Первое поражение Сталина - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Жуков cтр.№ 76

«Протестуя перед лицом Всероссийского съезда (Советов) и перед рабочим классом всего мира против насильственного – при помощи немецких штыков – отторжения Украины от Общероссийской Федерации, мы не осуждаем наших российских товарищей, вынужденных под давлением печальной необходимости – надеемся, на время – разорвать федеративную связь с вами…

Условия мирного договора насильственно отрывают нас от Общесоветской Федерации. Мы вынуждены проститься с вами, но не навсегда, надеемся – ненадолго. Наступит час, когда в результате упорной борьбы и неизбежной, конечно, победы украинского, российского и мирового пролетариата мы снова будем членами Социалистической Федерации».⁷⁹

В ожидании того и Раковский, и Мануильский всячески тормозили переговоры. Лишь под жёстким давлением Берлина им всё же пришлось пойти на самую минимальную уступку. Подписать 12 июня соглашение о перемирии. Только о нём:

«1. По соглашению обеих сторон, боевые действия на всём фронте на время ведения мирных переговоров между Российской Социалистической Федеративной Советской Республикой и Украинской державой прекратить. Там, где боевые действия не прекращены, немедленное прекращение их устанавливается местным командованием путём соответствующего соглашения…

6. Оба государства немедленно приступают к переговорам о заключении мирного договора».

Казалось, это был обычный документ о перемирии воюющих сторон. Однако Раковскому и Мануильскому пришлось согласиться с крайне неприятной, даже неприемлемой для них формулировкой, введённой в преамбулу но настоянию Шелухина. Она выглядела следующим образом: «собравшиеся в Киеве для заключения между названными двумя независимыми /выделено мной – Ю.Ж./ государствами договора о мире».⁸⁰

Всего лишь одно слово, использованное в документе – «независимыми» было расценено гетманскими властями как неоспоримая их победа. Как якобы официальное признание Москвой их независимости. Доморощенные дипломаты Шелухин и Дорошенко понятия не имели, что для настоящего международно-правового признания требуется совершенно иное. Непременно – постановление ВЦИК или СНК, в крайнем случае, официальное заявление (нота) НКИД об установлении дипломатических отношений, а также обычно сопровождающий его обмен полномочными миссиями. Но ни того, ни иного не было. Использование же единственного слова «независимые», как всего лишь констатации враждебных сторон, да ещё в преамбуле соглашения о перемирии, есть нечто иное. Продиктованное чрезвычайными условиями, сложившимися на тот момент, а потому позволяющее прекратить военные действия. Не более того.

Но при обсуждении в ходе переговоров второго, более значимого вопроса – о границах – советская делегация, явно отстаивая не классовые, а чисто национальные интересы страны, не пошла даже на ничтожную уступку. В течение трёх месяцев отклоняла, как совершенно необоснованные, притязания Киева, прикрывавшего аннексионистские устремления Берлина. Притязания, сформулированные 1 апреля в телеграмме заместителем министра иностранных дел Германии Бушем. Указавшим в категорической форме, что для его страны территорией УНР, на которой пребывают по соглашению с Радой немецкие войска, являются Подольская, Волынская, Киевская, Черниговская. Полтавская, Харьковская, Екатеринославская, Таврическая (без Крыма), Херсонская губернии, а также значительная часть Холмской.⁸¹

Однако в Киеве не собирались довольствоваться только тем пространством, которое было определено и Радой, весной 1917 года, и Третьим Универсалом. Попытались, обосновывая тем расширение зоны немецкой оккупации, претендовать на ряд уездов Курской, Орловской, Воронежской губерний, на 14 округов, то есть на треть области Войска Донского (включая Таганрог и Ростов), на всю Кубанскую область, Полесье (вплоть до Минска), да ещё и на Крым.

Шелухин мотивировал права Киева на всю эту территорию, опираясь на «этнографический», по его словам, принцип. Трактуемый, почему-то, как диалектологический, да ещё и в представлении дилетанта. Генеральный судья полагал себя судьёй даже в вопросах филологии. Так, настаивал, что в Полесье язык населения, мол, ближе к украинскому, нежели к белорусскому, а жители Кубани поголовно изъясняются на классической «мове».⁸²

В ответ Раковский предложил использовать этнографический принцип, но за основу его взять последнюю, 1897 года, перепись населения. Разумеется, такой подход не устроил Шелухина.⁸³

Псевдонаучные препирательства по поводу говоров неожиданно осложнились возражениями соседних краёв. Раковского посетили представители только что признанной немцами Белорусской Народной Республики А. Цвиневич и профессор Довнар-Запольский. Они попросили главу советской делегации сделать то, что не удалось им – заявить протест гетманскому правительству в связи со стремлением последнего аннексировать Гомельскую губернию, являвшуюся южной частью Полесья.⁸⁴

Тогда же представитель Дона вручил МИДу Украины весьма интересную по содержанию ноту. В ней предлагал иметь в виду что Юго-Восточный союз, частью которого являлась Донская область, «представляет собой не часть Российской Советской Республики, но отдельное суверенное государство», находящееся «в состоянии войны с не признанным им правительством Российской Советской Республики». При этом Киеву напомнили: «в состав федеративного государства Юго-Восточный союз входят территории казачьих войск – Донского, Кубанского и Астраханского, горцев Северного Кавказа и Черноморского побережья».⁸⁵

Заявления Шелухина скрывали под собой весьма прозаическое желание Киева захватить Донбасс и Криворожье. Такая цель была настолько прозрачна, что позволила Мануильскому прямо заявить: тем самым «придётся весь металл и уголь отдать в распоряжение Украины. А это значило бы подписать в Киеве смертный приговор России».⁸⁶

…Заключением перемирия переговоры в Киеве, собственно, и ограничились. Хотя продолжались ещё два с половиной месяца, ни к чему значимому не привели, да и не могли привести. Ведь советская делегация обязана была учитывать, что с каждой неделей гетманщина всё более и более утрачивала контроль над Украиной. Были охвачены крестьянскими восстаниями губернии: Киевская (знаменитое Звенигородско-Таращанское), Полтавская, Черниговская, возглавлять которые пытался созданный в подполье Национальный союз, возглавляемый Винниченко. В степях Екатеринославщины и в Северной Таврии хозяйничали анархисты Махно. Да и прекративший существование Народный Секретариат исчезнувшей было УССР не остался в стороне от таких событий. Правда, в несколько иной форме.

5 июля в Москве открылся съезд партийных организаций коммунистов Украины. При закрытии (неделю спустя) он провозгласил создание Компартии Украины и принял резолюцию, в принципе исключающую дальнейшую деятельность Раковского в Киеве.

«Исходя из того, – фиксировал документ, – что Украина экономически неразрывно связана с Россией, экономическое единство Украины и России в последнее десятилетие создало прочный базис борьбы пролетариата Украины и России. Отделение Украины от России, как в силу этого, так и в силу международной обстановки носило характер временной оккупации, идея «самостийности» Украины, под ширмой которой германские империалисты захватывали и порабощали Украину под иго капиталистов и помещиков, окончательно дискредитирована в самых широких трудовых массах Украины, восстание на Украине развивается под лозунгом восстановления революционного воссоединения Украины с Россией.