Макиавелли - читать онлайн книгу. Автор: Никколо Каппони cтр.№ 74

«Дом» начинает с того, что дает отповедь Макиавелли за его недобрый отзыв, полагая, что тот ошибся: «Я не могу гневаться на причины твоих заблуждений, виной которым женщина и только она; причем явно аморальная». Затем Гвиччардини переходит к сути дела: «Ты путаешься со своей Барбарой, которая, как и другие, ей подобные, старается нравиться всем и стремится казаться, но не быть», тогда как самому Макиавелли, «столько читавшему и написавшему и столько повидавшему в жизни», следует остерегаться женщины, которая «живет со всеми подряд и не любит никого», вместо того чтобы подумать о добродетельности и надлежащих манерах. Далее «дом» принимается нахваливать то, что Макиавелли в нем недооценил, поскольку она ^[84] нравится другим за свою «строгость и суровость», подобно ее хозяину, способному разглядеть то, что скрыто за внешностью.

Завершается письмо прощальным уколом: «Теперь ты видишь, Макиавелли, какой я заслуживаю похвалы и сколь следует мной дорожить, по той самой причине, которая тебе так не по нраву; учись в другой раз меньше доверяться себе и зрело поразмыслить о некоторых вещах прежде, чем о них судить, ибо многое можно простить другим, но не человеку твоего ума и опыта». Одним ударом Гвиччардини сумел поразить и одержимость Никколо Барберой, и его склонность осуждать других: считая себя, по-видимому, вправе судить обо всем и обо всех, Никколо тем не менее был склонен идти на поводу своих чувств и чужих мнений, вычитанных из книг, не говоря уже о склонности подпадать под влияние могущества, богатства и внешности других.

Макиавелли усмотрел все три перечисленных качества в Форначайо, который не только ценил талант Никколо, но и обладал необходимыми финансами, чтобы выступать в роли мецената. Осенью 1524 года еще один денежный мешок, Бернардо ди Джордано, организовал постановку «Мандрагоры» у себя в доме, наняв декораторами маститых художников: Андреа дель Сарто и Бастиано да Сангалло. Желая соперничать с ним по части расточительства и роскоши, Форначайо попросил Макиавелли написать пьесу для постановки ее на вечере, который он собирался устроить 13 января 1525 года в ознаменование истечения срока своего домашнего ареста. Никколо рьяно взялся за дело, вероятно подгоняемый желанием угодить Барбере, и к назначенной дате сумел завершить свою третью по счету известную комедию «Клиция», созданную по мотивам пьесы Плавта «Касина», но действие которой (как и «Мандрагоры») перенесено во Флоренцию XVI века.

Постановка с декорациями Бастиано да Сангалло и музыкой Филиппе Вердело, прежде сочинявшего мадригалы, стала заметным событием, имевшим огромный успех (если верить Джаннотти, даже невзирая на буйное проявление чувств отдельных представителей флорентийской молодежи). Огромная толпа зрителей, состоящая из людей всех социальных слоев, включая Ипполито и Алессандро де Медичи, стоя аплодировали после завершения спектакля. 22 февраля Филиппо де Нерли, находившийся в тот момент в Модене, писал Макиавелли, что молва об успехе его комедии распространилась повсюду. Он попросил прислать ему экземпляр текста пьесы, но Макиавелли, как обычно, запамятовал. «Клиция» значительно отличается от «Мандрагоры», хотя обе пьесы имеют и общие черты. И в «Клиции», и в «Мандрагоре» речь идет о похоти и обмане, однако «Клиция» несет в себе мораль, которой нет в ранней пьесе. Сюжет весьма незамысловат, даже откровенно прямолинеен. Старик Никомако влюбился в свою молодую протеже Клицию и намерен выдать ее замуж на своего слугу Пирро, чтобы получить возможность спать с ней. Его жена Софрония после недолгих пререканий уступает его желанию, но затем, устроив фиктивную свадьбу, подсовывает в альков Клиции другого слугу, Сиро, который потом награждает ее незадачливого супруга тумаками. Наутро побитый и униженный Никомако полностью исцеляется — избавляется от страсти, осознав, что, если бы о случившемся узнали, это подорвало бы его репутацию и социальный статус во Флоренции. Клиция теперь была вправе выйти замуж за его сына Клеандро, также воспылавшего страстью к девушке. Никомако — плохо скрытая пародия на самого Макиавелли, что чувствуется уже по имени главного героя (Ник[кол]о-Мак[иавелли]-о), тогда как под маской долготерпеливой и сметливой Софронии скрывается Мариетта Корсини. С характерной для флорентийцев самоиронией Никколо смеется над собственной старческой влюбленностью, щелкнув по носу тех, кто ее порицал. Однако он прекрасно понимал, что без должного благоразумия и осторожности подобные эскапады опасны. В отличие от благополучно завершившегося адюльтера в «Мандрагоре», точно рассчитанная супружеская измена в «Клиции» чревата подрывом семейных и общественных моральных устоев. В обеих пьесах жертвами стали два старых глупца, охваченные буйной страстью, — Нича пожелал заставить жену родить ему ребенка, а Никомако вожделел тела Клиции, — в результате чего оба не проявили необходимой «политической» смекалки, чтобы избежать обмана. В этом смысле «Клиция» отражает убежденность Макиавелли в том, что, доверив власть в доме, равно как и в государстве, неумехам, лишенным чувства гражданской этики, можно привести его к катастрофе.

Успех «Клиции» наверняка укрепил репутацию Макиавелли, поскольку, когда он поинтересовался у Франческо Веттори относительно возможности представить свой исторический трактат лично папе, Веттори ответил, что Климент как-то сказал ему: «Пусть приходит, и я полагаю, что его книга окажется приятной и занимательной». Однако Веттори со свойственной ему осмотрительностью предупредил Макиавелли не слишком тешить себя надеждами на финансовое вознаграждение, «если только вы не останетесь совсем без гроша», поскольку текущая политическая ситуация «не благоприятствует ни чтению, ни одариванию».

Действительно, для Климента времена настали мрачные. Чтобы воспрепятствовать продвижению войск империи в Италию, он заключил союз с Франциском I, однако 24 февраля французы были наголову разбиты при Павии, а сам король Франции угодил в плен к Карлу V. Папа второпях заключил союз с императором, дав согласие оборонять герцогство Миланское, которым теперь вновь правил один из представителей семьи Сфорца. Взамен Карл обязался защитить владения церкви и правление Медичи во Флоренции. Ко всему иному и прочему император запросил и 100 тысяч дукатов. Чтобы наскрести необходимую сумму, безденежному Клименту вновь пришлось доить флорентийскую «корову». Во Флоренции обременительные налоги вкупе с ненавистью народа к кардиналу Пассерини грозили превратиться во взрывоопасную смесь.

Карл не рвался честно исполнить свою часть сделки. Один из пунктов соглашения вынуждал герцога Феррарского вернуть церкви Реджо, но на деле император уже договорился с Альфонсо д’Эсте о сохранении статус-кво и явно не собирался исполнять эту часть соглашения. Крайне обеспокоенный Климент решил отправить к Карлу послов во главе с кардиналом Джованни Сальвиати. Что весьма удивительно, его отец Джакопо тогда предложил на должность секретаря делегации Никколо Макиавелли. Хотя Климент был категорически против, предложение Джакопо было знаменательным. Вместе с такими личностями, как Роберто Акциайоли и Лоренцо Строцци, Джакопо составлял то, что можно назвать «конституционным» крылом фракции Медичи, то есть он был на стороне тех, кто, смирившись с гегемонией Медичи во Флоренции, тем не менее стремились к тому, чтобы их правление осуществлялось в границах традиционной флорентийской конституции, и поэтому решение папы править городом через доверенного посредника кардинала Пассерини было им явно не по душе. К этому времени Макиавелли уже пользовался репутацией человека лояльного Медичи, но вместе с тем не скрывавшего своего умеренного республиканизма. Предложение Джакопо представляется попыткой ввести Макиавелли в сферу покровительства семейства Сальвиати и, таким образом, превратить его в полезного союзника в политической борьбе за создание более приемлемой формы правления во Флоренции. Кроме того, никто не ставил под сомнение дипломатический опыт Никколо, что нашло подтверждение в меморандуме, составленном им чуть раньше и представленном Рафаэлло Джиролами накануне отъезда последнего в Испанию в статусе посла.