Что скрывает снег - читать онлайн книгу. Автор: Юлия Михалева cтр.№ 14

Однако, пройдя почти до конца коридора второго этажа, полицейские не встретили не только Мишая, но и вовсе ничего примечательного, кроме бегущих впопыхах горожан и шустро одевавшихся девок.

Но вдруг свершилось. Выбив очередную дверь, Деникин понял, что они определенно что-то нашли. В полутьме - лампу предусмотрительно загасили - к окну метнулась фигура. Посетителям веселого дома не грозила кара, у них не имелось резона так рисковать собой - значит, причина крылась в другом.

Но обо всем этом помощник полицмейстера подумал гораздо позже. В тот же миг он в мгновение ока достал оружие и спустил курок, целясь в ногу. И тут произошло нечто такое, чего он никак не мог объяснить...

Вместо того, чтобы устремиться к цели, пуля полетела назад.

Пусть Деникин и не назвал бы себя эталоном благородного джентльмена, но он точно не собирался, несмотря на все разногласия, исподтишка стрелять в бок Ершова.

Фигура скрылась в окне.

Околоточный закричал и согнулся. Деникин наклонился к нему, и тут краем глаза заметил движение. В комнате находилась еще одна тень - и она, как и первая, намеревалась улизнуть через окно. Помощник полицмейстера бросился к ней и ухватил за одежду.

Но тень - она оказалась женщиной - вырвалась сильным звериным движением. Она устремилась в коридор, оставив в руках Деникина солидный обрывок своего - как окажется на свету, желтого с красной вышивкой - платья.

Отбросив его, Деникин снова вернулся к Ершову.

- Черт, как же больно! Будь ты проклят, Деникин - чертова ты свинья! Ну зачем же ты это сделал?? Уйди - лови девку! - шипел раненый.

Деникин подчинился, полагая, что сейчас не самый годный момент для счетов из-за оскорблений.

Он перевернул весь дом, разбрасывая ящики с бельем, круша гардеробы и ломая стулья - но особа, одетая в рваное платье, канула без следа. Вскоре к нему присоединился малость пришедший в себя Ершов - раненую руку он замотал отброшенным Деникиным обрывком. Однако дальнейший учиненный ими разгром уже не нес в себе никакого смысла - добыча вырвалась из капкана.

Выпустив пар, Деникин с Ершовым в молчании направились в лечебницу, при которой квартировал Черноконь. Однако она оказалась закрыта, окна темны.

Пошли будить полицейского фельдшера.

- Я только об одном хочу спросить - как это вышло? - в дороге нарушил тишину Ершов.

- Я стрелял в ногу, - кратко отвечал Деникин.

- Мне?

- Да нет же! Ему. Тому, кто вылез через окно.

- Но это возможно только в едином случае. Постойте-ка. То есть как? Как вы смогли нажать на курок, держа пистолет дулом к себе - и даже не понять этого?

- Я спешил. Ты и вовсе ничего не сделал!

- А зачем вы вообще стреляли? Зачем нам тело? Они разговаривать не способны. Эх, Деникин... - Ершов неожиданно захохотал. - Да вы даже застрелиться сами не сможете!

Деникин недобро молчал.

Разбуженный полицейский фельдшер успокоил боль Ершова морфием, затем, ворча, достал пулю, обработал рану и наложил повязку. Закончив работу, он уверил Деникина, что жизнь его подчиненного совершенно точно находится вне опасности.

Вопросов о происшествии фельдшер, ко всеобщему удовольствию, не задал.

***

- Если бы не ваша попытка меня застрелить, мы бы непременно поймали и опросили хотя бы одного из них. А то и обоих. Я бы отправился за беглецом, а вы - за женщиной, на которой разорвали платье.

- Если бы вы не перепугали их с самого начала своими разговорами, а потом - поисками дядьки Мишая, они бы и вовсе не стали разбегаться!

- А ну разойдись! Срочное дело до господина помощника! - проревел знакомый бас за дверью прежде, чем она распахнулась.

В управу вошли околоточный Сомов в паре с почтовым ямщиком. Вместе с ними к Деникину явилось спасение от сегодняшнего визита в белоснежную резиденцию.

Однако в целом же ситуация теперь стала куда более запутанной.

Право, лучше бы на двери висел замок. Тогда бы можно было просто применить ключ, оставленный радушным хозяином на привычном месте - шнурке между оконными ставнями и стеной. А как попасть дом, запертый изнутри, не разбивая окон и не учиняя иного варварства?

Не горел свет, не слышались и звуки. Если бы жильцы спали, то уже давно бы вышли на стук и крики, настолько громкие, что подняли бы и покойника. Однако дверь отворяться не собиралась, и теперь у Василия не имелось ни единой идеи, куда податься.

Удивительно, как все сложилось.

Сын генерал-губернатора Софийского знался с многими горожанами, изрядно пренебрегая сословной дистанцией - чем немало гневал родителя. И если бы еще неделю назад его спросили, в чьем доме он смог бы скоротать ночь - он бы смело указал на десяток. Но, когда такая нужда и впрямь настала, выяснилось, что идти Василию абсолютно некуда.

О возвращении в зимовье не могло быть и речи. Почтовые сани, на которых Василий прибыл в город, скорее всего, до сих пор стояли в полицейской управе. Предлагать же свою компанию местным - малочисленным смельчакам, кто отваживался покинуть относительно спокойные границы города в такое ненастье - было нелепо. По городу быстро бы разошлась молва о появлении Василия, и в таком случае замысел полностью утрачивал смысл. С таким же успехом сын мог прямо сейчас не пытаться укрыться в лечебнице, а направиться прямо в резиденцию папеньки. И увидеть там... что?

Василий по-солдатски скрутил цигарку из самосада и сел на затвердевший потоптанный сугроб. На него не раз наступали, стремясь заглянуть в темнеющие окна мансарды. За ними располагался кабинет хозяина, и визитеры, очевидно, чаяли застичь его спящую тень.

Юноша очень устал. Каждая часть тела настолько молила об отдыхе, что не особо беспокоили и ветер, и мороз. С тех пор, как Василий в последний раз отдавался в объятия Морфея, прошел длинный день, сменившейся долгой ночью - но и она теперь близилась к рассвету.

Он вышел из зимовья рано, окончательно утомившись от бездеятельного неведения. Минуло уже три дня. Стало быть, если все прошло по плану, его возвращение не вызовет особых вопросов.

Долгие часы Василий продирался сквозь лес, увязая в снежном болоте. Несколько раз он упал, угодив в скрытые снегом веревочные ловушки. Василий убеждал себя, что это тот самый путь, которым он пришел в зимовье ранее. Но верилось с трудом: три дня назад он вовсе не замечал на пути никаких преград.

Неужели и тогда его сопровождали все эти шорохи и хрусты - звуки лесной жизни, которая продолжала идти своим чередом и в метель? Каждый раз, заслышав их, Василий останавливался, вскидывал ружье и нервно озирался по сторонам.

Когда он, наконец, добрался до тракта, то чувствовал себя совсем обессилевшим.