Что скрывает снег - читать онлайн книгу. Автор: Юлия Михалева cтр.№ 60

- Верно, господин Миллер! - Ершов уже успел достать бумагу и карандаш.

- Господин полицмейстер говорил о том, что у него возникли какие-то духовные сложности. «Но мой верный пес Мишай их решит, будьте уверены». Потом он заметил, что этот китаец достался ему по наследству, и, несмотря на преклонные годы, незаменим. Он, кстати, все время сидел о бок с господином полицмейстером...

- Дядька Мишай и мне предлагал услуги, помните, Ершов? На похоронах.

Ершов кивнул, недовольный оттого, что рассказ прервали.

- Далее он произнес тираду о том, как кто-то сунул нос в чужое и сам же об этом и рассказал. Затем господин полицмейстер принялся поносить господина инженера. «Проклятый Вагнер, шелудивый щенок, сбежал неведомо куда, не сказав ни слова». Как-то так. Простите за грубость, я лишь повторяю.

Помощник полицмейстера и околоточный красноречиво переглянулись.

- Затем господин полицмейстер обнял и поцеловал китайца. Он сказал: «Ты же не баба, дядька? Сможешь отличать личное от дел?» Вот... Далее он снова всех угостил. «Пейте, друзья! Скоро я оставлю этот дом и больше не стану вас угощать. Слишком много забот с этими грязными потаскухами». Хм. Простите. К слову, господин полицмейстер и впрямь там жил - я слышал о том и ранее, при своих визитах. Далее он заметил, что станет и далее помогать этому дому опекой, но не деньгами. Хм... Понятия не имею, что все это значило.

- А что он сказал затем?

- Предложил выпить за его личное счастье, так как оно складывается, а после встал, заметив, что идет, прошу прощения, по нужде. Много выпил.

Миллер сделал паузу, что-то припоминая.

- Да, а китаец тоже отошел незадолго до того. Господин полицмейстер ушел, минуло, быть может, более часа, и я уж тоже собрался. Жаль, не поспешил. В зал с лестницы спустилась девушка, азиатка. Входя, она с силой вонзила нож, который держала, прямо мне в руку. Вряд ли намеренно - полагаю, она думала, что там пустая столешница. Тот столик не особо популярен...

- Нож был в крови?

- Я не успел его разглядеть, но, полагаю, нет. Так вот, увидев, что произошло, девушка испугалась, схватилась за голову... И тут же выдернула нож и выбежала из зала, предполагаю, на улицу. Более я ничего не видел - слишком больно. Те, кто находился в зале, оказали мне помощь, забинтовав рану. Вот такой вышла моя расплата за плотские утехи. Эх, если бы не стыд, я бы дошел до доктора вовремя...

- Его в любом случае не было в городе.

Миллер грустно улыбнулся.

- Такая несчастная случайность. Полагаете, это способно вам чем-то помочь?

- Видели ли вы позднее господина полицмейстера?

- Нет. Я, как смог, сразу ушел домой.

Миллер поправил изящную шляпу.

- У меня отчего-то сложилось мнение, что это оказался последний вечер господина полицмейстера. Смею заметить, я даже предположил, что его убил кто-то в том доме.

- Все дороги сходятся у одного порога, - неопределенно заметил Ершов.

- Личная жизнь, говорите, складывается... И супругу Вагнера порешили все там же. И сам он туда заглядывал... Помните, Ершов, что говорила про господина полицмейстера та каторжанка? Может быть, Сомов выжал из нее не все, и нам следует ее навестить?

- Вы, как обычно, правы, Деникин... А что, если нам наведаться и к вдове? Ранее мы о том не задумались.

- Пожалуй, вреда это не причинит.

Миллер слушал, не отставляя легкую улыбку.

- Я оказался вам полезен, господа? - повторил он свой вопрос.

- Безусловно, - почти одновременно отозвались полицейские.

После ухода Миллера Деникин остался размышлять в своем кабинете. Ершов же вышел с листами чистой бумаги, явно намереваясь углубиться в свои записи.

Помощника полицмейстера грызли неприятные мысли. Некоторое время спустя он решил не оставаться более с ними наедине и вышел.

- Знаете что, Ершов...

Околоточный вздрогнул. Он стоял у печи, и Деникин заметил, как в ней исчезает письмо.

- Что вы творите?! Вы сожги бумаги Вагнера? Важную... как вы это называли? Улику?

Ершов обернулся.

- Не будьте таким кровожадным, Деникин. На что вам учитель? Вы и впрямь полагаете, что он, этот жалкий человек, опасен? Желаете, чтобы его тоже повесили?

Деникин не знал, что ответить.

- Тот, кто убил господина полицмейстера, убил и всех остальных... - нерешительно продолжил Ершов.

Деникин кивнул.

- Но кто?

- Мы скоро это узнаем.

Лысые унты мешали, отталкиваясь, скользить по глубоким сугробам. Они то и дело проваливались в снег, замедляя ход, и все норовили спасть. Но Гида все равно бежал быстро, как только мог, и громко смеялся, широко открывая рот. На бегу он приветственно касался веток, то ухал, то чирикал с птицами. А увязавшие унты... Стоит ли обращать на них внимание, когда еще до захода солнца охотник вновь окажется в родном чуме?

Вот только Друга было немного жаль. Зря Гида думал, что он расхотел вызволять наная из дома серого гадателя. На деле-то все вышло вовсе не так. Оказалось, что Друг предложил богам себя взамен Гиды. Смельчак! Охотник со стыдом думал, что не смог бы отважиться на столь достойный поступок.

Однако, обменяв себя на Гиду, Друг так и не забрал свою страшную клятву. День и ночь нанай молил его и по-плохому, и по-хорошему, заклиная гневом предков. Разве могли боги, хоть и белые, принять душу, которая посвящена им не целиком, не останется навсегда с ними, а вместо того станет бродить за Гидой? Но Друг плакал и отказывался, и Гида очень сердился на него за упрямство. Главное, совсем не понятно - отчего он упорствовал? Чем Гида так ему досадил? Однако и на эти вопросы Друг понятно не отвечал.

Нанай уже совсем отчаялся и готовился стать до веку проклятым. Но вдруг, за миг до того, как Друга отдали богам - а белые сделали это совершенно диким способом, продев его шею в охотничью петлю - он внезапно образумился. Обратился к Гиде и забрал свои слова назад.

- Я не хочу умирать! - напевно выкрикнул Гида и вновь засмеялся. Ведь это значило: «ты свободен». Свободен!

Эти слова можно было повторять без опаски. Они точно не сбросят снег с холма, скрыв под ним один из секретов белых.

Но выучил Гида и другие добрые заклинания.

- Не покидай меня! - крикнул охотник белому лесу.

Так звучали на языке белых слова любви. Рыжий хромой старик, на которого Гида больше не держал зла, заговаривал ими от смертной болезни длинноносую женщину, невесть где отыскавшую чемерицу.

Охотник непременно скажет их той девушке, на которой решит жениться. Он, конечно, сразу ей понравится, а потом они уйдут вдвоем строить свой собственный чум.