ахматовой заключался в том, что в любом случае избавиться от компромата и — если уж не судьба — скорбным укором встать перед тем, кто не сберег, а сейчас — просто нагнетать страсти.

Запись Л. В. Шапориной:

<…> Я было начала что-то рассказывать — она приложила палец к губам и показала глазами наверх. В стене над ее тахтой какой-то закрытый не то отдушник, не то вентилятор. — «Неужели?» — «Да, и проверено». Звукоулавливатель.

ЛЕТОПИСЬ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА. Т. 4. Стр. 55

Проверено. При ее всегдашних величии и гордости можно было бы не унижать себя подробностями. Я не только об этом эпизоде — кто его знает, может, и был у нее «звукоулавливатель». Только вот «проверить» это сложновато, не имея, так сказать, доступа. Если она его имела — кто знает, может, как плату, потребовали от нее помощи в установлении контроля — не за ней, а за ее гостями? Этого тоже нельзя отрицать. Дорогу в «Большой дом» (это ленинградское название) она знала — письма брата туда носила (по собственной инициативе, была отправлена назад, даже не заплатили).

28 ноября 1963.

«Кто-то из моих ближайших друзей безусловно состоит у них на жалованьи. Нет, нет, не из ближайших, вы, например, вне подозрений».

Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1963–1966. Стр. 110

Поклонилась ли ей Лидия Корнеевна в ножки, что не приходится теперь отмываться? Здесь интересен, конечно, не ее психоз, а маниакальная подозрительность — чаще, правда, она спокойно называет имена этих «ближайших друзей».

Во время войны М. Д. Вольпин и драматург Эрдман, оба в военной форме, навестили, попав в Ташкент, Ахматову. Они знали только приблизительно, где находился дом и, по ее словам, всякий, у кого они спрашивали, в какой она живет квартире, спешил, в уверенности, что «за ней пришли», сообщить им что-нибудь разоблачительное.

Анатолий НАЙМАН. Рассказы о Анне Ахматовой. Стр. 130

Здесь интересна неосторожная — неужели выброшенная, как SOS, записка в бутылке: смотрите, что здесь было на самом деле?! — оговорка «по ее словам».

Много позже Ахматова рассказывала Берлину, что ей следовало не меньше двух раз в день подходить к окну, чтобы дежуривший на улице шпик мог удостовериться, что она не сбежала, не покончила с собой.

Аманда ХЕЙТ. Анна Ахматова. Стр. 159

И что происходило, если она, заспавшись, не подходила? А Берлин — он поверил ей? А эти исследования (сколько раз, куда подходить, в чем конкретно надо удостовериться шпику: особенно как бы не покончила с собой! и пр.) кто ей предписал, каким образом?

Она усталая, раздраженная. Рассказала о новых подвигах Двора Чудес. У нее пропали: заметки о Пушкине, воспоминания о Мандельштаме, выписки из дневника Якова Захаровича. «<…> Может быть, еще найдутся, — сказала я. — Может быть, в Ленинграде. А, кроме того, не купить ли вам для рукописей чемоданчик с ключом?» — «Ах, оставьте, пожалуйста, — оборвала меня Анна Андреевна, — какие ключи? Просто хочется все сжечь!»

Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1952–1962. Стр. 441

Рукописи нашлись.

Я спросила, собраны ли у нее, наконец, дома все ее стихи. Все ли записаны? Тут воспоследовал не монолог — взрыв. <…> Она подошла к табуретке, на которой стоял чемоданчик, и с яростью принялась выкидывать оттуда на тахту рукописи, книги, тетради, папки, блокноты. «Как я могу записывать? Как я могу хранить свои стихи? Бритвой взрезают переплеты тетрадей, книг! Вот, вот, поглядите! У папок обрывают тесемки! Я уже в состоянии представить коллекцию оборванных тесемок и выкорчеванных корешков! И здесь ТАК, и в Ленинграде ТАК! Вот, вот!» (Она швыряла на стол тесемки и картонки. Господи, думалось мне, ну зачем выдергивать тесемки? Ведь их развязать можно.)

Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1952–1962. Стр. 419

Тихим, но яростным голосом пожаловалась, что ее папки явно подвергаются просмотру: кто-то бритвой взрезает корешки.

Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1952–1962. Стр. 362

Агата Кристи на старости лет рассуждает о своей удавшейся жизни.

Хорошо, конечно, писать такие возвышенные слова. А что, если я проживу лет до девяноста трех, сведу с ума всех близких тем, что не буду слышать ни слова <…>. Буду яростно ссориться с сиделкой и обвинять ее в том, что она хочет меня отравить, или сбегать из лучшего заведения для благородных старых дам, обрекая свою бедную семью на бесконечные тревоги?

Агата КРИСТИ. Автобиография. Стр. 632

Анна Андреевна в очередной раз отдыхает в санатории.

Затем последовал неприятный рассказ о какой-то даме, с которой она подружилась и ходила гулять. Читала ей стихи. Однажды, когда Анна Андреевна читала, в комнату вошла докторша. И на следующий день объявила той даме, что чтение стихов слишком возбуждает Анну Андреевну, ей это вредно. <…> Анна же Андреевна полагает, что этот запрет неспроста, что дело тут совсем не в ее здоровье.

Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1952–1962. Стр. 278

Ей звонит поклонница, она считает, что — провокаторша.

«Извините меня, пожалуйста! — закричала она, не сдерживаясь. — Я знаю, как говорят поклонники. Я имею право судить. Уверяю вас. Это совсем не так».

Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1938–1941. Стр. 179

Мои слова вызвали только ярость. «В. Г[аршин] сказал про меня нашей общей знакомой: «Мадам психует». А не следует ли предположить, что не я психую, а сумасшедшие те, кто не умеет сопоставить самые простые факты…» Она стала шепотом рассказывать мне о волоске, который, оказывается, не исчез со страницы, а был передвинут правее, пока она ходила обедать.