Мэнсфилд-Парк - читать онлайн книгу. Автор: Джейн Остин cтр.№ 80

— Я посоветовал Фанни пройтись в аллее, потому что там суше всего, — сказал сэр Томас.

— О! — воскликнула тетушка Норрис и на миг запнулась. — Это очень любезно с вашей стороны, сэр Томас, но вы не представляете, какая сухая дорожка к моему дому. Уверяю вас, Фанни прогулялась бы ничуть не хуже. Да еще с той выгодою, что принесла бы кой-какую пользу и услужила своей тетке. Нет, это все она сама виновата. Ежели б только она сказала нам, что собирается выйти… но что-то есть в ней такое, я и прежде частенько замечала — она и в рукоделии предпочитает все делать по-своему. Не любит она, чтоб ей указывали. Только и ждет случая все сделать по-своему. Есть в ней эдакая склонность к секретничанью, и самовольству, и сумасбродству. Я бы всячески советовала ей от этого отучиться.

Сей портрет Фанни показался сэру Томасу весьма далеким от истины, и, хотя совсем недавно он сам выражал подобные чувства, он теперь постарался перевести разговор на другое, но удалось ему это не сразу, ибо у тетушки Норрис недоставало проницательности, чтобы понять на сей раз или когда-либо еще, как хорошо он относится к Фанни и как далек от желания подчеркивать достоинства собственных детей, умаляя достоинства племянницы, и чуть не во все время обеда она выговаривала Фанни и негодовала на нее за прогулку, о которой не была поставлена в известность.

Наконец обед остался позади, наступил вечер, и Фанни успокоилась и повеселела куда более, чем могла надеяться после столь бурного утра; но она была уверена прежде всего, что поступила правильно, что рассудила здраво, что намерения ее чисты, и за это она готова поручиться; и во-вторых, ей хотелось надеяться, что недовольство дядюшки уже не так велико, а станет и того меньше, когда он рассудит обо всем более беспристрастно и, как хороший человек, непременно представит, до чего ужасно, непростительно, до чего безнадежно и дурно выходить замуж без любви.

Она не могла не льстить себя надеждой, что, когда встреча, которая угрожает ей завтра, останется позади, с этим будет полностью покончено, и как только Крофорд уедет из Мэнсфилда, все скоро минет и забудется, словно ничего этого никогда и не было. Не верила она, не могла поверить, что Крофорд станет долго печалиться из-за своей любви к ней, не такой он души человек. Лондон скоро его вылечит. В Лондоне он скоро станет дивиться своей безрассудной влюбленности и будет благодарен ее, Фанниной, рассудительности, которая спасла его от дурных последствий этого увлечения.

Пока Фанни была поглощена этими надеждами, ее дядюшку вскоре после чаю вызвали из комнаты; случай самый обыкновенный, и оттого она не испугалась и даже не задумалась о том, но десять минут спустя снова появился дворецкий и сказал, обращаясь именно к ней:

— Сэр Томас желает говорить с вами, сударыня, у себя в кабинете. Ей сразу пришло на ум, что это может означать; от этой догадки она побледнела, но тотчас же поднялась, готовая повиноваться, и тут услышала восклицанье тетушки Норрис:

— Постой, постой, Фанни! Ты что это? Куда собралась? Ишь заспешила. Уж поверь мне, это не ты требуешься, уж поверь мне, это я нужна (и она поглядела на дворецкого), тебе уж слишком не терпится перебежать мне дорогу. На что ты можешь понадобиться сэру Томасу? Это вы меня имели в виду, Бэдли. Сейчас иду. Вы уж наверно имели в виду меня, Бэдли. Сэру Томасу нужна я, а не мисс Прайс. Но Бэдли стоял на своем:

— Нет, сударыня, не вы, а мисс Прайс, верно вам говорю, что мисс Прайс.

И на губах его мелькнула улыбка, которая означала: «Нет уж, для такого дела, я думаю, вы никак не подойдете».

Тетушка Норрис, весьма раздосадованная, вынуждена была опять удовольствоваться своим рукодельем; а взволнованная Фанни пошла к дверям, понимая, что ей предстоит, и в следующую минуту, как и ожидала, осталась наедине с Крофордом.

Разговор получился не такой короткий и не такой окончательный, как предполагала молодая особа. Молодого человека оказалось не так-то легко убедить. Он был исполнен всей той решимости добиваться своего, какую только и мог пожелать ему сэр Томас. Изрядное тщеславие побуждало его, во-первых, думать, что она все-таки его любит, хотя, возможно, сама того не знает; и во-вторых, вынужденный наконец признать, что она не знает собственных чувств, он из того же тщеславия уверил себя, что со временем сумеет добиться, чтоб чувства эти стали такими, как он желает.

Он был влюблен, очень влюблен, и любовь его была того свойства, что, завладев натурой активной, жизнерадостной, не столько утонченною, сколько горячей, заставляла вдвойне жаждать ответного чувства Фанни как раз потому, что ему было в этом чувстве отказано, и он твердо решил добиться ее любви, которая будет его гордостью и счастьем.

Он не станет отчаиваться, он от нее не откажется. У него есть все основания для крепкой привязанности: ведь она обладает всеми теми достоинствами, что оправдают самые пылкие надежды на прочное счастье с нею; ее теперешнее поведение, говорящее о бескорыстии и утонченности (по его мнению, свойствах, чрезвычайно редких), лишь обострило все его желания и укрепило его решимость. Он не знал, что ему предстоит завоевывать сердце, уже занятое. Вот уж чего он не подозревал. Он скорее склонен был полагать, что ни о чем таком она никогда всерьез и не думала и потому была вне опасности; что ее охраняла юность, юность души, столь же прелестной, как ее наружность; что ее скромность мешает ей понять его чувство к ней, и что она все еще подавлена внезапностью его ухаживанья, совершенно для нее неожиданного, и новизною положения, которому никогда не было места в ее воображении.

Не значит ли это, что когда он будет понят, он безусловно преуспеет? Он нисколько в том не сомневался. Такая любовь, как у него, любовь такого человека, как он, без сомнения, должна быть вознаграждена, и особенно долго ждать не придется; и Крофорд был в совершенном восторге от мысли, что в самое короткое время вынудит Фанни полюбить его, он даже едва ли сожалел, что пока-то она его не любит. Преодолеть кой-какие затруднения — для Генри Крофорда это не беда. Скорее это его даже бодрит. Уж слишком он привык легко одерживать победы над женскими сердцами. Нынешнее положение было для него ново и оттого воодушевляло.

Однако ж для Фанни, которая слишком часто в своей жизни сталкивалась с противодействием, чтобы находить в нем что-то привлекательное, все это было непостижимо. Она увидела, что он и вправду намерен упорствовать; но совершенно не понимала, как он это может после всех тех слов, что она вынуждена была ему сказать. Она говорила ему, что не любит его, не может его любить, и, без сомненья, никогда не полюбит; что никакая перемена тут невозможна, что разговор об этом ей до крайности мучителен и она умоляет никогда более его не заводить, позволить ей сейчас уйти, и пусть на том разговор этот будет закончен раз и навсегда. Но Крофорд все настаивал, и тогда Фанни прибавила, что, на ее взгляд, у них слишком различные натуры, а потому взаимная любовь между ними невозможна, и еще сказала, что они не подходят друг другу ни по своему нраву, ни по образованию, ни по склонностям. Все это она высказала со всею серьезностию искреннего убеждения; однако ж этого было не довольно, ибо Крофорд немедля стал отрицать, будто они сколько-нибудь чужды друг другу по натуре или будто их положение так уж несхоже; и определенно заявил, что все равно будет ее любить и надеяться!