Ювелирные сокровища Российского императорского двора - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Зимин, Александр Соколов cтр.№ 136

Это было первое официальное завещание Николая I. Потом в 1844 г. он его дополнил и переписал. Однако самая первая проба пера в этом печальном жанре у Николая Павловича была отмечена еще в 1824 г. И к этому его подтолкнули именно денежные дела. Дело в том, что путешествуя по Германии в 1821 г., Николай Павлович и его жена Александра Федоровна в местечке Спа приобрели «нитку жемчугу» из 31 жемчужины. Тогда же молодые супруги купили у ювелиров Дюваля и Сегена жемчужные серьги. Видимо, это была самая крупная покупка молодой четы за все время их супружества.

О стоимости этого жемчужного набора свидетельствуют данные по оценке каждой из 31 жемчужины. Самая крупная жемчужина, весившая 16 ^1/4 карат, стоила 10 562 руб. Далее по мере убывания следующая жемчужина в 13 ^1/2 карат – 7015 руб., затем жемчужина в 12 ^5/8 карат – 6060 руб. и так далее. В конечном итоге всю жемчужную нитку в 31 зерно оценили в 95 951 руб. Так же оценили и жемчужные серьги: «Одна пара серег из двух плоских жемчужин осыпанных розами с подвязками, состоящими из двух продолговатых жемчужин, в коих весу 58 крат состоит». Серьги оценили в 29 000 руб. ^[691] Соответственно стоимость всего жемчужного убора составила почти 125 000 руб.

Три года спустя, в августе 1824 г., супруги решили составить документ, который по своей стилистике очень походил на завещание. При этом Николаю Павловичу было только 28 лет: «…сим добровольно разсудили за благо постановить следующее… принадлежали после нас старшему сыну; по смерти его наследует их старший же его сын; когда же не будет он иметь детей мужского пола, то и жемчуг, и серьги должны принадлежать второму нашему сыну (если будем еще иметь сыновей) с тем, чтобы сие наследство всегда переходило по прямой линии ко старшему в нашем роде мужска полу, до тех пор, пока он не пресечется… 24 апреля 1824 г.». ^[692]

Примечательно, что в императорских завещаниях оговаривалось место в Петропавловском соборе, где составители завещаний желали быть похоронены, форму, в которой желали бы лежать в гробу, кольца, нательные кресты и иные предметы, которые они желали бы унести с собой в могилу. Александр II упоминал в завещании: «Крест, который получил при крещении, оставить на мне, равно и все образа и кольца, которые носил. Оставить на мне также браслет с портретом Лины ^[693], который никогда меня не покидал» ^[694].

Все – даже устные – пожелания монархов пунктуально выполнялись. Так, Александра II положили в гроб в офицерском мундире лейб-гвардии Преображенского полка без всяких наград. Это было буквальное выполнение воли монарха однажды обронившего, что он не желает лежать в гробу, «как разряженная обезьяна».

В заключительной части завещания царствующие особы распределяли различные предметы, дорогие их сердцу или мемориального характера, среди родных и близких. В данном случае не шла речь о материальной стороне этих предметов, хотя многие из них были довольно дорогими.

Например, своему старшему сыну, будущему Александру III, Александр II среди прочего оставлял: «Пехотную мою шпагу, завещанную мне Батюшкою, которая подарена была ему покойным императором Александром Павловичем. Желаю, чтобы по моему примеру он надел ее в день коронации. Кавалерийскую саблю Батюшки, которая находилась на его гробе, и он постоянно носил с Казачьим генеральским мундиром. Она подарена была ему Цесаревичем Константином Павловичем. Пехотную саблю мою, с надписью на клинке: пожалована Государем Императором 2 мая 1837 г., которою Батюшка благословил меня перед путешествием по России. Палаш мой, подаренный мне женою в день коронации в Москве 1856 г. Все мундиры, ордена и туалетные вещи, принадлежавшие Батюшке, хранящиеся у меня в Кабинете Зимнего Дворца. Чернильницу с серебряным колокольчиком, из того же кабинета, принадлежавшую Императору Александру Павловичу, из которой я подписал Манифест об освобождении крестьян 19 февраля 1861 г. Бюро для писания стоя, оттуда же, принадлежавшее императору Александру Павловичу с серебряным бюстом Петра Великого» ^[695].

У российских императриц всегда имелся важный финансовый ресурс, подлежавший обязательному распределению по завещанию среди детей. Это были их ювелирные собрания, которые тщательно и последовательно формировались на протяжении всей их жизни.

Повторим, что российские императрицы могли передать в число коронных бриллиантов наиболее выдающиеся произведения ювелирного искусства, фактически выводя эти изделия баснословной стоимости из своей собственности, которую они могли завещать своим детям. Например, на основании духовного завещания императрицы Александры Федоровны в число коронных бриллиантов был передан «фермуар Rubis-balais, украшенный крупными бриллиантами» ^[696].

При этом у императрицы Александры Федоровны оставалась колоссальная ювелирная коллекция, наиболее значимую часть которой она распределила в своем завещании, но и того, что осталось, хватило не только на двух дочерей и трех сыновей, но и на многочисленных близких и дальних родственников. После смерти в 1860 г. императрицы Александры Федоровны ее ювелирная коллекция была оценена в 2 116 714 руб.

Согласно законам империи, царствующий император и императрица выпадали из процедуры дележа наследства, если их часть не была особо оговорена в завещании. Однако император Александр II по завещанию матери получил уникальные ювелирные изделия. Во-первых, это были памятные вещи, которые связывали родителей и детей общими памятными датами.

Бриллиантовый медальон с портретом Николая I. Ок. 1840 г. миниатюра покрыта плоским (портретным) бриллиантом. Оправа в серебре с золотой галерейкой и золотой подпайкой