Думаю, как все закончить - читать онлайн книгу. Автор: Иан Рэйд cтр.№ 25

– Что значит «он начал повсюду ходить за тобой»?

– Не важно. Его здесь больше нет. Все кончено.

– А мне интересно!

Джейк делает погромче звук у магнитолы – совсем чуть-чуть. Но, поскольку мы разговариваем, меня его жест раздражает.

– Мой брат вот-вот должен был стать профессором, но не вынес того, что на работе приходится постоянно общаться. Ему пришлось уйти с работы. То есть свое дело он может делать, но все остальное, особенно общение с коллегами, оказалось для него слишком тяжелым. Каждый день у него начинался с панической атаки при мысли о том, что придется как-то взаимодействовать с людьми. Самое странное, что люди ему нравились. Просто для него было невыносимо разговаривать с ними – вести разговоры ни о чем и так далее.

Я замечаю, что, рассказывая о брате, Джейк постепенно увеличивает скорость. Вряд ли он сознает, как быстро мы едем.

– Ему нужно было зарабатывать себе на жизнь, но пришлось подыскивать такую работу, где не нужно выступать перед публикой, где можно, так сказать, сливаться со стенами. Примерно в то время ему стало хуже, и он начал всюду за мной ходить, как тень, постоянно разговаривать со мной, приказывать, делать ультиматумы. Он всегда был рядом, как голос в моей голове. Он вмешивался в мою жизнь, как какой-то диверсант. В разных щекотливых вещах.

– В каких, например?

Мы по-прежнему несемся с большой скоростью.

– Он начал носить мою одежду.

– Носить твою одежду?

– Повторяю, у него есть проблемы… то есть были проблемы. Не думаю, что это навсегда. Сейчас ему лучше, гораздо лучше.

– Вы с ним дружили до того, как он заболел?

– Мы никогда особенно не дружили. Но мы ладили. Мы оба умны и любим соперничество, так что у нас много общего. Не знаю. Я не предвидел того, что случится, – я имею в виду его болезнь. Он вдруг как-то сразу все потерял. Бывает… Но в таких случаях невольно задаешься вопросом, знаешь ли ты кого-то по-настоящему. Он мой брат. Но я понятия не имею, знал ли я его когда-нибудь по-настоящему.

– Наверное, тяжело пришлось… всем.

– Да. – Джейк больше не прибавляет газу, но мы по-прежнему едем слишком быстро. Мне неприятно. Кроме того, уже совсем стемнело.

– Значит, именно это имел в виду твой отец, когда сказал, что твоя мама пережила сильный стресс?

– Когда он тебе такое говорил? И почему он тебе это говорил?

Джейк снова вдавливает педаль газа в пол. На сей раз я слышу, как мотор набирает обороты.

– Он увидел, что я сижу в твоей комнате. И вошел, чтобы поговорить со мной. Упомянул состояние твоей мамы. Не подробно, но… Джейк, с какой скоростью мы едем?

– Он упоминал трихотилломанию?

– Что?

– Рассказывал, как она выдергивает себе волосы? У брата было то же самое. Она очень этого стесняется. Она выщипала себе почти все брови и ресницы. И уже начала выдирать волосы на голове. Сегодня я заметил у нее несколько проплешин.

– Какой ужас!

– Мама очень болезненная. Она поправится. Я не понимал, что все настолько плохо. Знай я, что сегодня будет такая напряженная атмосфера, я бы не пригласил тебя. Я совсем не так себе все представлял. Но мне хотелось, чтобы ты увидела, где я вырос.

Впервые с тех пор, как мы приехали на ферму, впервые за весь вечер я чувствую себя немного ближе к Джейку. Он во что-то меня впускает. Я высоко ценю его откровенность. Ему вовсе не нужно было все это мне рассказывать. О таком нелегко говорить, нелегко думать. Такое… такие чувства все осложняют. Может быть, я еще ничего не решила – насчет его, насчет нас, насчет того, чтобы все закончить.

– Во всех семьях свои странности. Абсолютно во всех.

– Спасибо, что поехала со мной, – говорит он. – В самом деле… – Он пожимает мне руку.

– Мы поговорили почти со всеми его сотрудниками, и теперь у нас есть более-менее цельная картина. У него развивались соматические проблемы. И психические тоже. Все это замечали. У него появились высыпания на плече и шее. Лоб постоянно был в поту. Несколько недель назад кто-то видел, как он сидит за столом как будто в трансе; он сидел и смотрел в стену.

– Тревожные признаки.

– Теперь я тоже так считаю. Но тогда все казалось его личным делом – проблемы со здоровьем и все остальное. Никто не хотел вмешиваться. Было несколько инцидентов. В последний год он довольно громко включал музыку на переменах. А когда его просили сделать потише, он как будто не слышал и заводил ту же песню сначала.

– Никто не думал подать официальную жалобу?

– На что? На то, что он слушает музыку? Нет, это казалось мелочью.

– Видимо, нет.

– Двое из опрошенных упомянули, что у него были блокноты. Он много писал. Но никто и никогда не спрашивал, что он пишет.

– Да, наверное.

– Мы нашли эти блокноты.

– И что в них?

– Его записи. У него очень аккуратный, каллиграфический почерк.

– А содержание?

– Содержание чего?

– Тех блокнотов. Разве не это самое важное? О чем он писал? Что там? Что это может означать?

– Ах да. Ну, мы их еще не прочли.

* * *

– Не хочешь остановиться и заправиться чем-нибудь сладким?

Мы больше не молчали, но я перестала задавать ему вопросы. Я больше не упоминала родных Джейка. Лучше мне его не донимать. Наверное, не стоит вмешиваться в личную жизнь. Однако я до сих пор думаю над тем, что он сказал. Кажется, только теперь я начинаю по-настоящему понимать его, ценить то, через что ему пришлось пройти. Я ему сочувствую. С тех пор как мы сели в машину, я тоже больше не упоминаю о своей головной боли. Наверное, мне стало хуже от вина. И от общей атмосферы старого дома. Болит вся голова. Если сидеть, чуть подавшись вперед, боль немного ослабевает – совсем чуть-чуть. Любое движение, рытвина или поворот сразу отзываются новым приступом.

– Конечно, можно сделать остановку, – говорю я. – А ты-то хочешь?

– Мне все равно, но буду рад, если ты хочешь.

– Ох уж эти твои уклончивые ответы!

– Что? Так поздно открыты только кафе-молочные «Дейри куин». Но там наверняка можно найти и что-нибудь без молока.

Значит, он все-таки помнит о моей непереносимости.

За окошками уже темно. Мы меньше говорим на обратном пути, чем на пути туда. Оба устали, наверное, и каждый думает о своем. Трудно сказать, идет снег или нет. По-моему, идет. Хотя и не сильный. Снегопад только начинается. Я негромко усмехаюсь и поворачиваюсь к окошку.

– Что? – спрашивает он.