Ограбление Харон - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Иванович cтр.№ 55

– Но это явное глумление над покойным! – ярился Кардыш. – И никто из родственников согласия на подобное издевательство не давал!

– А тут и не надо никакого разрешения. У нас есть иные рычаги воздействия, называемые «интересы следствия». И мы всегда отыщем нужный пункт в особых уложениях. Как говорится, все для науки и все во благо справедливости.

От нарастающего страха и нехороших предчувствий у генерального директора стали неметь кончики пальцев. Но сдаваться он не собирался, благо что иных знакомых у него хватало в самых верхах правовых структур. Так что к вечеру выяснилось: полиция либо занимается беспределом, либо в самом деле появились новые обстоятельства, по которым было возбуждено следствие.

На вопросы «Как же так?» и «С какой стати?» один из особо близких друзей укорил:

– Если родня не хотела глумления над телом, надо было не торжественные похороны устраивать, а сжечь тело в крематории уже на второй день после смерти.

Хороший совет, но явно запоздалый.

Конечно, Федор Карпович рьяно верил, что яд в теле покойного никакая экспертиза не отыщет. Недаром он за него такие огромные деньги угрохал. Да и продавец утверждал, что экзотическое средство никогда еще и никем в крови или в желудке не обнаруживалось по причине своего полного структурного разрушения.

Но одно дело верить, когда все вокруг спокойно и размеренно, и совсем другое – когда тело нагло выкрали и теперь над ним корпят ученые целого института. А ну как нечто отыщется? А ну как докажут, что старик умер не своей смертью?

Правда, и в этом случае невозможно было обвинить Федора в его причастности к преступлению. Обладая недюжинным умом вкупе с иезуитской изворотливостью, он постарался сделать для себя отличное алиби. Иначе говоря, кто его и мог обвинить в преступлении и поведать следствию некие детали и компрометирующие факты, так это сам покойный. Но старикан мертв и свидетельствовать никак не может, а посему…

Придя к такому заключению, директор несколько успокоился и вновь, уже на следующий день попытался заниматься злободневными делами. Вот тут его и поджидало очередное, огромное разочарование. Пока он выяснял отношения с полицией, ругался и скандалил с работниками морга, вся электронная система управления компанией окончательно вышла из подчинения. Учитывая, что она и до того была какой-то неполноценной и странно урезанной, это уже стало напоминать полный крах. Причем не финансовый крах непосредственно «Логотранса», а крах личной финансовой империи самого директора.

Вот тут его и одолела грусть-печаль, тоска зеленая. Впору вешаться, если бы не вера в завещание, которое в любом случае огласят завтра. И уже послезавтра все рычаги управления компанией станут подвластны Кардышу. А потом он наведет должный порядок, вышвырнет кого требуется на улицу и вновь крепко ухватит бразды правления финансовыми потоками.

Но только-только он сумел к концу дня успокоить себя такими мыслями, как поодиночке и группами к нему стали ломиться родственнички и персоны особо приближенные. И все с одной-единственной жалобой-воплем:

– Невозможно работать стало! Этот тип во все щели лезет, за всеми подсматривает и над душой стоит!

– О ком речь? – ничего не понял Федор.

Оказалось, что странный тип, который крутился поначалу вокруг Эллы Яровой, вдруг стал вездесущим инспектором-ревизором. Причем с почти неограниченными возможностями и правами доступа. И теперь он нагло совал свой нос во все, что находилось в центральном офисе компании. При этом довольно удачно и четко он фиксировал, выявлял главных бездельников, основных нарушителей и несомненных вредителей в коллективе.

Как именно инспектору-ревизору это удавалось сделать за невероятно короткое время, никто понять не мог, но испугались за свои теплые места все. За исключением тех, конечно, кто в самом деле работал не покладая рук и вкладывал в дело все свои знания и способности.

Увы! Как раз в списках на грядущие увольнения оказались конкретно все родственнички господина Кардыша. И тому ничего не оставалось, как уверенным тоном успокаивать паникеров:

– Это все происки ведьмы Яровой! Но уже завтра, после оглашения завещания, от нее и от ее пса поганого даже духа не останется в нашем офисе. Так что уж сутки как-нибудь потерпите.

А напоследок многозначительно добавлял:

– Я же терплю!

В самом деле терпел. Хотя никто не догадывался, чего это ему стоило. Сила воли ведь тоже не бесконечна. Постоянно хотелось кого-то избивать, что-то крушить, из чего-то стрелять, а то и банально изнасиловать. В особенности когда в поле зрения попадала стройная фигурка госпожи Яровой. Так и рисовались желанные картинки вторжения в офис брутальных омоновцев, которые с криками укладывают кого следовало мордами в пол. Затем наручники, пинки ногами и те же пинки при уводе наглых ублюдков в каталажку.

Дальнейшие фантазии совсем уж распаляли низменные желания. Та же Эллочка виделась в тюремной камере, голая, сломленная и приятно покорная. Или не покоренная, но связанная и все равно используемая по ее прямому женскому предназначению.

А уж в последнюю ночь, перед оглашением завещания, Федору Карповичу даже сон по теме его фантазий приснился. Великолепный сон, во время коего удалось воплотить почти все свои мечты в действительность. Пусть и миражную действительность, остающуюся лишь в химерных воспоминаниях. Зато это позволило успокоить дух, усилить волю и воскреснуть совсем было увядшему оптимизму.

Поэтому на просмотр и прослушивание завещания Федор Карпович явился во всем своем великолепии, с ослепительной улыбкой и с полной уверенностью в завтрашнем дне.

Даже Яровая, столкнувшись с ним у входа, искренне удивилась:

– Феденька! Неужели ты так радуешься в предвкушении своей доли наследства? А как же неуемная скорбь по безвременно ушедшему дедушке?

– Одно другому не помеха, – с апломбом отвечал уверенный в себе наследник. – Но радует меня совсем иной аспект. А именно: наше расставание навсегда. Поверь, я постараюсь уже этим вечером отправить тебя на паперть с самыми негативными рекомендациями. Еще и уголовные дела на тебя полиция откроет, ибо есть за что.

– Господи, он неисправим! – воздела Элла глаза к потолку. – Даже в шаге от пропасти не осознает свою тупость и моральную слепоту!

Развернулась да и пошла на свое место.

Тогда как сам Кардыш, устраиваясь среди нескольких своих соратников и единомышленников, обратил внимание на многочисленные видеокамеры, расставленные по всему залу:

– С какой стати тут решили кино снимать? – Он не столько возмущался, как не понимал ситуацию. – Кто разрешил?

Прибывший чуть раньше родственник угодливо пояснил:

– Отдельное завещание Дедули Шенгаута. Его даже выложили нотариусы с адвокатами вон на том столе под стеклом, для всеобщего ознакомления, так сказать.

– Странно, не знал о таком…