Тайная жизнь Сталина. По материалам его библиотеки и архива. К историософии сталинизма - читать онлайн книгу. Автор: Борис Илизаров cтр.№ 81

В ЦК ВКП(б)

Тов. Поскребышеву.

Посылаю вам письмо Михайловской М., полученное нами на имя тов. Сталина.

Прилож.: упомянутое.

…

Вот текст послания почти 60-летнему Сталину, написанного чернилами на нескольких тетрадных листах в «косую» линейку. Все стилистические и грамматические особенности я, по возможности, сохраняю:

«Многоуважаемый товарищ Сталин.

Игрой судьбы, или игрой стечения обстоятельств я являюсь родной теткой мужа очень близкого Вам по крови человека. Если вы помните Вашу юность и раннюю молодость (а это никогда не забывается) ^[371], то Вы, конечно, помните маленькую черноглазую девочку, которую звали Пашей. Она Вас хорошо помнит. Мать Ваша говорила по-грузински и эта Паша эти слова запомнила: Милая дорогая детка.

Я познакомилась с Пашей и ее матерью в первые годы Революции. Это была высокая стройная черноокая красавица грузинка, смелым и открытым взглядом. На мой вопрос к ее матери — почему Паша такая черненькая, так как мать ее была светлая, мать Паши ответила, отец ее грузин. Но почему же Вы одни? На этот вопрос мать Паши ответила, что отец Паши посвятил себя служению народа, и Вы это Сталин. Эта Паша послала свои детские карточки через секретариат Вам, но они кажется, к Вам не попали.

Откуда я все это знаю? Позавчера ко мне приходит высокая женщина в платочке скромно одетая. Паша как Вы изменились, похудели? На эти мои вопросы она ответила: муж умер, ребенок мой умер, мать, которая была единственным близким человеком и ту недавно похоронила. Я одна, одна, на целом свете, и заплакала. Я приехала в Москву, чтобы выполнить завет матери, передать свои детские карточки т. Сталину. На мой удивленный вопрос, — а разве он Вас знает? — она ответила, — даже очень хорошо, когда я была маленькая. Я внимательно взглянула на Пашу и вижу, что у ней Ваше лицо т. Сталин. То же общее выражение открытого смелого лица, те же глаза, рот, лоб. Мне стало ясно, что Паша близка Вам по крови. Сестра, или дочь, или племянница. Но оставлять ее в таком положении нельзя. В дни молодости Вы пережили не мало, и поймете, что значит нужда. А Паша, потеряв мать, впала в такое отчаяние, что забросила работу, она машинистка. Забросила свои дела, и лишилась даже площади. Я сказала Паше, что попасть к тов. Сталину трудно. Паша сказала, я хочу на него только взглянуть, чтобы мне вернули мою площадь. Паша как-то умудрилась ее потерять.

Она тщетно пытается добиться с Вами свидания с 20 марта и ее письмо к Вам, т. Сталин, и ее детские карточки, до сего времени находятся в секретариате. Она значится под фамилией моего племянника: Прасковья Георгиевна Михайловская.

Но вот несчастье, она пропала. Она вчера ушла от меня в 10 утра, и не вернулась. Весь день и всю ночь я прождала ее. Страшно беспокоюсь, не случилось ли несчастье с ней. Она могла попасть под трамвай, желая добиться свидания к Вам, она доведенная тщетностью этого могла покончить собой. Что с Пашей, где она, помогите разыскать ее. В Вашем секретариате с ее детскими карточками, может быть указан ее адрес, где она проживала в Москве. Там ее дальше без прописки не держат. Я предложила ей временно поселиться ко мне. Ходила в домоуправление в 6 веч. — домоуправ. на замке. На следующий день несу ее паспорт в 10 утра — опять та же картина, заперто. Днем не могла потому предъявить, что Паша ушла с паспортом и не вернулась. Она всегда живет в Рудни Саратовской губ.

Ради Вашей матери, которой была близка эта девочка в прошлом, нужно найти, куда она пропала. Очень жаль, что Вы не видели Пашу, когда я ее увидела первый раз — 18 летняя красавица. Смерть ее матери очень ее изменила. Кто бы она Вам не была — племянница, сестра, но поразительное с Вами сходство доказывает, что она близка Вам по крови. К Вашему сведению сообщаю, что своей молодостью и красотой Паша не торговала, а всегда жила честным трудом и потому такой родственницей можно гордиться. Теперь я понимаю, почему мне всегда казалось, что где-то раньше я знала Вас. Это выражение смелого открытого лица и есть выражение Ваше и Паши, если в прошлом Паше, как и Вам, пришлось пережить немало. Необходимо разыскать, где сейчас Паша и дать ей отдохнуть.

По Вашему приказанию Пашу разыскать нетрудно. Она каждый день звонит в секретариат. {Надо} предложить ей, чтобы она пришла. Если конечно она жива и с ней не случилось несчастье. У меня, ее вещи, подушка и одеяло и то, что она не пришла ночевать, меня страшно беспокоит. М. Михайловская» ^[372]. Указан московский адрес.

Не подлежит сомнению то, что о письме было доложено Сталину. На записке Иванова рукописная резолюция: «Архив». Уже одно то, что его не уничтожили как не имеющее серьезного значения, а, напротив, направили в личный архив вождя, говорит само за себя. Письмо написано малограмотной женщиной и не очень вразумительно, но все же ясно, что она, ссылаясь на мать Сталина, напоминает ему о событиях 1898–1899 годов. Поскольку Прасковье (Паше) «в первые годы революции» было около 18 лет (именно тогда М. Михайловская впервые с ней встретилась), то и год ее рождения падает, скорее всего, на 1899-й, то есть именно на тот год, когда Сталин был исключен из духовной семинарии. Как известно, у Кобы не было ни сестер, ни племянниц, ни других близких кровных родственниц. То, что Михайловская не знает, как обозначить степень родства Паши, можно отнести на счет наивной хитрости пожилой женщины, оставляющей «свободу» выбора в этом щекотливом вопросе самому Сталину. Ссылка на то, что мать Кобы знала о существовании девочки и даже как-то принимала в ней участие, вряд ли можно отнести на счет фантазии автора письма или женщины, претендующей на роль первой дочери вождя. Конечно, Кеке к этому времени (1938 г.) уже была мертва и не могла подтвердить или опровергнуть свидетельство Михайловской, но ссылка на фотографии и письмо к Сталину, переданные Пашей в секретариат (откуда, видимо, они были отправлены в НКВД), слишком серьезный довод, чтобы отмести всю эту историю. И конечно, то, что руководство НКВД СССР сочло необходимым в деликатной форме переслать Сталину это письмо, возможно уже после ареста Прасковьи (после ее «внезапного» исчезновения утром в апрельские дни 1938 года), говорит о многом. Исчезновение Прасковьи Михайловской и мало скрытый, но отчаянно преодолеваемый ужас малограмотной тетки ее покойного мужа, нацарапавшей послание в защиту несчастной женщины, красноречивее массы более определенных фактов. Для меня особенно убедительно прозвучала заключительная фраза об оставленных подушке и одеяле и материнское сочувствие не только к Паше, но и к Сталину, которому в молодые годы тоже «пришлось пережить немало». И это все, что пока можно рассказать о Паше, возможно, первом сталинском ребенке, испортившем ему духовную карьеру и развернувшем ее в революционное русло.