Стеклянная ловушка - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Самаров cтр.№ 28

Мне, как командиру взвода, можно было торопиться меньше других. Командир всегда выходит, когда взвод уже построится. А в данном случае, зная, что предстоит дальняя дорога, я разрешил бойцам еще и умыться. И сам, набросив на плечи полотенце, вышел в общий умывальник. Но умывался я недолго. А когда оделся по полной командировочной норме и вышел из кубрика, дневальный показал мне на входную дверь с лестницы:

— Там…

Проверка готовности была традиционной. Пройти перед строем, посмотреть, как бойцы выглядят, как держат оружие; потом дать команду «кругом» и выборочно проверить рюкзаки, не бренчит ли что, и малые саперные лопатки, тоже выборочно, на предмет заточки. После чего следовала команда «попрыгали»: надо было прислушаться, отделить стук обуви от звуков, издаваемых экипировкой.

Все было в порядке, в чем я в общем-то и не сомневался, потому что за этим всегда тщательно следили старший сержант Лохметьев и командиры отделений. В общем строю позволял себе не прыгать только сапер младший сержант Шарифисламов, в рюкзаке которого всегда были взрыватели, не любящие сотрясения.

Закончил я проверку как раз к моменту, когда к казарме подали грузовик. Мне оставалось только дать команду на загрузку:

— К машине!

В современном кино продюсеры всегда экономят деньги на военных консультантах. И потому я сам много раз видел и слышал, как с экрана звучит команда «по машинам». Но такой команды в Российской армии не существует. Режиссерам давно пора бы это усвоить.

Кузов грузовика, даже покрытый тентом, в зимнее время года — не самое лучшее средство для перевозки пассажиров. Но и зимой и летом в кузове помещается ровно взвод. И потому для перевозки солдат обычно используются грузовики.

Нам предстоял путь не слишком далекий. Да и мороз был не кусачий. Потому я был уверен, что доедем мы без обморожений. А что касается общего состояния, то солдаты спецназа умеют греться и в дороге, и в засаде. Методика здесь одна и та же. Следует время от времени предельно сильно напрягать все тело и тут же резко расслабляться. Это простое упражнение позволяет крови бежать по венам и капиллярам значительно интенсивнее и согревает мышцы.

За сорок расчетных минут пути никто замерзнуть, думаю, не успел бы. Мы и в более сильные морозы выезжали таким же образом, и я лично помню только один случай обморожения, когда солдат обморозил себе щеку. Случай, кстати, не клинический и не характерный даже при перевозке людей в кузове грузовика.

Я, как командир, ехал, естественно, в кабине, где было вообще жарко, и водитель даже снял бушлат. Я же свой бушлат только расстегнул. Что вовсе не мешало мне и на дорогу посматривать, и бросать взгляд на часы, прикидывая по заметным ориентирам, укладываемся мы в отведенное время или нет.

Уложились, даже с запасом. Вся дорога заняла тридцать две минуты. На аэродроме ворота КПП при нашем приближении распахнулись, пропуская грузовик. Ворота были каркасные, обтянутые колючей проволокой, сквозь которую фары автомобиля хорошо просвечивали.

Грузовик остановился на площадке за воротами, которые закрывать не стали. Солдат с флажком показал нам место, где следовало остановиться на выгрузку. Ею командовал Лохметьев, и, пока я выяснял у солдата с флажком, где находится поджидающий нас вертолет, взвод уже построился, а грузовик стал задним ходом выезжать на площадку для разворота. Ждать нас он, естественно, не намеревался. Долго пришлось бы ждать. И даже неизвестно, сколько ждать…

Я вошел в вертолет, поскольку фонарь кабины светился, значит, экипаж был уже на месте. Поздоровался с экипажем, представился.

«Бортач» ^[14] сразу вышел, чтобы провести посадку взвода. Сам салон я уже оценил. Ми-8АМТ бывает двух вариантов: с мягкими креслами на двадцать шесть пассажиров или с откидными боковыми сиденьями на тридцать восемь пассажиров. Нам попался второй вариант, слегка совмещенный с первым, то есть имелось и четыре мягких пассажирских кресла.

Пока шла посадка, я обговорил с пилотами условия высадки. Обычно мы предпочитаем прямое десантирование с относительно небольшой высоты — около двух метров, когда первый спрыгивает и сразу отскакивает в сторону, чтобы не принять себе на плечи второго, и так далее, пока не выпрыгнут все.

Но в данном случае у нас с собой был рюкзак сапера со взрывателями и две светошумовые мины, которые, конечно, без взрывателя не взорвутся, даже если их просто так сбросить с вертолета, но я отдельно эти мины упомянул, чтобы вертолетчики, которым минное дело было не знакомо, прониклись пониманием и совершили полную посадку.

А основная причина необходимости полной посадки — электроника в георадаре. Я не был уверен, что она выдержит сильную встряску при падении. Но вертолетчики моими уверениями впечатлились, в основном, как я думаю, наличием двух мин и взрывателей в рюкзаке у младшего сержанта Шарифисламова, и против полной посадки возражать не стали. Представили, должно быть, что станет с вертолетом, если в рюкзаке у сапера, прямо под вертолетным брюхом, произойдет взрыв. На полной посадке и договорились. Я согласился с тем, что они не будут останавливать основной винт, имеющий диаметр больше двадцати одного метра. Нам выйти из-под него не сложно. Ветер, поднимаемый винтом, не может сорвать с головы шлем, укрепленный ремнями.

Посадка закончилась, а мы все не взлетали. Я спросил у «бортача», чего ждем, он молча, но красноречиво постучал по циферблату. Оказывается, военная авиация тоже придерживается временных графиков и не летает, когда захочет и куда захочет. Впрочем, пилотам, видимо, было важно не прилететь раньше времени, чтобы в темноте не зацепить винтом подвернувшуюся некстати скалу. Следовательно, задержка была вполне обоснованной.

Я посмотрел на свои часы. По графику, просчитанному и выписанному в оперативном отделе батальона, оставалось ждать еще семь минут. Ждать спецназ ГРУ умеет — зря, что ли, мы считаемся специалистами по засадным действиям, и мы терпеливо ждали. Тем более прогрев двигателя начался уже через две минуты, которые у солдат ушли на устраивание рюкзаков.

Пока двигатель не прогреется, вертолет не взлетит. Мне, как командиру взвода, «бортач», как самый большой начальник при высадке десанта, выделил одно из четырех мягких кресел, установленных сразу за кабиной пилотов. Солдаты разместились на неудобных и коротких боковых откидных сиденьях. Выделять кого-то из них и звать в мягкие кресла я не стал. Одно дело — так разместился командир, совсем другое — кто-то из солдат. У командира не должно быть любимчиков.

Наконец, вертолетный двигатель загудел интенсивнее. Мы взлетали. Мое кресло было рядом с проходом, смотреть в иллюминатор было неудобно. Я и не смотрел. И без того было ясно, что мы набираем высоту. Осталось только добраться до места, на месте встретиться с пятым взводом нашей роты, обсудить со старшим лейтенантом Простолюдиновым ситуацию и сразу, без задержки, приступить к работе.

Я закрыл глаза. Но не потому, что хотел спать, а потому, что так привык. С закрытыми глазами полет всегда кажется более коротким…