С 1-го сентября 1917 г. вся охрана перешла в его ведение. Ему же подчинялся и полковник Кобылинский. Характерно [то, что] свою роль комиссара Понкратов понимал довольно своеобразно. В этом отношении очень характерна его первая встреча с царской семьей, им лично описанная.
«2 сентября
[312] я отправился в губернаторский дом. Не желая нарушать приличия, я заявил камердинеру бывшего царя, чтобы он сообщил о моем прибытии и что я желаю видеть бывшего царя. Мы встретилис[ь]. Здравствуйт[е] сказал Никалай, протягивая мне руку. Благополучно доехали?»
[313]
Любезный комиссар Панкратов любезно благодарит Никалая [и] отвеча[ет] [что] хорошо доехал, протягивая свою руку.
Никалай так [же] любезно разговорился [с] Панкратовым [и] прежде всего спросил [его] как здоровье Александра Федоровича Керенского, – Панкратов [впоследствии] напишет об этом Керенскому, – [и] в этом вопросе [у Него] звучала какая-то неподдельная искренность, соединенная с симпатией [и] даже признательностью. А [В.С. Панкратов] в свою очеред[ь] спросил о здоровье Его и всей Его семьи. Ничего, слава богу, ответил он [Николай II. – Ю.Ж .]. Как све (все. – Ю.Ж .) это кажется странно, что может [быть] общего у «революционера» и бывшего царя.