По ту сторону - читать онлайн книгу. Автор: Инга Андрианова cтр.№ 37

— Что это вы принесли?

— Заявление. Уволить меня вы не можете, так что я увольняю себя сама.

— Очень остроумно. Вместо того, чтобы работать, будем друг другу нервы трепать?

— Я не против работы, я не хочу таскаться по митингам и сборищам. У меня дел полно.

— Интересно вы рассуждаете, а кто, по-вашему, должен заниматься общественной работой?

— Наверное, те, кому это нравится или те, кому за это платят.

— Вы, Кораблева, не совсем понимаете, чем по существу является общественная работа.

— А зачем это мне? Я училась языкам, а не митингам.

— Хамите, но это ничего, мы вас поставим на место!

— Никуда вы меня не поставите — я просто перестану ходить на работу, и вам придется уволить меня, хотите с проблемами, хотите, без.

— И с удовольствием уволю, нам такие педагоги не нужны! Профнепригодность на лицо! Ищите новое место работы, а от школы держитесь подальше! — гневно изрекла директор и размашисто черканула на листе.

— Так и поступлю, — я убедилась, что заявление подписано, и, наконец, позволила себе улыбку, — Мне бы хотелось высказать пожелание, не подумайте что совет, просто мнение человека, которому не все равно. Гоните эту вашу внеклассную даму, пока не разбежались остальные.

— Что вы себе позволяете!

— Я уйду, мне терять нечего, а вот школу жалко. Вы что, не видите — эта женщина гробит саму идею воспитания, она же продохнуть не дает от своих мероприятий, а мы вместо того, чтобы учить детей, составляем все новые планы работы. И ладно бы походы да КВНы, мы же с митинга на митинг скачем, с линейки на линейку, с субботника на воскресник. Чего ради? Вы думаете, мы кому-то помогаем или кого-то перевоспитываем? Ваши пионеры уже стонут от своего пионерства, а те, кому нечего терять просто сбегают домой. Мы всех кругом перевоспитываем, не потрудившись воспитать.

— Я не могу с вами согласиться, — скривилась директор.

— А я и не прошу. Вы просто услышьте!

Она немного помолчала, потом посмотрела на меня с любопытством:

— А правда, что ученики к вам ходят в гости?

— Только с разрешения родителей.

— И чем вы занимаетесь?

— Общаемся.

— Им это интересно?

— Иначе бы не приходили. Октябрьское поле — свет не ближний.

— Странно все это… — протянула она, — Ну, а чем теперь займетесь?

— Я же говорю, у меня полно работы — я переводов набрала. Только за прошлую неделю заработала больше, чем за месяц в школе. Теперь хочу купить себе новую куртку.

— У вас и эта, вроде, модная.

— Не в этом дело — мне нужна куртка другого размера — я жду ребенка …

— Постойте, — директор вскочила с места, уставилась на мой живот, — Так нельзя, вам полагается декретный отпуск и отпуск по уходу, и я вас не имею права…

— Нет-нет, я вам ничего не говорила, увольняйте спокойно! Я на ваши декретные с голоду помру, а так хоть денег заработаю.

Директор приблизилась, словно боясь, что нас могут услышать, прошептала мне в самое ухо:

— Поступайте, как хотите, но только знайте — вы совершаете огромную ошибку. Я никому еще не говорила этих слов, вам скажу: вы — прирожденный учитель, у вас дар, вам детей учить надо.

— Спасибо. Я лучше своего ребенка воспитывать буду.

И со счастливой улыбкой я выпорхнула на свободу.

Стоит ли говорить, что в тот же день тайна моей беременности стала новостью номер один. С утра и до ночи мне звонили сердобольные училки, поносили администрацию и школьные порядки, просили помочь с работой. Митька посмеивался себе под нос и приносил все новые заказы. Технический перевод вызывал обильную изжогу, но его источник, Митькин приятель, сидел на промышленных агрегатах, платил щедро и сроками не давил. Когда Митькиной физики не хватало, чтобы объяснить мне сложный химический процесс, я лезла в технический словарь, делала подстрочник и тащила его на проверку. Митька вычеркивал откровенные ляпы и следил за тем, чтобы текст звучал убедительно. Крекинг нефти я так и не освоила, процессы катализа и работу вентилей даже не осознала, зато правила безопасности на химическом комбинате выучила наизусть.

Токсикоз себя ждать не заставил, подкатил своевременно и бесцеремонно: продукты в одночасье изменили вкус, любимые блюда сделались пресными, а запахи — резкими и неприятными. Тошнота стала моим верным спутником, а слабость — нормой жизни.

Лето накатило духотой и тополиным пухом. С первого этажа потянулись наверх тошнотворные запахи из кафе. Они терзали мой желудок днем, а ночью дым от сигарет с соседнего балкона отравлял мой сон. Митька старался выгуливать меня на длинные дистанции, чтобы хоть как-то удержать стремительно растущий вес. От стройной длинноногой девушки, которой он страшно гордился, осталась только рыжая копна да тощие запястья, никак не желавшие полнеть.

Уже на пятом месяце мой живот провозгласил независимость и вздулся как воздушный шар. Пришлось обновлять гардероб. Индийская модель типа сари идеально подходила для жаркого лета: до самых пят она закрывала от солнца и радовала глаз тропическим пейзажем. В таком экзотическом наряде я и отправилась в женскую консультацию, чтобы встать на учет. Отсидев два часа, я наконец, попала на прием к молоденькой брюнетке с бледным личиком и колючими глазками.

— Почему так поздно? — строго спросила она.

— Я ездила к маме, а потом… Да я хорошо себя чувствую!

В этот период моя беззащитность была в апогее, хотелось любви и покоя, а вовсе не конфликтов.

— И долго вы собирались от нас скрываться? — насела брюнетка.

— Да что вы такое говорите?

— На весы! — скомандовала она.

Я безропотно взгромоздилась на весы.

— Так, так! За весом не следила! — объявила она злорадно, — Теперь на кресло!

Визиты к гинекологу и раньше-то не были праздником, скорее жестокой необходимостью, но я всегда знала: рано или поздно мучение закончится. И вот теперь я поняла: из месяца в месяц мне придется возвращаться в этот кабинет и подвергаться унизительной процедуре обмеривания и допроса.

Докторша накрапала список запрещенных продуктов, назначила дату приема и пригрозила, что уложит в больницу если я не обуздаю вес.

— С ребенком все в порядке? — спросила я упавшим голосом.

— Конечно в порядке, иначе бы мы говорили совсем по-другому, — рявкнула она.

«По-другому, это как?» — вертелось в голове, пока я шла к остановке, глотая слезы и тополиный пух.

С этого дня я перестала есть, но вовсе не из-за диеты — стоило проглотить хоть что-то из легального списка, меня тут же выворачивало наизнанку. Какое-то время я кормилась в кафе, чтобы самой не стоять у плиты, находиться подальше от запахов кухни. Все это продолжалось ровно месяц и кончилось весьма плачевно. В тот день на улице пекло, в кафе было не чем дышать, в туалете висел полумрак — все до единой лампочки перегорели. Я слегка потопталась на месте, но все-таки решила вымыть руки. Я потянулась к вентилю и вскрикнула от боли: меня сильно тряхнуло и укусило за нерв. Я отдернула руку и только тут заметила торчащий из стены оголенный провод. Этот случай положил конец эпохе общепита и возвратил меня на собственную кухню.