Кир Великий - читать онлайн книгу. Автор: Жерар Израэль cтр.№ 21

И вот юный князь отправился в Ниневию, где годами ждал, пока политика его отца не внушит доверия Ашшурбанипалу и тот не сжалится над ним…

Мидяне же, по-прежнему порабощенные скифами, сознавая собственную слабость, предпочитали оставаться пассивными. Однако их царь Киаксар вовсе не был лишен амбиций или желания действовать, и первым его долгом было, естественно, сбросить скифское иго…

Смерть Ашшурбанипала в 630 году и приход к власти слабых и нерешительных царей, по логике вещей, должны были способствовать возрастанию воли мидийцев к независимости. В 625 году гибель скифских вождей во время ночной попойки позволила наконец Киаксару всерьез задуматься о крупном восстании против Ассирии. Наследники же Ашшурбанипала не могли и не хотели заключить союз с персами Ариарамной и Киром I, чтобы противостоять растущему влиянию Мидии.

Перед лицом конфликта, нарастающего между Ниневией, с одной стороны, а с другой — армиями вавилонян, мидян и скифов, предводители персов пребывали в растерянности. События 612 года, крах ассирийцев, застали их в странном положении. Теоретически они были вассалами мидян, потенциальными союзниками ассирийцев, недовольными соседями вавилонян. У них было мало надежд извлечь какую-нибудь выгоду из такого политического положения, в создании которого они вовсе не участвовали. Выручили их мидяне: после падения Ниневии новая империя была на вершине могущества, и Киаксар был недоволен тем, что персы разделены на два различных царства. Действительно, как можно было согласиться с тем, что великая империя, только что им построенная, будет расколота в самой многонаселенной своей части, тогда как он стремится именно к объединению племен ариев?

Незадолго до победы мидян и вавилонян над Ассирией, когда Кир I еще царствовал в Парсумаше, Ариарамна передал трон сыну своему, Аршаме. В 600 году царь Мидии решил объединить два персидских царства под властью сына Кира I, молодого и властолюбивого Камбиса. Мидяне не интересовались останками ассирийской державы, Навуходоносор думал лишь об усилении своего могущества в Вавилоне, а персы вступили в героическую фазу своей истории.

Мидяне уже стали ослабевать. Киаксар старел, он царствовал почти полвека и готовился передать трон своему сыну Астиагу, имя которого можно перевести как «метатель копья». При этом мидянам так и не были даны политические возможности окончательно выйти из их маргинального положения. Они по-прежнему оставались чужаками для цивилизаций, их окружающих.

При Камбисе персы стали тяготиться своим положением мидийских вассалов. У них на глазах мир постепенно менялся, организовывался и, как ни странно, победители ассирийцев, их братья по расе, не пользовались в достаточной степени тем преимуществом, какое давала им нежданно-негаданно изменившаяся ситуация. С этих пор политика Камбиса, какой бы амбициозной она ни показалась в 600 году, получила точную ориентацию: занять место мидян и диктовать свою волю всей Азии.

Сам того не желая, Астиаг облегчил персидскому царю эту задачу. Новый властелин Мидии больше всего хотел воспользоваться огромным богатством, которое оставил ему отец. «Метатель копья», вопреки своему имени, меньше всего любил воевать. «Роскошь, блеск и великолепие царили при дворе Астиага. Царь был всегда пышно одет, лицо покрыто гримом, глаза подведены, недостаток волос покрывался чужими волосами». Мидяне же «любили жить в изнеженной томности, носить ярко-красные одежды, ожерелья и браслеты». Потомки воинов и охотников ездили не на боевых колесницах, а в богатых парадных повозках, охотились на дичь в парках и заповедниках. Народ стал подражать Астиагу.

Роскошь делает человека боязливым, и царь Мидии не избежал этой участи. Эгоцентричный, суеверный, жестокий, он боялся собственной тени. Ему представлялась опасной даже собственная дочь только потому, что рождена была в законном браке! Согласно легенде, дошедшей до нас благодаря греческим историкам, Астиаг видел сон, что из чрева Манданы выйдет раса, которая заполонит всю Азию и весь мир вообще. Сон этот пугал его. Он советовался с магами, составлявшими избранную касту при его дворе, им завидовали, их ненавидели прочие мидяне. Маги были искусными толкователями всяких знамений и скоро внушили владыке мысль выдать свою дочь не за мидянина царской крови, а за вассала, проживавшего далеко от Экбатаны, за Камбиса, ставшего царем персов по воле знаменитого Киаксара. Астиаг почитал его ниже любого мидянина среднего достатка. Для Камбиса же этот брак отнюдь не был просто крайним средством, чтобы утешить беспокойство слабого и невежественного царя. Такой союз открывал ему дорогу к высшей власти.

Но безголовый Астиаг по-прежнему искал повод предаться новым мечтам. Ему опять приснилось, что из тела его дочери выросла виноградная лоза, покрывшая всю Азию. А именно в это время Мандана ожидала ребенка. По совету кудесников мидянин тут же вызвал дочь ко двору в Экбатану…

Ребенок родился. Назвали его, как деда, на древнеперсидском: Кураш. Позже грекам он стал известен как Кюрос, евреи называли его Кореш, а латиняне дали ему имя Кирус.

Мальчик играл в царя

Через сотню лет после рождения Кира Ближний Восток посетил древнегреческий историк Геродот. Желая восстановить для будущих поколений величие персов, он пытался собрать все сохранившиеся сведения о жизни основателя империи. Сам историк древности родился в Галикарнасе, греческом городе в Малой Азии. Движимый идеей сохранить строгую подлинность истории, он собрал все, что слышал, подлинные факты и легенды, в том числе мифические обстоятельства рождения Кира,

…Царь Астиаг решил умертвить сына своей дочери, поскольку мальчик явился ему во сне как будущий властелин, во всяком случае, как человек, который свергнет его с престола. Из всех своих верных спутников он выбрал молодого военачальника по имени Гарпаг, который, по мнению царя, больше других подходил для выполнения важнейшего политического задания: навсегда устранить опасного ребенка. По приказу царя Гарпаг захватил сына Манданы и унес его к себе. Со слезами на глазах он признался жене, какой приказ он получил. Мало того, что это задание внушало ему отвращение, Гарпаг понимал, что выполнить приказ будет делом опасным. Ведь в случае смерти властелина Мидии к власти придет Мандана, и уж она-то «не упустит случая рассчитаться с убийцей ее сына». И Гарпаг решил отделаться от ребенка, не убивать его самому, а поручить это погонщику волов по имени Митридат.

Придя домой с ребенком, пастух узнал, что «по совпадению, поистине божественному», жена его Сфако (слово это на языке мидян означает «собака») только что разрешилась мертворожденным младенцем. Узнав, какой ужасный приказ получил ее муж, женщина тотчас сообразила, что можно подменить ребенка. Тело мертвого младенца отнесли в корзине далеко в горы, и погонщик волов без особенного волнения пошел к Гарпагу и сообщил, что выполнил поручение, а в это время Сфако кормила грудью будущего императора всех персов.

Прошло десять лет. Играя с другими ребятами, Кир, чей характер все больше укреплялся, был выбран ими царем. Он серьезно отнесся к своей роли и распределил задачи между своими «подданными»: одни должны были построить ему дворец, другие охранять его, кто-то должен был служить «оком государевым», его доверенным лицом, а кто-то — начальником, гонцом, и т. д. Но один из мальчиков, сын Артембара, мидянина высокого происхождения, отказался подчиниться Киру. «Царь» повелел его схватить за непослушание и отстегать как следует. Мальчик, возмущенный таким наказанием, да еще полученным от сына пастуха, побежал к отцу. «Посмотри, — сказал он, — как побили меня по приказу сына пастуха». Артембар вспылил и вместе с сыном отправился к Астиагу. «Смотри, царь, что посмел сделать один из твоих рабов, сын простого пастуха, с моим сыном», — сказал он, обнажив плечи мальчика. Астиаг выслушал, посмотрел и, чтобы сделать приятное Артембару, решил наказать обидчика его сына. Он велел привести погонщика волов и виновника случившегося. «Как ты смеешь, — сказал он Киру, когда того привели, — как ты смеешь, негодный мальчишка, бить сына такого человека, как Артембар?» — «Повелитель, — отвечал Кир, — я поступил так лишь из уважения к справедливости. Деревенские ребята, с которыми он играл, придумали игру и назначили меня царем. Все мне подчинялись, кроме него… За это я его наказал. Если я плохо поступил, накажи меня, я в твоем распоряжении».