Приключения Айши (сборник) - читать онлайн книгу. Автор: Генри Райдер Хаггард cтр.№ 127

И все же от наползающей тьмы это зрелище вселяло еще больший ужас. В последних лучах гаснущего света Айша встала и подошла к небольшому выступу скалы, откуда сбросили тело Рассена; здесь Она остановилась – черная безобразная карлица на фоне дымчатого мерцания, которое все еще поднималось снизу.

Лео хотел было последовать за ней, опасаясь, что Айша хочет броситься вниз; честно сказать, я тоже думал, что именно таково ее намерение. Но жрец Орос и жрица Папаве, повинуясь, по-видимому, какому-то тайному велению, подбежали и схватили свою повелительницу за руки. Стало уже совсем темно, и впотьмах мы услышали, как Айша поет скорбный, словно похоронный, гимн на неизвестном нам священном языке.

Сквозь темноту, покачиваясь, как парящая птица, поплыл большой сгусток огня. В ту ночь мы уже видели много подобных огненных сгустков; как я уже описывал, ветер срывал их с верхнего края пылающей завесы. Но… но…

– Хорейс, – шепнул Лео, стуча зубами, – этот огонь плывет против ветра.

Ближе и ближе подлетал огненный сгусток – он был странной формы: два огромных крыла и между ними что-то темное. Вот он достиг выступа скалы. Крылья подплыли к карлице, которая там стояла, ярко осветив ее на мгновение. Затем они вдруг померкли и растворились во мгле – все исчезло.

Прошла минута, а может быть, и все десять – и вдруг Папаве, услышав какой-то неслышимый для нас зов, тихо прошла мимо меня: я почувствовал легкое прикосновение ее одежды. И опять – безмолвие, тьма. Затем Папаве возвратилась на прежнее место, дышала она шумно и судорожно, как человек, сильно испуганный.

Итак, подумал я, Айша бросилась в пропасть. Трагедия закончена.

И вдруг полилась изумительная мелодия. Это могло быть пение жрецов у нас за спиной, хотя и вряд ли, потому что ни до, ни после этого я никогда не слышал ничего подобного, и не только в храме, но и вообще где-либо на земле.

Описать ее не в моих силах, могу лишь сказать, что мелодия внушала непонятный ужас – и в то же время была необыкновенно упоительна. Она струилась из черной дымящейся бездны, где еще недавно висела огненная завеса, и все росла, ширилась, умножая отголоски, – то слышался отдельный, небесно-прекрасный голос, то согласный хор, то воздух сотрясался от громовых звуков, будто одновременно играла целая сотня органов.

Разнообразная величественная мелодия вобрала в себя и выражала всю гамму человеческих чувств; впоследствии я часто думал, что этот гимн, пеан возрождения, в своем всеобъемлющем богатстве, широте порывов вполне мог бы символизировать бесконечную изменчивость, многоликость духа Айши. Но были в этой мелодии, как и в ее духе, преобладающие темы: могущество, страсть, страдание, тайна и красота. Не вызывало сомнений и основное содержание этого песнопения, кто бы его ни исполнял. Это была история великой души во всех ее превращениях: поклонение, поклонение, поклонение божественной владычице.

Звуки неземного песнопения постепенно слабели – так слабеет аромат курений, возносясь к высоким расписным сводам собора, – и наконец с печальными всхлипами они замерли где-то в глубинах пропасти внизу.

На востоке блеснул первый луч восходящего солнца.

– Занимается заря. Смотрите! – сказал спокойный голос Ороса.

Луч пламенным мечом рассек небо у нас над головой. Затем стал быстро снижаться. И вдруг упал – но не на нас, ибо мы находились в укрытии, а на выступ скалы с самого края.

И там – о чудо из чудес! – нашим глазам предстало небесное видение: фигура женщины в одном-единственном одеянии. Женщина, казалось, спала, глаза ее были закрыты. Или, может быть, она была мертва – ее лицо напоминало маску смерти. Но вот на ней заплясал солнечный свет: под тонким покрывалом засияли большие, точно у изумленного дитяти, глаза; на белой, цвета слоновой кости груди, а затем и на бледных щеках заиграли алые краски жизни; на ветру затрепетали черные вьющиеся волосы, которые облекали ее наподобие одеяния; сверкнула голова драгоценной змеи, что обхватывала ее стан, вместе с волосами.

Что это – иллюзия или же сама Айша, точно такая, какой Она вошла в крутящийся Столп Пламени в пещерах Кора? У меня и у Лео подкосились колени; обняв друг друга за шею, мы бессильно опустились на каменный пол. И тогда заговорил голос, что был слаще меда, нежнее, чем шелест вечернего ветерка в тростнике, – и вот что он сказал, этот голос:

– Иди ко мне, о Калликрат, я хочу возвратить тебе искупительный поцелуй веры и любви, который ты мне только что подарил.

Лео с трудом поднялся на ноги. Пошатываясь, точно пьяный, он подошел к Айше и в избытке чувств пал перед ней на колени.

– Встань, – сказала Она, – это я должна стоять перед тобой на коленях. – И протянула руку, чтобы помочь ему встать, все время что-то нашептывая ему на ухо.

А он все никак не вставал: то ли не хотел, то ли не мог. Айша медленно нагнулась и притронулась губами к его лбу. Потом поманила меня. Я тоже хотел опуститься на колени, но Она не позволила.

– Нет, – сказала Айша своим мелодичным, так хорошо памятным мне голосом, – тебе ли стоять в позе смиренного просителя? В обожателях и поклонниках у меня никогда не было недостатка. Но где я найду себе другого такого друга, как ты, Холли? Приветствую тебя. – И, склонившись, Она коснулась губами и моего лба, только коснулась, чуть-чуть ощутимо.

Ее дыхание было напоено ароматом роз, ароматом роз веяло от прекрасных локонов, стройное тело мерцало, словно жемчуг, голова была увенчана слабым, но хорошо заметным сиянием, ни один ваятель не создал ничего более прекрасного, чем рука, поддерживающая покрывало, ни одна звезда в небе не сияла более чистым и ярким светом, чем ее задумчивые, спокойные глаза.

И все же, даже когда ее губы прикоснулись к моему лбу, я не ощутил ничего, кроме божественной любви, где не было места человеческим страстям. Не без стыда признаюсь, что это не всегда было так, но теперь я старый человек, чуждый плотских соблазнов. К тому же Айша назвала меня своим Хранителем, Защитником, Другом, поклялась, что вместе с ней и Лео я буду обитать там, где умирают все земные страсти. Повторяю: чего же мне еще желать?

Айша взяла Лео за руку и увела его с открытой площадки под каменный навес; оказавшись в тени, Она вздрогнула, как будто ей стало холодно. Помню, что, заметив это, я обрадовался: значит, Она все же земная женщина, хотя и в божественном облике. Жрецы и жрицы простерлись ниц перед ее новообретенным великолепием, но Она жестом велела всем встать и благословила их всех, возлагая руку на голову каждому.

– Мне холодно, – сказала Айша. – Дайте мне мантию. – И Папаве набросила ей на плечи расшитое пурпурными узорами, истинно царское одеяние – такое надевают во время коронации. – Нет, – продолжала Она, – на холодном ветру дрожит не моя прежняя плоть, которую мой господин вернул мне своим поцелуем, – дрожит мой дух, овеянный суровым дыханием Судьбы. О мой любимый, мой любимый, не так легко умиротворяются разгневанные горные Силы, даже если и кажется, будто они смилостивились и простили; и хотя отныне никто не посмеет насмехаться надо мной в твоем присутствии, я не знаю, долго ли нам быть вместе в этом мире, может быть, лишь короткий час. Но пока мы не покинули мир, будем наслаждаться жизнью, осушим до дна кубок радости, как испили чашу горя и позора. Это место мне ненавистно: здесь я перенесла более тяжкие муки, чем любая женщина на земле или призрак в самом глубоком аду. Оно не только мне ненавистно, но порождает недобрые предчувствия. Я хотела бы никогда больше его не видеть.