Иосиф Сталин в личинах и масках человека, вождя, ученого - читать онлайн книгу. Автор: Борис Илизаров cтр.№ 36

А четко выраженной душевной болезни у Сталина все же не было. Но у него был «букет» из физиологических и невротических заболеваний.

Война принесла Сталину дополнительные нервные потрясения. Когда я впервые прочитал в воспоминаниях Микояна о событиях, произошедших с Верховным Главнокомандующим во время его единственной поездки на фронт в 1942 году, мне показалось, что старый партийный царедворец, в конце жизни крепко обиженный на своего владыку, пытается посмертно его унизить. Вот что он рассказал: «…Сам Сталин не очень храброго десятка.

Ведь это невозможное дело: Верховный Главнокомандующий ни разу не выезжал на фронт!.. Зная, что это выглядит неприлично, однажды, когда немцы уже отступили от Москвы, поехал по Минскому шоссе, поскольку оно использовалось нашими войсками и мин там уже не было. Хотел, видимо, чтобы по армии прошел слух о том, что Сталин выезжал на фронт. Однако не доехал до фронта, может быть, около пятидесяти или семидесяти километров. В условленном месте его встречали генералы (не помню кто, вроде Еременко). Конечно, отсоветовали ехать дальше – поняли по его вопросу, какой совет он хотел услышать. Да и ответственность никто не хотел брать на себя или вызвать неудовольствие его. Такой трус оказался, что опозорился на глазах у генералов, офицеров и солдат охраны. Захотел по большой нужде (может, тоже от страха? – не знаю) и спросил, не может ли быть заминирована местность в кустах, возле дороги? Конечно, никто не захотел давать такой гарантии. Тогда Верховный Главнокомандующий на глазах у всех спустил брюки и сделал свое дело прямо на асфальте. На этом “знакомство с фронтом” было завершено, и он уехал обратно в Москву» ^[165].

Судя по приведенному эпизоду, Микоян, как и другие соратники, видимо, не знали о частых расстройствах желудка вождя. В самом этом факте нет ничего особенного. Именно у внешне сильных, волевых людей нервы или физиология дают самые неожиданные сбои. Троцкий, по свидетельству его жены Наталии Седовой, в самые ответственные периоды своей жизни, в начале Гражданской войны и в момент открытой схватки со сталинистами за власть в 1925 году страдал от острейших приступов кишечного колита и перемежающейся лихорадки ^[166]. Зиновьев перед расстрелом рыдал и валялся в ногах у своих палачей. Об этом публично рассказал Сталину один из них, начальник его личной охраны Паукер. Рыков и Бухарин рыдали в 1938 году, когда их вызвали из тюремной камеры на заседание ЦК. Маршал Жуков, который недрожащей рукой отправлял на смерть дивизии, армии и целые фронты людей, разрыдался в присутствии членов Политбюро в ответ на упреки Сталина. Было это в первый или во второй день войны. При случае могли всплакнуть и другие известные советские генералы.

Суровые государственные мужи рыдают или страдают расстройством желудка, в том числе и на нервной почве, гораздо чаще, чем это принято думать. Жизнь Наполеона на острове Эльба и Гитлера в последние годы войны недвусмысленно свидетельствует об этом. Вообще же история знает тому бесчисленные примеры. Денис Смит, исследователь жизни Муссолини, пишет о том, что дуче «упорно поддерживал миф о своем крепком здоровье». На самом же деле его постоянно мучили желудочные колики, приступы которых обострялись в периоды наиболее острых политических ситуаций. Временами его мучила кровавая рвота, он вынужден был сесть на строжайшую диету и предпочитал есть в одиночестве ^[167].

Есть и другие факты, говорящие о том, что Сталин в повседневной жизни мог быть трусом, но – все же смелым трусом. Даже Троцкий однажды снисходительно написал: «Сталин лично не трус». Сталина по нескольку раз в году изводили инфекционные болезни. После вскрытия обнаружилось, что у него были еще и спайки в области кишечника. Они тоже могли давать ощущения внутреннего напряжения и постоянного дискомфорта. Болезни подстегивали подозрительность. Подозрительность обостряла приступы неврастении. Все чаще преследовали мысли о возможных покушениях и смерти. Все более он опасался за свою жизнь и за власть. И этот страх сублимировался в невероятную, холодную, сверхчеловеческую жестокость, которая в свою очередь быстро привела к окончательной душевной омертвелости. Именно поэтому он не боялся быть жестоким и не стеснялся им прослыть. Он даже очень хотел этого. В «Краткой биографии» ни разу не говорится, что Сталин добр или великодушен, зато несколько раз подчеркивается, что он нетерпим и беспощаден к врагам. Он не боялся, как выразился Н. С. Хрущев, быть «государственным убийцей». Но за это бесстрашие Сталин вновь расплачивался изматывавшими душу и тело хроническими болезнями. Так в очередной раз в истории России накручивался мощнейший виток огосударствленного зла.

Как часто историки забывают, что внутренние состояния человеческой души и тела являются неразрывной частью «внешнего» мира. И чем более значимое место занимает человек в этом внешнем мире, тем мощнее внутренний мир (включая физиологию) человека воздействует на него. Дизентерия и смертельное расстройство желудка, которое случилось накануне последнего похода Александра Великого в Индию, изменили весь ход мировой истории. В роковой неудаче в битве при Ватерлоо Наполеон винил не только стечение обстоятельств, но и поразивший его грипп. Как теперь выясняется, исходя из состояния здоровья, Сталин мог бы умереть за много лет до 1953 года и даже – до 1937 года. Тогда история СССР и современной России, конечно же, была бы другой. Другой была бы вся мировая история. Но никто не в состоянии ответить на вопрос – почему? Почему он умер именно в «свой» день, час, минуту, а не раньше и не позже? Почему? Нет ответа.

* * *

Несмотря на то что медицинских данных о здоровье Сталина в период войны пока практически нет, воспоминания людей из окружения и близко его знавших военачальников говорят о том, что война еще сильнее обострила все проблемы. К ним добавились невралгические боли не только в области левой руки, но и в левой части нижней челюсти, и опять грипп с простудами и кашлем, ангины. Особенно тяжелыми были для него послевоенные 1946–1947 годы. В этот период у Сталина несколько раз начинались катастрофические расстройства желудка с позывами по 14–20 раз за день при очень высокой температуре. На этот раз был назван еще один диагноз – хроническая дизентерия. А к уже имевшимся болезням прибавился хронический гепатит (опять инфекционное заболевание!), атеросклероз, миодистрофия сердца. Наблюдавший его в Гаграх врач Кипшидзе настоятельно рекомендовал молочно-растительную диету, мясо лишь в умеренных количествах, а из спиртного только легкое столовое вино не более 100–150 граммов в сутки ^[168]. Как человек, хорошо знавший своего пациента, он понимал, что полный запрет на спиртное невозможен. Тем более что Сталин, когда не было обострений, любил обильно и разнообразно поесть и пил в больших количествах шампанское и коньяк. И все же, возможно, с этого времени Сталин завел специальную рюмку, которая была наполовину залита прозрачным стеклом и которая вмещала в себя не более глотка, хотя окружающим казалось, что она полна. Но других он заставлял пить, как и прежде, доводя некоторых уже не молодых соратников до глухого отчаяния, а некоторых до желанного бесчувствия. Не обращая внимания на запреты врачей, время от времени крепко выпивал и сам.