Потерянные боги - читать онлайн книгу. Автор: Джеральд Бром cтр.№ 92

Ана смотрела, как какая-то женщина исчезает под водой со счастливой улыбкой на лице. Как же Ана понимала эту улыбку. «Скоро все закончится, – подумала она. – Никогда больше мне не придется слушать, как кричит мой сын… Никогда, никогда больше».

Женщина исчезла, будто ее и не было. К ней не тянулись никакие руки, не было никаких истерзанных пыткой лиц. Она просто медленно погрузилась в воду, все так же блаженно улыбаясь.

– Так, значит, это совсем не похоже на Стикс? – спросила Ана.

– Нет, тут совсем другое, – ответила Мэри. – Хотя Стикс тоже дарит конец. Вот только сначала очищает душу. Или, по крайней мере, так говорят.

Велес кивнул.

– Это правда. После столетия пыток Стикс отдает обратно то, что взял.

Ана содрогнулась.

Они покатили тележки с детьми по мосту, вошли в ротонду храма. Повсюду лежали тела; голоса детей вывели многие души из ступора, и они глазели на них с зачарованным, ничего не понимающим видом.

Сестры начали выгружать младенцев; они спускались с ними вниз по ступеням в короткую сводчатую галерею, ведущую во внешний дворик между бассейнами.

Алая Леди, пригнувшись, вступила под своды храма. Подняла голову и посмотрела на статую. Ее пошатывало, будто в любую секунду она могла упасть.

– Сехмет, – сказала Мэри. – Пойдем, время отдохнуть. – Она положила руку на плечо сфинкса и повела ее вниз по ступенькам, по коридору, ведущему к бассейнам. Велес, поддерживаемый с двух сторон сестрами, последовал за ними; Чет и Ана тоже пошли следом, и никто не заметил скрывавшегося в тенях мужчину с густыми, подкрученными кверху усами.

Ана подошла к кромке бассейна: широкие, пологие ступени спускались все ниже и ниже в темные воды реки. Она смотрела, как Изабель передает Мэри одного из младенцев; как Мэри медленно, шаг за шагом, спускается по ступеням, оказавшись по грудь в воде, а потом тихо опускает ребенка в воду.

К удивлению Аны, тот не плакал и не бился у Мэри в руках; напротив, он казался очень спокойным. Мэри покачала его, шепча что-то на ухо; камень у нее во лбу сиял мягким зеленым светом. Дитя улыбнулось. Мэри поцеловала его в лоб и отпустила. Ребенок медленно погружался в воду, и на личике у него не было ни страха, ни тревоги – он будто просто засыпал.

Сестры работали молча, предавая детей по одному вниз по ступеням, где их принимала Мэри. С каждым она повторяла все тот же ритуал, не торопясь, каждого ребенка укачивала и целовала, будто он был ее собственным, а потом отпускала в реку.

Смотреть на это было почти невыносимо. «Но что еще можно для них сделать?» – думала Ана, пытаясь представить себе, каково бы им пришлось – одиноким, покинутым, ничего не понимающим. Вечное одиночество. Ее пробрала дрожь. «Это милосердие», – сказала она себе. Лица детей сияли покоем, будто река была для них объятиями родителей, именно тем, чего эти невинные души желали больше всего на свете. Ана шагнула в воду. Она все еще держала на руках девочку, прижимая ее к груди, будто не собиралась отпускать, никогда. «Я мертва, – напомнила она самой себе, и сделала еще шаг, потом еще, и еще. Вода была теплой, такой приятной. – Мы все мертвы». Вода уже доходила ей до пояса; Ана неотрывно глядела в реку. А река никого не судила, она всем была одинаково рада. С того пожара ей не хотелось ничего, кроме этого – чтобы все кончилось, по-настоящему, навсегда. И все же здесь, на самом краю, она колебалась. Почему?

Кто-то подошел, встал рядом. Это была Мэри; казалась, она читает ее мысли.

– Обратно хода нет. Никакого второго шанса, чтобы все исправить.

«Исправить? – подумала Ана. – Мой сын мертв… из-за меня. Как это вообще можно исправить?»

Малышка у нее на руках потянулась к воде, заплескала ручками. Ана знала, что время пришло, и для ребенка, и для нее самой. Борясь со слезами, она протянула девочку Мэри.

Та покачала головой:

– Это тебе она доверяет. Тебе и отдавать ее Лете.

Ана посмотрела ребенку в глаза, кивнула. Сделала еще шаг вперед, окунувшись по грудь; вода окутывала ее, будто теплое одеяло в детстве. Девочка издала тихий, воркующий звук. Ана колебалась. Здесь для нее ничего нет, ничего. Ни для нее, ни для меня. Пора, моя малышка… Пора нам уйти.

Она отпустила ребенка, и вода подхватила девочку. Малышка, схватившись за ее руку, заглянула Ане в глаза; ее личико было исполнено спокойствия. Она улыбнулась Ане, и эта тихая улыбка сказала больше, чем все слова на свете. А потом она просто отпустила Анин палец и уплыла прочь, мало-помалу исчезая под мягкими волнами, все с той же улыбкой на губах.

Ана вдруг поймала себя на том, что улыбается, и это ее смутило. Какое право она имела улыбаться, какое вообще имела право чему-то радоваться? Но она радовалась, и знала почему: несмотря на все усилия ее рассудка исказить то, что произошло, наказать ее, – ее сердце знало, что она сделала. Она спасла ребенка от невыразимых страданий, может быть, даже от вечности, наполненной пытками.

Ана закрыла глаза, готовясь к последнему шагу.

– Сначала прости себя, – сказала Мэри.

– Нет, – ответила Ана, – Я не могу.

– Можешь. По одному ребенку за раз.

– Что?

– Здесь остались еще невинные. Ты им нужна.

– Но их так много.

– Страданиям никогда не будет конца. Делаешь, что можешь. Только то, что можешь. Мир душе приносит знание о том, что ты помогла, кому могла.

Ана бросила взгляд назад, на берег, на пустые тележки. Сколько еще их ждет, чтобы кто-нибудь о них позаботился? И тут Ана подумала о своем ребенке. «Что, если бы он попал сюда, вниз? Плакал бы, звал меня. Ждал бы меня всю оставшуюся вечность? – От этой мысли у нее на глаза навернулись слезы. – Хотелось бы мне тогда, чтобы кто-нибудь отнес его к Лете? Да, конечно». Она сделала шаг назад, потом еще один.

– Может быть, – прошептала она воде. – Может, еще несколько детей, может, десять, может сто, может тысяча… Может быть, тогда я заслужу право оставить все это позади.

И ей подумалось, что – может быть – первый шаг к этой цели она уже сделала. Потому что в первый раз с тех пор, как случился тот пожар, она не чувствовала всепоглощающей ненависти к себе.

И Мэри была здесь, она протягивала ей руки. Ана шагнула к ней, и Мэри заключила ее в объятья. Ана всхлипнула.

– Ты не одна, дитя, – сказала Мэри. – Все мы идем той же дорогой.

Неужели он тоже из Моранов? Гэвин смотрел на Чета из окна второго этажа. Выглядит как Моран, это точно. Так кто он тогда? Мой внук? Нет, не может быть. Ведь тогда это значит, что Ламия выжила… А эта сука точно мертва. Он окинул взглядом двор, прикидывая, как бы ему добраться до парнишки. Дети уже все были в реке, и последние две женщины шли от бассейнов обратно к храму. Одна из них, девушка с короткими волосами, подошла к Чету. Они обнялись, немного отстав от остальных, которые вслед за Алой Леди уже подходили к храму.