Мгновения жизни - читать онлайн книгу. Автор: Марика Коббольд cтр.№ 40

— Всегда сохраняй про запас то, что им нужно, только так можно не остаться одной на старости лет, — заявила она мне, когда ей было столько же лет, сколько мне сейчас.

Грейс Шилд хочет получить ответы. Она уже была здесь не так давно — оказывается, вчера, как она говорит сейчас.

— Я понимаю, что надоедаю вам, — говорит она, — но я подумала, что мне стоит все-таки спросить вас, может, вы вспомнили что-нибудь… о Форбсе. — И она ждет, как примерная девочка, сложив руки на коленях. Крупные руки, как у меня. Подобно большинству молодых людей, у нее совсем нет терпения. — Нарисовав такую замечательную картину, он останавливается и больше ничего не пишет. О нем никто не слышал. О нем не сохранилось никаких записей. Вообще никакого упоминания, нет даже фан-клуба А. Л. Форбса на каком-нибудь крохотном островке у побережья Ньюфаундленда. Так не бывает. Чем больше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь в своей правоте.

Мне хочется сказать ей, чтобы она дала мне время. С возрастом на все требуется больше времени. Это несправедливо, ведь времени-то как раз остается очень мало. Я знаю, что ей нужно от меня, но я так долго старалась не вспоминать, а теперь, когда природа на моей стороне, она хочет все разворошить снова. В любом случае, мне тоже нужны ответы.

— Как попала к тебе эта картина? Откуда? Ты знаешь, кто был ее последним владельцем?

— Собственно говоря, ее купили для меня в антикварном магазине. Человек, которого я очень любила. Он умер до того, как успел подарить ее мне, но в конце концов я получила ее через два года после его смерти, в свой день рождения, хотя человек, приславший ее мне, не знал об этом.

— Ты знаешь этот магазин? — спрашиваю я.

Она качает головой.

— Он сказал, что это где-то в Челси, так что, сами понимаете, место указано довольно неопределенно. Как только я вернусь в Лондон, обязательно отправлюсь в тот район и постараюсь что-нибудь разузнать.

Какое-то время мы сидим молча. Давно умершие чувства оживают и рвутся на волю. Я уже столько лет ощущаю внутри один только холод, что уже привыкла к этому.

Потом Грейс спрашивает меня:

— Вы видели воскресные газеты?

Я отвечаю ей, что предпочитаю телевизор.

— Там есть один мужчина, который мне нравится. Такой забавный. Веселил всю Англию.

— В газетах была статья обо мне. Очень глупая статья. А вчера напечатали еще одну. На этот раз они расспрашивали обо мне мою бывшую свекровь. Это называется «предоставить всем равные шансы».

— Если бы мою свекровь попросили охарактеризовать меня, — говорю я, — скорее всего, она ограничилась бы двумя словом: сплошное разочарование.

Это было семьдесят лет назад, и эти годы промелькнули и исчезли, как мелкие разменные монеты. И вот она, Лидия, лежит такая маленькая в такой огромной кровати. «Луиза, запомни, что отныне ты — важная персона». Невероятно, подумала я, впервые увидев ее, что она может быть матерью Артура, который обладал ростом и силой викинга. Но вскоре я поняла, что она компенсирует хрупкое телосложение железной волей, так что мне представляется, что она просто приказала своему тщедушному телу родить здорового, жизнерадостного мальчугана, который вырос и стал моим мужем. Она сполна воспользовалась предоставленными ей девятью месяцами, выжав из них максимум возможного. Она ненавидела расточительство, даже если речь шла всего лишь о словах. «Я буду звать тебя Луиза, — заявила она мне при первой нашей встрече. — Терпеть не могу эти вычурные двуствольные имена».

И теперь я должна помнить, что я — важная персона. Новая мысль, надо сказать. Ошибка. Непонятно кто. Никто — к таким выражениям я привыкла; но важная персона… Есть люди, которые обращают на себя внимание с такой же легкостью, как окно притягивает к себе дневной свет. Эти люди имеют право считать себя важными персонами. Но я всегда сравнивала себя со стаканом воды в жаркий полдень: меня замечали, только когда я не оказывалась рядом в нужный момент.

Но, возможно, все переменилось после того, как я встретила Артура. Он разглядел меня в битком набитой людьми комнате и в тот вечер уже не отходил от меня ни на шаг. Самое странное — по крайней мере столь же странное, как и то, что этот замечательный мужчина обратил на меня внимание — заключалось в том, что внезапно меня заметили: люди, которые в коридорах, аудиториях и на вечеринках проходили мимо меня, как если бы я была пустым местом, вдруг нашли меня заслуживающей внимания.

Я знаю людей, способных во время разговора заставить собеседника рассмеяться два, а то и три раза, и мне всегда хотелось обладать таким даром. Даром, который заставляет людей расцветать от радости, когда морщинки разбегаются от уголков глаз к скулам, подобно лучам солнца, а люди откидывают голову, не в силах удержаться от смеха. Я сказала об этом Артуру, и он взял меня за руки и посмотрел столь многозначительно, что щеки мои порозовели, словно я слишком близко села к огню.

— Вы моя смешная серьезная девочка, — заявил он мне. — Не пытайтесь быть похожей на остальных. Всегда оставайтесь собой. — Он улыбнулся, отчего, невзирая на свою бороду, стал похож на мальчишку. — В любом случае, у меня имеется запас шуток, достаточный для двоих, разве не так, мой прекрасный, мой серьезный и восхитительный молодой друг? — Тут он рассмеялся, и все люди вокруг обернулись и увидели меня.

И вот она я, миссис Артур Блэкстафф: важная персона.

— Не сутулься, девочка. Ты высокая, и перестань делать вид, что это не так. Вся округа сгорает от желания познакомиться с тобой. Покажи себя в самом лучшем свете. Не надо выглядеть перепуганным кроликом.

Прошло еще слишком мало времени, чтобы я могла с уверенностью сказать, относится ли ко мне свекровь с откровенным недоброжелательством или за ее грубоватыми манерами скрывается доброе сердце. То же самое относилось и к дому, Нортбурн-хаусу, который стал для меня приютом и кровом. Этим вечером, спускаясь по широкой дубовой лестнице, я решила, что он великодушен и доброжелателен. Я чувствовала, как меня приветствуют стены, оклеенные обоями цвета темно-красного вина, обнимает дубовая панельная обшивка, влекут к себе многочисленные окна со свинцовыми переплетами. В иные дни, когда внутрь дома проникал яркий свет с юга и запада, я начинала дрожать в тепле и чувствовать себя щепкой в бушующем океане. Может быть, дом до сих пор не решил, как ему относиться ко мне. Интересно, как вели себя предыдущие новобрачные, чтобы умиротворить его? Наверное, приносили в жертву своего сына и наследника этим несоответствиям и противоречиям, этому свету и этой темноте.

Артур зовет меня. Начали съезжаться гости. Я подозреваю, что, несмотря на страх перед моей свекровью из-за ее острого язычка, большинство гостей почтило нас сегодня своим визитом исключительно по той причине, что по округе пополз слух, будто новобрачная невообразимо простовата и некрасива!

Артур говорит мне, что у него нюх на спрятанные сокровища.

У меня необычайно тонкий слух. Я слышу их — матрон со всей округи, с их мучнисто-белыми щеками и неприятными, резкими голосами. Как бы они ни старались, разговаривать нормальным человеческим тоном противно их натуре. Это было у них в крови, они родились с сознанием собственной значимости, чтобы занять отведенные им в доме жизни лучшие места.