Деникин - читать онлайн книгу. Автор: Георгий Ипполитов cтр.№ 199

Традиционно белый цвет символизирует святость, чистоту помыслов и дел. Происхождение терминов «Белое движение», «Белое дело», «белая гвардия» связано с символикой белого цвета как «цвета сторонников „законного“ правопорядка в противоположность красному цвету — цвету восставшего народа», — утверждается в солидном советском научно-справочном издании Советская военная энциклопедия. Суть дефиниций схвачена, но не совсем.

В цитированной выше энциклопедической статье слово законность взято в кавычки. Что ж, законность в годы Гражданской войны и для красных, и для белых была понятием действительно закавыченным. Вроде бы тексту энциклопедической статьи ясно: цвет красный — цвет, «восставшего народа» — должен был бы, в противовес белому цвету, олицетворять высшее благородство, справедливость. Тогда куда же, например, списывать красный террор, «рассказачивание»?!

В белогвардейской и белоэмигрантской историографии самое простое объяснение происхождению термина «Белое движение» дал участник легендарного 1-го Кубанского («Ледяного») похода Добровольческой армии в 1918 году В. Р. Воврик. Он вспоминал, что в ходе подготовки к одному из боев белые волонтеры нашили себе белые повязки на папахи, чтобы отличить своих от противника. Аксиоматичная истина гласит: легенды рождаются, когда в них появляется необходимость, особенно когда налицо еще и информационный голод. Не исключено, что описанное В. Р. Вовриком, имело место. Но все-таки видно невооруженным глазом, что объяснение неполное, слишком простое.

Есть и другая версия — монархическая. Ее сторонники считают, что термин «Белое движение» порожден реставраторскими идеями участников белой борьбы, которые якобы все как один были сторонниками восстановления монархии. Приводились соответствующие аргументы. В частности, в качестве доказательства на первый план выдвигалась аналогия с Великой французской революцией. В то время сторонники реставрации Бурбонов выступали под белым флагом. Этот флаг символизировал чистоту и благородство монархистов. Однако у подобной точки зрения находились и оппоненты. Бывший колчаковский генерал М. А. Иностранцев, находясь в белой эмиграции, писал в 1933 году буквально следующее:

«В истории эпитет белый еще со времен генерала Монка, времен английской революции, определенно связывался с идеалами и целями установления старого порядка, то есть с усилиями реставрации и полного уничтожения всех результатов революции. На самом деле, ни один из фронтов, дравшихся против большевиков, и в том числе Сибирский, не преследовал этих целей. Цель была у всех одна — разбить большевиков и вернуться к правопорядку, предоставив затем самому народу избрать ту или иную форму государственного строя. Таким образом, название „белый“ к Сибири, равно как и к Дону, Юденичу, Северному фронту никоим образом отнесен быть не может».

В нежелании побежденного колчаковского генерала, высказанного постфактум, о том, чтобы его фронт не назывался белым, видно, насколько неоднородным было Белое движение в Гражданской войне в России. Между тем будет правильным не принимать монархическую версию этимологии термина «Белое движение» исключительно как приверженность белогвардейцев идеям монархизма. Это далеко от исторической правды, ибо белое движение, эта самая мощная сила российской контрреволюции, представляла собой конгломерат различных социально-политических сил.

Нельзя полностью удовлетвориться объяснением, что эпитет «белый» подчеркивает святость «Белого дела». И не только потому, что Белое движение запятнало себя зверствами против своего же народа. Красные были здесь не хуже и не лучше. Дело в том, что еще в годы Первой русской революции (1905–1907 годов) банды погромщиков, терроризировавших мирное население, называли себя белогвардейцами. И если провести аналогию с эпитетом «белый» времен Гражданской войны, то получается, что в плане негативных сторон Белого движения здесь наблюдается преемственность. Ясно, что это слишком упрощенная аналогия, но сбрасывать со счетов ее нельзя.

На таком фоне небезынтересны претензии малоизвестного исторической науке полковника Трескина. Он, находясь в белой эмиграции, решил монополизировать право первого применения термина «белая гвардия». В 1935 году Трескин выступил на страницах солидного белоэмигрантского издания, стоящего на ярко выраженных монархистских позициях, журнала «Часовой» со статьей «Московское выступление большевиков в 1917 году». В ней он поведал читателям, что в период октябрьских боев в Москве в 1917 году лично сформировал отряд из студенческой молодежи, который решено было назвать белой гвардией. Тем не менее факты, приведенные выше, не позволяют полагать, что Трескин первым применил термин «белая гвардия».

Итак, все очень сложно. Есть, правда, одна общая тенденция. Все вышеприведенные точки зрения несут в себе рациональное зерно и… не проясняют до конца проблемы. Подобное в исторических исследованиях случается.

Правомерно, видимо, провести такую разгранлинию: Белое движение — категория научная. Белая гвардия, Белое дело — категории публицистические, научно-популярные. Более того, вторые две категории имеют место в обороте и в художественных произведениях. Вот что писала М. Цветаева:

Количественно-качественная характеристика Добровольческой армии времени 1-го Кубанского («Ледяного») похода ^[177]

Организация Добровольческой армии после соединения с Кубанским войском генерала В. Л. Покровского в 1-м Кубанском («Ледяном») походе ^[178]

Организация аппарата военно-политического отдела при Верховном руководителе Добровольческой армии ^[179]

Организация Добровольческой армии, вышедшей во 2-й Кубанский поход (по состоянию на 10 июля 1918 г.) ^[180]