Мэнсфилд-Парк - читать онлайн книгу. Автор: Джейн Остин cтр.№ 40

которому и приписали эту перемену. Пусть Эдмунд по-прежнему напускает на себя серьезность и говорит, что их затея ему не нравится, что выбор пьесы он и вовсе не одобряет, а все-таки все вышло как они хотели: он согласился играть, и лишь потому, что уступил своему себялюбию. В их глазах Эдмунд спустился с нравственной высоты, на какой всегда был прежде, и оба они оттого стали и лучше и счастливей.

С Эдмундом они, однако ж, повели себя при этом безукоризненно, ничем не выдали свою бурную радость, разве только едва заметной тенью улыбки, и, казалось, они почитают замечательной удачей, что избавлены от вторжения в их общество Чарлза Мэдокса, как если б им его навязывали помимо их воли. Им ведь только и надобно было, чтоб все происходило в семейном кругу. С появлением среди них незнакомого человека стало бы так неуютно! И когда, развивая эту мысль, Эдмунд намекнул о своей надежде ограничить число зрителей, они под влиянием минуты готовы были любезно пообещать все что угодно. Все были отменно настроены и воодушевлены. Тетушка Норрис предложила придумать ему костюм, мистер Йейтс заверил его, что и в последней сцене Анхельта с Бароном можно дать волю живости и выразительности, а мистер Рашуот взял на себя труд подсчитать, сколько у него реплик.

— Может быть, теперь и Фанни охотнее нам поможет, — сказал Том. — Может быть, ты и ее убедишь.

— Нет, она совершенно непреклонна. Она ни в коем случае не будет играть.

— Вот как! Ну хорошо.

И ни слова более, но Фанни опять почувствовала себя в опасности, а равнодушие к опасности уже начинало ей изменять.

В пасторате перемена в Эдмунде вызвала не меньше радостных улыбок, чем в усадьбе; мисс Крофорд они были очень к лицу, и, вмиг, обретя прежнюю веселость, она стала входить во все подробности, а это, конечно, не могло на него не подействовать. Разумеется, он прав, нельзя не уважать подобные чувства, и он рад, что решился на это. И утро проходило во всеобщем довольстве, если и не таком уж глубоком, зато таком сладостном. Была от него польза и для Фанни: поддавшись уговорам мисс Крофорд, миссис Грант со своей обычною благожелательностию согласилась на роль, которую прежде навязывали Фанни, — вот и все, чем порадовал бедняжку этот день, и даже это известие, переданное ей Эдмундом, причинило внезапную острую боль, потому что она обязана теперь именно мисс Крофорд, именно ее добрым стараниям должна быть благодарна, и, говоря об этом как о заслуге мисс Крофорд, Эдмунд сиял от восхищенья. Теперь она в безопасности; но безопасность не принесла ей покоя. Никогда еще не было у ней так неспокойно на душе. Ей вовсе не казалось, будто она поступила дурно, но все остальное вселяло в нее тревогу. И сердцем и разумом она равно была против решения Эдмунда; не могла она оправдать его непоследовательность, а то, что благодаря этой перемене он счастлив, приводило ее в отчаянье. Ревность и смятение снедали ее. Мисс Крофорд подошла к ней веселая, и это ее оскорбило; дружески заговорила с нею, и Фанни стоило труда ответить учтиво. Вокруг нее каждый был весел и деятелен, упоен собственной значительностью и собственными успехами, у каждого был свой интерес, своя роль, свой костюм, своя любимая сцена, свои друзья и союзники, все были заняты, совещались, сравнивали или находили развлеченье в шутливых причудах. Она одна была печальна и никому не нужна; ни в чем не участвовала, могла уйти или остаться, могла окунуться в их шум и суету или удалиться в уединение Восточной комнаты, и никто ее не замечал и ни разу ее не хватился. Ей уже чуть ли не казалось, будто все что угодно предпочтительней ее теперешнего положения. Миссис Грант была незаменима; это о ней говорили, что добрый нрав делает ей честь, с ее вкусом и временем считались, в ее присутствии нуждались, ее общества искали и оказывали ей внимание, и превозносили ее; и вначале Фанни едва не стала завидовать роли, которую та взялась исполнить. Но раздумье пробудило в ней более достойные чувства, она признала за миссис Грант право на уваженье, какого сама она никогда не заслуживала, и даже достанься ей еще большее уважение, чем миссис Грант, если б она присоединилась к затее, которую, думая хотя бы о дядюшке, следовало полностью осудить, вовсе не стало бы у ней легко на душе.

Как скоро поняла Фанни, не ей одной было грустно. Джулия тоже страдала, хотя и не столь безвинно.

Генри Крофорд подшутил над ее чувствами; но она так долго принимала его благосклонное внимание и даже искала его, притом далеко не без причины ревнуя к сестре, что должна была бы уже исцелиться; и теперь, когда невозможно было не видеть, что он предпочел Марию, она покорилась, нисколько не тревожась за положение сестры и даже не пытаясь образумиться и успокоиться. И либо сидела в угрюмом молчании, охваченная такою печалью, которую ничто не могло развеять, при которой не было места никакому любопытству и не могло позабавить острое словцо; либо, благосклонно принимая внимание мистера Йейтса, с насильственной веселостью разговаривала с ним одним и насмехалась над игрою всех прочих.

Первые день-два после того, как Джулии была нанесена обида, Генри Крофорд пытался все загладить своим обычным манером — чрезвычайной обходительностью и комплиментами, но не настолько о том заботился, чтобы, несколько раз подряд получив отпор, продолжать свои попытки; и скоро, поглощенный пьесой и не имея времени более чем на флирт с одной девицей, он стал равнодушен к их размолвке, вернее даже счел ее удачей, которая тихонько положила конец тому, что в недалеком будущем могло породить надежды не у одной только миссис Грант. Ей было неприятно видеть, что Джулия не участвует в пьесе, сидит в сторонке и никому нет до нее дела; раз тут и речи нет о счастье Джулии, а Генри самому видней, в чем состоит его счастье, раз он с обезоруживающей улыбкою ее заверил, что ни у него, ни у Джулии никогда не было серьезных мыслей друг о друге, ей только и оставалось вернуться к своим опасениям касательно старшей сестры, умолять его не слишком ею восхищаться, не рисковать своим спокойствием, после чего она с удовольствием приняла участие во всем, что радовало все молодое общество и что в особенности служило к развлечению двоих, которые ей были так дороги.

— Я даже удивляюсь, что Джулия не влюблена в Генри, — заметила она однажды в разговоре с Мэри.

— А я полагаю, она влюблена, — холодно отвечала Мэри. — Я думаю, влюблены обе сестры.

— Обе! Нет, нет, этого не может быть. Смотри не намекни ему на это. Подумай о мистере Рашуоте.

— Лучше посоветуй мисс Бертрам подумать о мистере Рашуоте. Ей это пошло бы на пользу. Я часто думаю об имении и независимости мистера Рашуота и хотела бы, чтоб это досталось другому… но о нем самом я никогда не думаю. Человек с такими земельными владениями может представлять графство в парламенте, может пренебречь профессией и заседать в парламенте.

— Наверно, он и вправду будет скоро в парламенте. Когда воротится сэр Томас, кандидатуру мистера Рашуота, наверно, выставят от какого-нибудь избирательного округа, но пока не нашлось никого, кто бы его надоумил, что пора действовать.

— Сколько великих дел ждет сэра Томаса, когда он воротится домой, — помолчав, сказала Мэри. — Помнишь «Обращенье к табаку» Хокинса Брауна 9 в подражание Поупу?