Она доведена до отчаяния - читать онлайн книгу. Автор: Уолли Лэмб cтр.№ 102

– Спасибо за одолжение, – фыркнул он. – Вот уж весь вечер буду ждать!

– Слушай, ты сказал, что не хочешь бороться, когда тебя обвинили. Дело твое. Я бы на твоем месте защищалась, но уважаю твое решение. Только теперь ты взялся бороться со мной. Это несправедливо.

Его глаза наполнились слезами, и он пошел обратно в дом. Я посмотрела на часы, села за руль и завела машину. Выключила мотор.

Я вернулась в дом и присела рядом с ним на кровать.

– Данте, – сказала я, – клянусь Богом, я понимаю, настолько тебе тяжело. Мы поговорим, но сейчас мне действительно некогда. Если я не подменю Мирну, то…

– Ну так поезжай.

Я поцеловала его в лоб и встала, одернув платье.

– Я такая страшная в этой униформе, – произнесла я. – Как я выгляжу?

Он ответил, не глядя:

– Сказочное видение в синем нейлоне. Гребаная богиня на танкетках.

В ноябре Данте сбрил бороду и взял в привычку ежедневно разгадывать кроссворды и сканворды. Я не сомневалась, что он и мыльные оперы смотрит. По моем возвращении домой телевизор был теплым, а однажды я услышала, как Данте бубнит заставку из «Дней нашей жизни». Несмотря на свое вегетарианство, он выиграл нам бесплатную индейку ко Дню благодарения на радиостанции, потому что знал, кто записал песню «Крутые придурки». Но когда я предложила поехать с индейкой к бабушке, он ответил, что не желает отмечать праздник «традиционно, как дебилы Уолтоны».

Я начала стирать вручную вещи, в которых собиралась на работу, а Данте, чтобы ограничить стирку, носил одно и то же каждый день: штаны хаки, серую фуфайку и никакого нижнего белья. Его работа по дому свелась к вытиранию пыли и выпеканию батона-косички и десертов с кремом, которые он в основном ел сам. Обычно от усталости он не мыл посуду после ужина, поэтому мне приходилось оттирать засохшее масло и выставлять на сушку целые горы мисок и сковородок, пока Данте слушал Национальное общественное радио или собирал кубик Рубика.

Однажды днем я вернулась домой с работы, а он как раз вышел из душа. Я с изумлением смотрела на колыхавшиеся жирные складки, когда голый Данте прошелся по комнате.

– На что уставилась? – спросил он. Мой взгляд метался от заметного брюшка до целых валиков жира над задницей.

Я знала, до чего могут довести лишний вес и изоляция, как они превращают тебя в человека, которого ты сам же ненавидишь.

– Ни на что, – ответила я.

– Нет, ты на что-то пялилась. Говори.

– Мне кажется, ты немного раздобрел, вот и все.

Он не разговаривал со мной неделю.

«Дорогая бабушка!

Спасибо, что прислала мне поддерживающие чулки и деньги на рождественские подарки. Я планирую потратить их на длинный пуховик, который все сейчас носят – зимы здесь очень холодные. Чулки просто спасают: у одной моей коллеги такой сильный варикоз, что ей пришлось лечь на операцию. Из нее вытягивали вены – говорит, это очень больно. Может, когда-нибудь я найду работу, где смогу целыми днями сидеть за столом, сбросив туфли и задрав повыше ноги. Ох, вот бы так!

Две недели назад мы продали фургон и купили подержанную “Вегу” – сиденья изрезанные, но мотор хороший. За фургон мы выручили две тысячи сто. Дилер сказал, мы могли получить больше, если бы Данте не потерпел аварию: его подрезали справа, но по какой-то причине глупый полицейский вручил повестку Данте. Разницу в 1375 долларов я положила в банк. Она светло-зеленая – “Вега”, а не разница (шутка).

С гостями придется повременить до конца праздников, бабуля, потому что в ресторане заказан целый миллион вечеринок, а я не могу отказываться от подработок. Вполне возможно, что мы приедем в январе. При встрече давай с тобой поднимемся на чердак и посмотрим на ваши с мамой старые вещи? Я дам тебе померить мое новое макси-пальто! Я скучаю и люблю тебя, бабуля. Думаю о тебе каждый день.

С любовью,

Долорес».

Тысяча девятьсот восьмидесятый год мы встретили на барных стульях в гостиной Полы и Бумера. Вскоре после полуночи Данте, наклюкавшись «Харви Волбенгеров», заявил Поле, что она похожа на заевший автомобильный клаксон, а Пола парировала, что скорее согласится быть автомобильным клаксоном, чем насильником малолетних. Мы с Бумером взяли пальто.

Миссис Уинг и Чедли поняли, почему Данте проломил кулаком дыру в стене нашей спальни. По пути домой из больницы Данте всхлипывал и повторял: я – лучшее, что с ним случилось в жизни, и отныне он будет мне это каждый день доказывать. На следующий день я снимала украшения с маленькой искусственной елки, а Данте сидел за кухонным столом и коряво выводил планы на новый год левой рукой – правая была в гипсе. Выведенные строки катились по диагонали к нижнему углу листка:

«1. Начать мыслить позитивно.

2. Похудеть.

3. Писать минимум одно стихотворение в неделю.

4. Заняться спортом.

5. Доказать мою любовь Д.».

– Что скажешь? – спросил он меня.

– По-моему, ты запланировал слишком много. Почему бы тебе для начала не поработать над одним-двумя пунктами?

Его лицо стало жестким, когда он посмотрел на меня.

– Тебе обязательно всякий раз смешивать меня с дерьмом? – вспылил он.

– Данте, я…

Он скомкал листок и бросил мне в лицо.

– Это не я тебя уволила, – сказала я. – Прекрати.

Он поднял бумажный комок с пола и снова бросил мне в лицо.

– Еще раз попробуешь, и я…

– Что – ты? – Он легонько шлепнул меня по лицу.

Все-таки он такой же, как мой отец – делает то же, что папа делал с мамой. Я размахнулась и отвесила ему оплеуху изо всех сил.

– Заруби себе на носу, – прошипела я. – Я тебе не девчонка для битья. Никогда больше не пробуй, понял?

К весне энергия Данте неожиданно забурлила. Он решил вернуть к жизни свой сад на заднем дворе и вернуться к чтению классиков. Он все переставил в кухонных шкафчиках, натер полы воском и, от избытка сил, начал ежедневно бегать трусцой. Литературный журнал «Циркония» написал ему, что они берут к публикации один из его стихов, «Пробуждение». В ту ночь Данте потянулся ко мне в постели.

– Давай проверим, мы не забыли, что куда вставляется? – предложил он.

Он был добр и терпелив, как в первое наше лето, и я отодвинула гнев, обиду и недоверие, потому что он ублажил меня любовью. Худшее позади, думала я, если мы можем лежать рядом и снова все это чувствовать. Теплая нежность собралась вокруг его медленных пальцев, поцелуи потеряли свое ощущение, уступая дорогу другому, лучшему, и наконец я освободилась, кончив.

Я взяла его и направила в себя. Данте начал раскачиваться медленно, легко. Я обхватила его ногами, соединив щиколотки. Он накачивал меня быстрее и быстрее, его теплое дыхание обдавало мое лицо, глаза были открыты и смотрели на меня. Я коснулась его локтя.