Зима мира - читать онлайн книгу. Автор: Кен Фоллетт cтр.№ 49

Руби ушла. Ллойду было неспокойно. Фашисты, несомненно, нарушили если не букву, то дух соглашения. Они появились на улице в форме – а противодействующей демонстрации не было. Социалисты сидели здесь, в церкви, и их было не видно. Все, что выражало их позицию, – это объявление у дверей церкви со словами «Правда о фашизме», написанными большими красными буквами.

– Я счастлив, что нахожусь здесь, – говорил Роберт. – Мне оказали большую честь, пригласив сюда, чтобы выступить перед вами, и мне очень приятно видеть среди слушателей нескольких постоянных клиентов бистро «Роберт». Однако я должен вас предупредить, что слушать мой рассказ будет неприятно, а на самом деле – даже страшно.

Он рассказал, как их с Йоргом арестовали из-за того, что они отказались продать нацистам бистро в Берлине. О Йорге он говорил лишь как о своем шеф-поваре и давнем деловом партнере, не касаясь личных отношений, хотя кто из присутствующих знал достаточно – наверняка догадался.

Когда он начал описывать произошедшее в концлагере, в зале стало очень тихо. Когда рассказ дошел до появления голодных собак, Ллойд услышал сдавленные стоны ужаса. Роберт говорил о мучениях Йорга тихо, но отчетливо, и его голос разносился по всему залу. К тому моменту, когда он дошел до смерти Йорга, несколько человек плакали.

Сам Ллойд, когда он вспомнил эту жестокость, эти страдания, почувствовал злость на таких дураков, как Малыш Фицгерберт, чье ослепление шествиями, песнями и щегольской формой грозило навлечь и на Англию подобные мучения.

Роберт сел, и за кафедру встала Этель. Когда она начала свою речь, появилась Руби. Она была в ярости.

– Я же тебе говорила, что из этого ничего не выйдет! – прошипела она Ллойду на ухо. – Мосли уехал, но мальчишки у вокзала распевают «Правь, Британия»!

Это было явное нарушение договоренности, возмущенно подумал Ллойд. Малыш не сдержал обещания. Вот оно, слово английского джентльмена.

Этель объясняла, что фашизм предлагает ложные решения, просто-напросто обвиняя в таких сложных проблемах, как безработица и преступность, евреев и коммунистов. Она безжалостно высмеяла идею триумфа воли, сравнивая немецкого фюрера и итальянского дуче с хулиганами на детской площадке. Они заявляли, что их поддерживает народ, а всех своих противников объявляли вне закона.

Ллойд сообразил, что когда фашисты будут возвращаться от вокзала в центр города, их путь будет лежать мимо церкви. Он стал прислушаться к звукам, доносящимся через открытые окна. Он слышал шум проезжавших по Хиллз-роуд легковых автомобилей и грузовиков, в который то и дело вмешивался звонок велосипеда или детский голос. Ему показалось, что он слышит вдали крики, не предвещающие ничего хорошего – словно гомонили задиристые парни, еще совсем юные, с гордостью пробующие свой новый голос. Он напряженно прислушался, и снова раздались крики. Это шли фашисты.

Когда гвалт снаружи усилился, Этель заговорила громче. Она доказывала, что рабочие люди всех профессий должны объединяться в профсоюзах и партии лейбористов, чтобы построить более справедливое общество, следуя шаг за шагом путем демократии, а не с помощью насильственного переворота, приведшего к таким печальным последствиям и в коммунистической России, и в нацистской Германии.

Вернулась Руби.

– Они идут вверх по Хиллз-роуд, – тихо и встревоженно сказала она. – Нам надо выйти и встретить их лицом к лицу!

– Нет! – шепотом ответил Ллойд. – Партия коллективно решила: никаких демонстраций. Мы должны придерживаться принятого решения. Мы должны соблюдать дисциплину! – он знал, что напоминание о партийной дисциплине на нее подействует.

Фашисты были уже совсем близко, горланя свои речевки. Ллойд подумал, что их, пожалуй, человек пятьдесят или шестьдесят. Ему страшно хотелось принять их вызов. Двое ребят в конце зала встали и подошли к окну – взглянуть, что происходит. Этель призвала всех вести себя осмотрительно.

– В ответ на хулиганскую выходку нельзя тоже становиться хулиганами, – сказала она. – Это лишь даст газетам повод сказать, что одна сторона ничем не лучше другой.

Раздался звон бьющегося стекла, и в окно влетел камень. Вскрикнула женщина, и несколько человек вскочили с мест.

– Пожалуйста, сидите, – сказала Этель. – Я думаю, они сейчас уйдут. – И она продолжила свою речь спокойным и уверенным голосом. Но мало кто ее слушал. Все оглядывались на входную дверь и прислушивались к хохоту и воплям за окнами. Ллойд с трудом заставлял себя сидеть неподвижно. Он смотрел на маму – у нее на лице спокойное выражение застыло, словно маска. Каждая косточка его тела стремилась наружу, ему страшно хотелось надавать хулиганам по шее.

Минуту-другую спустя зрители несколько успокоились. Они снова стали слушать Этель, хотя все еще ерзали и оглядывались.

– Мы как кролики, – прошептала Руби, – забились в нору и дрожим, слушая, как снаружи тявкает лисица… – Ее голос звучал презрительно, и Ллойд почувствовал, что она права.

Но прогноз его мамы сбылся, и больше камни в окна не летели. Скандирование затихло.

– Для чего фашистам нужны беспорядки? – задала риторический вопрос Этель. – Возможно, что эти парни, идущие по Хиллз-роуд, – просто обычные хулиганы, но кто-то их направляет, и их тактика преследует определенную цель. Они могут заявить, что нарушен общественный порядок и для его восстановления потребуются суровые меры. В эти чрезвычайные меры может войти и запрет политических партий, таких, как партия лейбористов, могут запретить профсоюзные акции и сажать людей в тюрьму без суда – таких людей, как мы, мирных граждан, чье единственное преступление – в несогласии с правительством. Вам это кажется невероятным, невозможным, такого здесь произойти не может? Но именно такую тактику применили в Германии – и она действовала.

Этель продолжила свою речь, говоря о том, как следует противостоять фашизму: с помощью дискуссионных групп, собраний вроде этого, нужно писать письма в газеты, использовать любую возможность предупреждения окружающих об опасности. Но даже у Этель плохо получалось говорить об этом мужественно и решительно.

Ллойда глубоко ранили слова Руби про кроликов. Он почувствовал себя трусом. Он был так расстроен, что едва мог усидеть на месте.

Мало-помалу зал успокоился. Ллойд обернулся к Руби.

– Зато кролики целы, – сказал он.

– Пока – целы, – сказала она. – Но лиса вернется.

II

– Если мальчик тебе нравится, можешь позволить ему целовать тебя в губы, – сказала сидевшая на солнечной лужайке Линди Вестхэмптон.

– А если очень нравится – можно дать потрогать грудь, – сказала ее сестра-близняшка Лиззи.

– Но ниже пояса – ничего!

– Во всяком случае, до помолвки.

Дейзи была озадачена. Она считала, что английские девушки должны быть очень сдержанными, – и ошиблась. Близнецы Вестхэмптон были помешаны на сексе.

Дейзи была вне себя от восторга, что оказалась в гостях в Чимбли, загородном особняке сэра Бартоломью (друзья называли его Бинг) Вестхэмптона. От этого она чувствовала себя так, словно ее уже приняло английское высшее общество. Но с королем она еще не встречалась.