По ту сторону - читать онлайн книгу. Автор: Инга Андрианова cтр.№ 81

— Рецепта нет, а диагноз — угроза простатита.

— Положение действительно серьезное, — уже спокойно ответила я, — Действовать нужно срочно, и для начала — сменить врача.

— Это почему? — удивился Антон.

— Да потому, что такие диагнозы ставят только подружки жен. И чтоб ты знал: регулярный секс показан в случае простатита.

— Что ты говоришь!? — изумился Антон.

— А ты сходи, проверься в другом месте, — посоветовала я.

Антон мгновенно испарился и объявился через час с румянцем во всю щеку и новым заключением врача, согласно которому жить ему полагалось долго и счастливо, а главное, регулярно.

— Не знал, что живу с такой стервой! — фыркнул он и в тот же вечер съехал на Плющиху, оставив жене самой разбираться во всех тонкостях классовой борьбы.

Всю неделю Антон ходил надутым павианом, грудь держал колесом, улыбался своим жизнерадостным мыслям, а в пятницу сорвал меня с работы.

— Поехали за мебелью, — сказал он, глядя на часы, — надоело спать на раскладушке.

— Что будем покупать? — спросила я.

Он прошелся по комнате, принял позу поэта:

— Начнем с дивана, а там посмотрим…

— Диван — это здорово, — порадовалась я, — А где ты хранишь продукты?

— Холодильник купил, микроволновку тоже, — хозяйским тоном перечислил он, — На очереди койко-место.

— Ты вон как хорошо устроился!

— Какой там хорошо: раскладушка неудобная, стола нет, полотенце одно, — пожаловался Антон.

— Не все сразу!

— А ты когда ко мне переезжаешь? — спросил он, глядя на меня в упор.

— Когда второе полотенце купишь.

— Нет, я серьезно!

Я поковырялась в подставке для карандашей, но ничего нового там не обнаружила:

— Давай не будем торопиться — у Митьки сейчас трудные времена.

— А как же я? — возмутился Антон, — Ты думаешь только о нем, а на мои чувства тебе наплевать?

— Насколько я знаю, жена тебя еще не отпустила. И сам ты толком не готов — каждый день к ней таскаешься.

— Я к сыну хожу, — огрызнулся Антон.

— Ну, а я в гости к дочери ходить не собираюсь.

Мы долго бродили по магазину, пока не набрели на добротный английский диван. В том же отделе подобрали к нему пару кресел и симпатичный столик — трансформер.

— В машине есть коньяк, поехали обмоем новоселье! — предложил Антон.

Мы накупили продуктов, потом заскочили в Макдоналдс, и в салоне немедленно запахло фаст-фудом. Машина въехала во двор, Антон нырнул в багажник, выудил оттуда кулек с полотенцами и две упаковки с постельным бельем.

— Обрастаю хозяйством! — похвастался он.

Я подхватила пакеты с едой, Антон навьючил на себя кульки, и дружно мы затопали к подъезду.

На этаже Антон свалил свой груз на подоконник, вынул ключ, вставил его в замочную скважину. Раздался щелчок, но дверь не открылась.

— Ничего не понимаю, — пробурчал Антон и с силой надавил плечом.

Дверь не поддалась. Антон подергал ключ, повертел его влево — вправо, вернул в исходное положение, вынул из замка и внимательно осмотрел поверхность:

— Резьба в порядке. Замок тоже новый. Похоже, дверь просела.

Он снова вставил ключ, подергал ручку — с тем же результатом.

— Подожди меня тут, я сбегаю в машину, принесу инструмент — попробуем открыть иначе.

Я прыгнула на подоконник, и в тот же миг из батареи появился черный котенок. Он приподнялся на задние лапки и начал тереться о мои ноги, издавая утробное урчание, вполне солидное для столь тщедушного существа. Я отщипнула кусок гамбургера, бросила на пол, а через секунду оттуда донеслось сопенье и громкое чавканье.

Хлопнула входная дверь. Послышались шаги Антона.

— Порядок, — деловито произнес он, вертя в руках какие-то железки, — сейчас мы с тобой все откроем.

Пока я кормила котенка, Антон возился с замком. Раздался скрип, дверь распахнулась, и в открытый проем на нас хлынула тьма.

— Входи! — велел Антон, — Я сам возьму пакеты.

Я спрыгнула с подоконника, подхватила кулек с апельсинами и направилась к двери, но тут навстречу мне из темноты шагнула бледная Амина. В ее руке дымилась сигарета, черный свитер терялся во мраке и делал силуэт каким-то нереальным: казалось, голова плывет в облаке сизого дыма.

— Привет! — оскалилась она.

— Здравствуйте, — я отступила на шаг.

Взметнулась рука, послышалось шипение, и мне в лицо ударила струя. Адская боль распорола глаза, саданула под веки. Я закачалась, апельсины посыпались на пол, застучали по лестнице.

— Больная! Совсем чокнулась! — крикнул Антон, хватая меня под руки.

В ответ раздался ледяной смешок:

— Молчи, а то еще добавлю!

И под ликующий хохот Амины Антон потащил меня вниз по ступенькам. Дышать было нечем: лицо заливала слепящая боль, и казалось, из-под ресниц вытекают и сами глаза.

— Воды! — взмолилась я, — Дай мне воды!

— Нельзя промывать, — отозвался Антон, — Потерпи — сейчас пройдет! Я сам купил ей этот чертов баллончик — это слабый газ, он быстро выветривается.

— Слабый? Слабый! — задохнулась я. Под веками скрипел песок, глаза терзало пламя, — Ты сам-то пробовал?!

Мы вышли из подъезда, Антон подвел меня к машине, открыл пассажирскую дверь.

— Эй вы там, — послышалось сверху, — ловите!

Перед моим лицом просвистела бутылка, упала к ногам, обдала нас осколками.

— Можете допивать! — рявкнула Амина и захлопнула форточку.

Не успели мы опомниться, как окно снова открылось, и в нас полетели пакеты с едой. Антон толкнул меня в машину, сам отскочил назад, в тот самый миг, когда на наше место приземлился БигМак, а гамбургер, шмякнулся о лобовое стекло и съехал вниз, оставив жирный вязкий след.

Окно захлопнулось.

— Сколько еще упаковок? — прикинул Антон.

— Можешь ехать, — ответила я, глотая слезы, — Постельное белье ей понравилось, его она оставила себе.

Машина загудела и тронулась с места, дворники отчаянно заработали, стирая следы грандиозного новоселья.

Мы вырулили на Садовое, выписали петлю на Зубовской и взяли курс на Площадь Восстания. У МИДа Антон притормозил:

— Хочешь пить? Я сбегаю в Макдоналдс, куплю тебе колы.

И тут я поняла: он ждет, что я сейчас впаду в истерику и, гневно топнув ножкой, крикну: «К черту колу! Вези меня домой!», и он с готовностью исполнит мой каприз, а проводив до дома, скинет тяжкий груз и поскачет обратно к Амине. И останусь я, искалеченная обиженная дура, в одиночестве зализывать раны.