Михаил Горбачев: Жизнь до Кремля - читать онлайн книгу. Автор: Николай Зенькович cтр.№ 11

Страница

Пришёл, сижу, слушаю, ничего не понимаю — всё забыл. Не досидев до конца занятий, ушёл домой, бросил единственную книжку, которая у меня была, и твёрдо сказал матери, что больше в школу не пойду. Мать заплакала, собрала какие-то вещички и ушла. Вернулась вечером без вещей, но с целой стопкой книг. Я ей опять: всё равно не пойду. Однако книжки стал смотреть, потом читать и увлёкся… Мать уже спать легла, а я всё читал и читал. Видимо, этой ночью что-то в моей голове произошло, во всяком случае, утром я встал и пошёл в школу. Год закончил с похвальной грамотой, да и все последующие годы — с отличием.

О школе тех лет, о её учителях и учащихся нельзя писать без волнения. Да, в общем-то, это и не школа была, если говорить правду. Мало того, что она размещалась в нескольких зданиях села, построенных совсем для других целей. Школа имела в своём распоряжении мизерный запас учебников, всего несколько географических карт и наглядных пособий, мел, с трудом где-то добываемый. Вот практически всё. Остальное было делом рук учителей и учащихся. Тетрадей не было вообще — мне их заменяли книги отца по механизации. Сами мы делали и чернила. Школа должна была обеспечить себя топливом, поэтому держали лошадей, повозку. Я запомнил, как зимой вся школа спасала от голода лошадей: они настолько были истощены и обессилены, что не могли стоять на ногах. Откуда мы только ни тащили корм для них! А добыть его было непросто: всё село было занята тем же — спасало личный скот. Я уже не говорю о скотных дворах колхоза, откуда каждый день увозили трупы животных».

Их сельская школа была восьмилеткой. Прошло ещё почти 20 лет, прежде чем в Привольном построили современную среднюю школу. А в те годы 9-й и 10-й классы пришлось кончать в районной средней школе. Это примерно километрах в двадцати. Жил он на квартире в райцентре, как и другие ребята-односельчане, раз в неделю ездил или ходил за продуктами. Так что в старших классах был уже вполне самостоятельным человеком. Никто не контролировал его учёбу. Считалось, что он достаточно взрослый, чтобы своё дело делать самому, без понуканий. Лишь один раз за все годы с трудом удалось уговорить отца пойти в школу на родительское собрание. Когда пришла юность и он стал ходить на вечеринки и ночные молодёжные гулянья, отец попросил мать: «Что-то Михаил стал поздно приходить, скажи ему…»

С мнением о том, что Михаил Сергеевич с детства обладал некими экстраординарными качествами, не согласен Николай Тимофеевич Поротов — тот самый человек из Ставропольского крайкома КПСС, к которому в 1955 году на приём пришёл выпускник юрфака МГУ Михаил Горбачёв с просьбой направить на работу в комсомол.

В начале 1992 года Николай Тимофеевич издал брошюру «Незабытое о жизни и деятельности М.С. Горбачёва на Ставрополье». Все мои попытки найти её не увенчались успехом — уж больно мизерный был тираж. Я связался с автором по телефону и рассказал о своих затруднениях. Через неделю ко мне домой приехал его сын Владимир и привёз уникальное издание — сборник избранных статей, интервью и выступлений Николая Тимофеевича за 1955–1995 гг. Тираж — 300 экземпляров. В сборнике был и текст брошюры «Незабытое…». Сын Поротова привёз экземпляр, который ему подарил отец с дарственной надписью. Практически это единственный уцелевший экземпляр. Можно представить, с какой теплотой откликнулся я на необычно щедрый подарок, сколь откровенными были наши дальнейшие беседы.

— На мой взгляд, трудно безапелляционно утверждать, — считает Н.Т. Поротов, — что Горбачёв, о чём повествуется в некоторых публикациях, якобы с самого детства, ещё в школе, проявил ярко выраженные черты лидера, которые он умело развил, укрепившись как человек с присущими ему бесспорными чертами масштабной личности. Мечтал он всего лишь о профессии врача или инженера железнодорожного транспорта. И потому после окончания Молотовской средней школы с серебряной медалью он решил поступить в Ростовский институт железнодорожного транспорта, в который и направил свои документы. И лишь в результате вмешательства и проявленной настойчивости деда Пантелея с требованием ехать на учёбу только в Москву, Горбачёв, отказавшись от поступления в Ростовский институт, прошёл собеседование и стал студентом юридического факультета Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова.

И тем не менее, он всё же выделялся из среды своих молодых сверстников — в 18 лет стал членом РК ВЛКСМ, а через год его приняли кандидатом в члены ВКП(б).

В 1991 году центральный еженедельник «Собеседник» (№ 21) опубликовал интервью с Юлией Карагодиной (Чернышевой), первой юношеской любовью Михаила Горбачёва. Эта публикация уже порядком подзабыта и потому есть смысл воспроизвести некоторые её фрагменты, потому что она — одно из немногих свидетельств, что называется, из первых рук.

«В 48-м году всех старшеклассников нашего района свели в одну школу, в село Красногвардейское, — рассказывала Юлия. — Каждый день ходить туда из нашего поселка мне было далеко — 18 километров, и я поселилась у нашей учительницы русского языка и литературы Юлии Васильевны Сумцовой. Надо сказать, эта женщина сыграла в нашей жизни огромную роль. Она несла в себе удивительный заряд человечности и интеллигентности. Она была дочерью священника и скрывала это своё происхождение, по тем временам опасное. Юлия Васильевна организовала в нашей школе драмкружок, который стал для нас настоящей отдушиной, местом чудесного дружеского общения. Мы репетировали дома у Юлии Васильевны, там же часто все вместе готовили уроки. Вот там мы и познакомились с Михаилом.

Те, кто пытался говорить что-то о нём, о наших отношениях, не входили в этот круг друзей. Может быть, они завидовали нам, может, им не нравилось, что мы выделяемся. У них сохранилось стремление показать это всё с какой-то обывательской точки зрения, низвести всех до своего уровня. Вот, дескать, и Горбачёв был вполне заурядным, а потом его вынесла наверх слепая номенклатурная карьера. Это совсем не так. Уже тогда он был несомненным лидером и в школьном комитете Комсомола, и в любой компании.

Мне он поначалу не то чтобы не нравился, а казался каким-то чересчур напористым, резким, хотя я чувствовала его особое внимание ко мне. Я тогда была уже десятиклассницей, а Михаил учился в девятом. Да к тому же у меня уже был друг — Володя Чернышев — тот, что потом и стал моим мужем, а тогда он учился в лётной школе в Краснодаре.

Михаил был такой крепкий, коренастый, решительный. Он обладал удивительной способностью всех подчинить своей воле. Это задевало мою гордость. Однажды он зашёл к Юлии Васильевне. Я сидела за уроками. Михаил попросил помочь ему с какой-то теоремой. Математика у меня шла хорошо, а он больше склонялся к литературе, истории, читал он просто уйму всего. Ну вот, я ему стала объяснять теорему, а он тем временем увидел пустую рамку от нашей школьной стенгазеты, я её редактором была. «Ты, — говорит, — почему до сих пор газету не сделала, ведь завтра она должна висеть. До завтра сделай». А я думаю: «Тоже мне — командир нашёлся. Ничего делать не буду». Дня через два Горбачёв собирает комитет комсомола. Мы недоумеваем — что, почему? Оказывается, он выносит на комитет моё персональное дело. И начинает: об отношении к общественным делам, о безответственности… Я сижу красная как рак. Короче, вынесли мне выговор или что-то в этом роде. Обиделась я страшно. Иду из школы по аллейке, чуть не плачу. Михаил меня догоняет: «Ну что, пойдём сегодня в кино?» А мы часто ходили в кино всем драмкружком, смотрели одни и те же фильмы по нескольку раз, и Юлия Васильевна объясняла нам тонкости актёрской игры… Я ему: «Да как ты можешь вообще ко мне подходить, ты же меня так обидел!» А он: «Это совершенно разные вещи. Одно другому не мешает».

Страница