Имам Шамиль - читать онлайн книгу. Автор: Шапи Казиев cтр.№ 8

Ермолов пересек Кумыкскую равнину, вышел к морю и заложил на берегу Каспия крепость Бурную, отрезав чеченцев от кумыков и прибрежного Дагестана.

В 1822 году настал черед Кабарды, которая издавна поддерживала с Россией союзнические отношения. Общее неспокойствие на Кавказе и недовольство новыми порядками вызывали волнения и здесь. Восставшие перекрывали сообщение по Военно-Грузинской дороге и испытывали набегами прочность завоеваний Ермолова. Чтобы обезопасить дорогу и ограничить возможность новых покушений, Ермолов возвел крепости у выходов из неприступных ущелий и поселил в них сильные гарнизоны.

На занятых землях Ермолов чувствовал себя полным хозяином. Склонившимся перед ним ханам он раздавал новые владения, а земли мятежников объявлял собственностью казны, жаловал поместья своим генералам и вывозил из края все, что могло сгодиться в России.

Обуздав было горцев Восточного Кавказа, Ермолов столкнулся с новой проблемой. Черкесы Западного Кавказа не оставляли надежд сохранить свою независимость. Карательные экспедиции Ермолова в Закубанские горы не приносили ожидаемого спокойствия. Черкесы продолжали сопротивляться, и неизбежность большой войны делалась все более очевидной.

Новое крупное восстание вспыхнуло в Чечне в 1825 году. Руководил им популярный в народе старшина Бейбулат Таймиев, выступивший с призывом к священной войне — газавату. Бейбулат уже много лет доставлял царским войскам множество неприятностей. С партиями своих приверженцев он поднимал восстания, дерзко нападал на крепости и гарнизоны, попадал в плен, снова уходил в горы, опять воевал. Авторитет Бейбулата был столь высок, что Ермолов еще в 1816 году вел с ним переговоры, пытаясь склонить на свою сторону.

На призыв Бейбулата собрались отряды из Чечни и Дагестана. Горцы занимали одно укрепление за другим, осадили Герзель-аул. Несколько дней продолжался ожесточенный бой, но подоспевшие отряды генералов Д. Лисаневича и Н. Грекова вынудили горцев отступить.

После этого в Герзель-аул были вызваны более 300 чеченских и дагестанских старшин, на которых Лисаневич обрушился с бранью и упреками. В довершение он велел всех обезоружить, что для горцев считается крайним позором. В ответ чеченский мулла свалил Грекова, а затем и Лисаневича ударами кинжала. В разгоревшейся схватке все горцы были перебиты.

Однако это лишь разожгло пламя восстания с новой силой. Ермолов, лечившийся тогда в Тифлисе, был вынужден спешно явиться в Чечню и собрать все силы в мощный кулак.

Чтобы уменьшить потери и получить доступ к неприступным аулам восставших, Ермолов ввел новую тактику — вырубку лесов. Просеки рубились шириной на ружейный выстрел в обе стороны.

Тем временем Бейбулат двинулся на крепость Грозную, но попал в засаду и отступил в горы. Разгневанный Ермолов устремился за ним, но ни эта, ни следующая экспедиции Ермолова не принесли желаемого результата. Бейбулат продолжал партизанскую войну. Он появлялся в самых неожиданных местах, устраивал засады и наносил противнику ощутимые удары.

Бейбулат был не только отважным предводителем, но и человеком государственного ума. Он старался ввести в горах закон и порядок, справедливое и равноправное пользование землей, призывал соплеменников жить по правде и совести.

Погиб Бейбулат в 1832 году. Был ли причиной его гибели тайный заговор, или это была кровная месть, так до сих пор и неясно.

Императора Александра больше заботила мировая политика. Он полагал, что может стать пастырем человечества и утвердить в отношениях между народами христианские принципы любви и ненасилия.

В Польше он учредил Народный сейм, в Финляндии желал ввести конституцию. И, как говорили, замысливал неслыханные реформы, имевшие целью радикальное переустройство России на прогрессивный лад — с политическими и гражданскими свободами, с решительным искоренением мздоимства, произвола и прочих пороков, губивших российское общество.

Укоренившаяся в просвещенных умах идея «революции сверху» выглядела весьма привлекательной, но Александра считали человеком нерешительным и неспособным произвести революцию на деле. А повсеместное распространение либерализма, прогрессивных взглядов, масонских лож и тайных обществ, вынашивавших еще более радикальные планы, только все запутывало.

Бескрайняя страна была будто околдована злыми чарами. И самые благие начинания превращались на ее просторах в свою противоположность. А тут еще вечно беспокойный Кавказ…

Неожиданная кончина императора 19 ноября 1825 года в Таганроге повлекла за собой грандиозные события.

Наследником считался следующий по старшинству брат Александра великий князь Константин, который женился на польке и жил в Варшаве. Однако он еще 14 января 1822 года отказался от своего права на престол в пользу брата Николая. Соответствующий манифест императора Александра от 16 августа 1823 года хранился у митрополита Филарета, но известно о нем было немногим.

Не знал об этом и сам Николай Павлович, бывший теперь законным наследником престола. Он не только присягнул императору Константину, но и привел к присяге весь столичный гарнизон. Даже когда выяснилось, что он поспешил и волей покойного государя ему надлежит стать новым императором, Николай стоял на своем и просил брата срочно прибыть в Петербург. Последовал решительный отказ Константина, и Николаю ничего не оставалось, как самому взойти на престол.

Манифест был обнародован 14 декабря.

В этом смутном междуцарствии офицеры — члены тайных обществ решили покончить с самодержавием и вывели на Сенатскую площадь свои полки. Ни митрополит, ни великий князь Михаил не смогли образумить восставших. Когда же губернатор Петербурга — доблестный генерал М. Милорадович был смертельно ранен поручиком П. Каховским, Николай приказал дать залп из картечи. Назначенный декабристами в диктаторы князь С. Трубецкой так и не появился, а остальные были рассеяны огнем.

Расследование заговора было поручено начальнику главного штаба генералу И. Дибичу, который начал массовые аресты по всей России.

Волны репрессий докатились до Кавказа. И среди прочих унесли бы в бездну каторги Александра Грибоедова, если бы не гигантская фигура Ермолова, заслонившая будущего классика от почти настигшей его беды.

Грибоедову шел тридцатый год. Его комедия «Горе от ума» была широко известна и… строжайше запрещена. Она вполне могла бы служить нравственным манифестом декабристов. Декабристы были среди ближайших друзей Грибоедова, но в их фантастических проектах мгновенного превращения России в общество всеобщего благоденствия Грибоедов находил лишь горький комизм пустого мечтательства.

Грибоедов возвращался в Тегеран, где он служил в русском посольстве. По долгу службы ему приходилось часто бывать в Тифлисе, где он и сблизился с Ермоловым. Грибоедову пришлось принять участие и в походах против кавказских горцев. Свои противоречивые впечатления он передал в «Путевых записках»: «…Об Ермолове мы говорили… Нет, не при нем здесь быть бунту. Надо видеть и слышать, когда он собирает здешних или по ту сторону Кавказа кабардинских и прочих князей… как он пугает грубое воображение слушателей палками, виселицами, всякого рода казнями, пожарами; это на словах, а на деле тоже смиряет оружием ослушников, вешает, жжет их села — что же делать? — По законам я не оправдываю иных его самовольных поступков, но вспомни, что он в Азии,— здесь ребенок хватается за нож…»