Путник, зашедший переночевать - читать онлайн книгу. Автор: Шмуэль Агнон cтр.№ 46

Эти его литовские обороты речи, которые окутывают сердце и согревают душу, возбудили слушателей, и все так и потянулись к нему. Уже само то, что молодой парень проповедует перед общиной, было чем-то новым для всех, а тут еще этот парень цитирует Талмуд с такой же легкостью, как человек, который произносит ежедневную молитву. И когда он кончил свои речи, его с большим почетом вынесли на плечах, а один богатый человек послал своих слуг в гостиницу, и те перенесли вещи юноши в дом этого богача, и тот выделил ему жилье в соответствии с положенной ему честью. Все уважаемые люди города стали приходить к нему туда, усаживались перед ним и слушали его, а он излагал им свои толкования. Скептики, которые поначалу больше всех сомневались в его мудрости, теперь демонстрировали самую пылкую симпатию к нему. Они говорили, что если он и путается иногда в Гемаре, то лишь по причине своей категоричности, а вообще-то он заслуживает всяческого уважения как великолепнейший знаток Торы. Тут и простые люди начали собираться вокруг его дома, шуметь и кричать, что нужно сместить с должности городского раввина и посадить вместо него этого молодого гения. А то, что он холостяк, так дай им Бог столько золота в слитках — по числу и по весу, — сколько ему принесет невеста, которую ему вскоре сосватают. И не только простой люд, но и некоторые знатоки Торы тоже хотели бы задержать его в нашем городе — например, сделать для него большую ешиву, чтобы из всех стран приезжали к нам в Шибуш изучать Тору по его проповедям. Ибо все это происходило в тот самый момент, когда город еще не остыл от споров, кипевших по поводу рабби Хаима, который приметил место городского раввина для себя. (Эта история интересна и сама по себе, но здесь ей не место.) Наутро два знатока Торы пошли по городу продавать книгу этого юноши, и все, кто мог себе позволить, ее купили — кто дал полмонеты, кто целую, а кто и больше. А сам парень в это время сидел, надев тфилин, и писал новые комментарии к своей книге и в то же время проповедовал перед своими слушателями, как будто у него в голове было два мозга, так что он мог делать два дела одновременно.

Тот богатый еврей, который пригласил его пожить в своем доме, — у него была единственная дочь, девушка целомудренная, и нежная, и мягкая, и деликатная, и он надумал выдать ее за этого парня. Он взялся построить для него большую ешиву и содержать в ней за свой счет двести учеников, а чтобы кто-нибудь другой не перебежал ему дорогу, он тут же повел его и свою дочь под хупу ^[134]. Весь город завидовал ему. Но недолгой была эта зависть. На следующий день после хупы прибежала в город какая-то женщина из деревни с криком: «Этот литовец — мой муж!» Ее крики еще висели в воздухе, как объявилась другая женщина и тоже с криком: «Нет, это мой муж!» Рассказывали, будто каждый из семи дней свадебной недели появлялась какая-нибудь очередная женщина с криком: «Я его жена, и он мой муж». Этот парень испугался, что они будут приходить и приходить, собрал свои вещи и дал деру. Тогда отец той девушки бросил все свои дела и начал его разыскивать, чтобы он дал ей развод и не оставлял соломенной вдовой на всю оставшуюся жизнь, ведь ей всего семнадцать-восемнадцать лет. Но не успел он его найти, как она родила сына и умерла от родов, и тогда отец ее тоже умер от горя, а мальчика назвали в его честь Йерухам.

Этот Йерухам остался и без матери, и без крова, потому что все дело его деда пошло прахом. Дошло до того, что не оказалось денег нанять для него кормилицу. И тут госпожа Бах сжалилась над ним, взяла его к себе и выкормила своим молоком, благо что он родился в тот же месяц, что и ее дочь Анеля, по-нашему Ариэла, — она отняла немного от ее доли и дала отнятое ему. А в нем уже в младенчестве обнаружились сила и шустрость, и он сосал за двоих, поэтому и вырос такой высокий и статный. В довоенное время женщины были не такие, как нынешние, у которых ни капли крови в лице, ни капли молока в груди. До войны наши женщины — да что говорить: когда офицеры кайзеровской армии выходили на военные маневры, и заявлялись в наш город, и видели еврейских женщин, они склонялись перед ними со словами: «Достопочтенные принцессы, мы ваши рабы!» А потом началась война, и всех мужчин забрали на бойню, и у этих наших женщин, которые были похожи на царских дочерей, лица почернели от голода и от нужды.

В то военное время госпожа Бах оказалась в Вене — и сама она, и трое ее дочерей, и свекор, ребе Шломо, и второй сын свекра, маленький Йерухам, и усыновленный ею Йерухам, сын того литовца. А где был ее старший сын? Старший у нее умер в дороге, по пути меж двумя городами, она не знает даже, где его могила. Как-то раз она послала деньги в оба те города, поставить ему памятник, если он похоронен в каком-нибудь из них, но денег ей не вернули. А со временем ей стало известно, что оба эти города были разрушены войной и все могилы в них уничтожены русской артиллерией. Чем же она зарабатывала все те годы, что жила в Вене? Ну, во-первых, австрийское государство платило сорок пять крон в месяц всем женщинам, чьи мужья были на войне. А во-вторых, она и ее старшие дочери вязали всякие перчатки, платки и шарфы для солдат или шили те мешки, в которые солдаты на позициях насыпают песок, чтобы положить перед собой для защиты от вражеских пуль.

Ее старшие дочери, те, которых она называла большими, в то время были маленькими, — большими она называла их по сравнению с младшей, Ариэлой. Одна из них приказала долго жить сразу же после их приезда в Шибуш, а другая умерла от гриппа, на самую малость не дождавшись возвращения отца.

Во время работы у госпожи Бах было много времени для размышлений. И ей думалось, что эта война, видно, не так скоро кончится и что хотя наш кайзер ведет войну с умом и немецкий кайзер ему помогает, но и русский царь далеко не слаб, тем более что к нему присоединились другие цари и короли. И хотя газеты каждый день сообщают о победах Австрии и Германии, однако противник тем не менее продолжает убивать наших людей и захватывать наши города один за другим. А тут девочки растут и мальчики тоже: и Йерухам — сын свекра и ее Йерухам — сын литовца. И дороговизна тоже растет, и того, что она и ее дочери зарабатывают, даже вместе с теми деньгами, которые выделяет им правительство, уже не хватает, чтобы прокормить семерых — ее с тремя дочерьми, свекра и мальчишек, Йерухама первого и Йерухама второго. Другие женщины искали приработка иными путями. К примеру, ходили в ближайшие магазины, покупали там продукты, а потом в отдаленных местах города продавали их с прибылью. Или просили помощи у «Джойнта» ^[135], который раз в неделю раздавал подарки из Америки — банки консервированной рыбы и овсянку, желтую и белую. Но она не разбиралась ни в торговле, ни в благотворительности. Один раз, правда, поддалась уговорам соседок и пошла просить помощи. Чиновник записал ее имя и адрес и сказал, что ей пошлют помощь домой. Она поверила и на радостях устроила своей семье в тот день богатый обед, даже кусок утки поджарила, ведь они уже несколько дней не пробовали мяса. И тут как раз пришел человек из благотворительности. Учуял запах мяса, рассердился и сказал, что если женщина жарит себе мясо в то время, когда весь мир голодает, то она не заслуживает жалости. Тогда она стала искать себе в газетах дополнительную работу по своим силам и достоинству, но пока приходила туда, другие ее опережали.