Ювелирные сокровища Российского императорского двора - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Зимин, Александр Соколов cтр.№ 79

28 мая 1835 г. переписка заканчивается повторным заявлением Канкрина, «что как дело сие совершенно относится до Высочайшего Двора, то никак не осмеливаюсь выходить о том с представлением Его Императорскому Величеству» ^[397].

Что остается из этой истории в «сухом остатке»? В 1835 г. П.Н. Демидов после скандальных судебных тяжб во Франции возвращается в Россию с всемирно известным бриллиантом «Санси». Как человек, имеющий придворный чин егермейстера, Демидов бывает в Зимнем дворце, и как следует из его письма, с «Санси» лично ознакомились Николай I и императрица Александра Федоровна. Однако в это время что-то происходит, и интерес к уникальному камню у царской семьи пропадает начисто. Демидов обращается к министру Императорского двора князю П.М. Волконскому с предложением продать камень, на что следует вежливый отказ. Дважды обращается к министру финансов К.Ф. Канкрину. Результат тот же. При этом из приведенных писем совершенно очевидно следует, что инициатором этого отказа мог быть только Николай I, который жестко держал все нити управления державой в своих руках. И, конечно, он был осведомлен о попытках П.Н. Демидова продать знаменитый «Санси» казне с тем, чтобы он оказался среди коронных драгоценностей Бриллиантовой комнаты Зимнего дворца.

Мы можем только предполагать, почему Николай Павлович отказался приобрести «Санси». Конечно, с санкции императора и министр Двора князь П.М. Волконский, и министр финансов К.Ф. Канкрин могли без труда решить проблему. Строя предположения, следует иметь в виду, что Николай I был человеком чести и твердых моральных принципов. Поэтому версия № 1 – российский император не желал приобретать в число коронных бриллиантов знаменитый камень, поскольку за ним тянулся не только кровавый шлейф, но и шлейф судебных процессов во Франции. Версия № 2 – предполагаемый брак П.Н. Демидова на бедной фрейлине императрицы Александры Федоровны был, по сути, покупкой молодой красавицы богатым сановником. Сама по себе ситуация мезальянса была стандартной для того времени, однако, возможно, Демидов нарушил некие правила игры. Поэтому на момент попытки продажи камня Демидов был полностью лишен прямого выхода на Николая I, получил отказ от министра Двора и министра финансов и поэтому демонстративно подарил бриллиант своей жене Авроре Карловне. В качестве версии № 3 можно предположить, что стороны просто не сошлись в цене. А когда Демидов обратился к Канкрину, то о предварительных торгах не упомянул, поскольку в них так или иначе участвовал Николай I. Из этих весьма гипотетических версий нам представляется более реальной версия № 2, поскольку в приведенных документах довольно отчетливо проглядывает «человеческий фактор» в виде недовольства Николаем I поведением своего подданного.

Впрочем, имеются документы, указывающие на то, что Николай I не имел личных претензий к своему поданному. Так, 17 июля 1835 г. Николай II с супругой посетили бал, устроенный Демидовым ^[398].

«Санси» не оказался в Бриллиантовой комнате Зимнего дворца, но там продолжали храниться и другие всемирно известные камни. И к этим камням не единожды проявлялся интерес. В том числе и научный.

Эта история относится к 1893 г., последнему году жизни Александра III. Тогда, весной 1893 г., директор Дублинского музея наук и искусств Балля обратился к герцогу Эдинбургскому (женатому на сестре императора Александра III, великой княгине Марии Александровне) с просьбой «помочь ему добыть в России положительные сведения о самых замечательных алмазах и других камнях, составляющих Императорскую собственность» ^[399]. Герцог Эдинбургский обратился с просьбой помочь ученому к российскому послу в Лондоне, а тот, в свою очередь, вместе с письмом на имя министра Императорского двора графа И.И. Воронцова-Дашкова выслал в Петербург и запрос Балля.

Как следует из текста записки, ученый желал получить сведения о трех камнях «восточного происхождения» из Бриллиантовой комнаты, или, как он ее называл, «Императорской Российской Сокровищницы».

Эти камни были известны любознательному ирландцу под именами «Орловского» (Orlof), «Шах» (Jhah) и «Столового» (Gable). На тексте записки, видимо, переданной чиновникам Камерального отделения, против каждого из упоминаний об этих камнях имеются карандашные пометы российского происхождения.

Так, против бриллианта «Орлов» указаны: «№ 2, 185 кар., 2 395 750 руб.». Это номер бриллианта по описи, его точный вес и стоимость. При этом следует отметить, что цена камня указана по оценке, сделанной придворными ювелирами в начале 1865 г. Следовательно, к 1893 г., т. е. на протяжении 28 лет, официальной переоценки коронных камней не проводилось.

Против алмаза «Шах» указывалось: «№ 37, 86 кар., 225 000 руб.». Напротив слов Балля о том, что «…некоторые писатели утверждают, что первоначально он весил 95 кар. и что вырезанные на нем имена были уничтожены через позднейшую обработку и шлифовку…», лаконично указывалось «неправда».

По поводу третьего камня, названного Баллем «Столовым», у чиновников Камерального отделения ясности не было. Поэтому на полях появился знак вопроса, а затем приписка: «Сапфир № 345. Рубин № 183». Их можно было понять, поскольку и у самого Балля сведения об этом камне носили скорее легендарный характер: «Говорят, что это гладкий камень октогональной формы; другие же важные подробности очень неопределенны и противоречивы, как относительно веса (68 кар.?), так и относительно его происхождения» ^[400].

Из других бриллиантов, якобы хранящихся в Бриллиантовой комнате, ученый упоминает еще два камня: «„Полярная звезда“ (карандашная помета – с. 181) и „Красный бриллиант“ (карандашная помета – с. 105). Первый из них был продан г-жею Гаррард княгине Юсуповой; второй, говорят, известен своим цветом».

Как следует из рапорта, составленного чиновниками Камерального отделения и направленного на имя управляющего Кабинетом генерал-лейтенанта Павла Константиновича Гудим-Левковича, они знали о хранимых в Бриллиантовой комнате камнях ничтожно мало. Вероятно, легенды о каких-то камнях имелись, но, видимо, хранители не сочли уместным в официальном документе использовать профессиональные легенды. Поэтому язык документа сух и лапидарен: «В Общем архиве Министерства Императорского двора… никаких исторических сведений не найдено. В делах Камерального отделения тоже ничего нет…». Поэтому в письме к российскому послу в Лондоне упоминается только, что вес алмаза «Орлов» не 194 ^3/4 карат, а 185 карат.