Путник, зашедший переночевать - читать онлайн книгу. Автор: Шмуэль Агнон cтр.№ 29

«Если ты сейчас же не замолчишь, я уйду», — сказал я.

Но он не замолчал и дочитал до конца:

«Я знаю, ты уже разлюбил эти стихи, — сказал он, помолчав. — И твоему утонченному вкусу претят сегодня рифмы типа „Господней-преисподней“. Но я скажу тебе, чем на самом деле дурна твоя поэма — она забирается в сердце и томит душу».

Тут я сказал ему, этому Йерухаму: «А что, когда ты приехал в Страну и не нашел меня, там больше никого не было? Ладно, там не было меня, но ведь были же многие другие! Что, разве Страна Израиля — это я один? Даже из нашего города туда приехал не один человек, и уж они-то, я не сомневаюсь, встретили бы тебя сердечно».

«Это правда, — ответил он. — Несколько наших уже были там».

Я сказал: «Ну вот, смотри сам, — пусть даже меня там не было, но ведь была тысяча других таких, как я».

Он улыбнулся: «Да, тысяча таких, как ты, господин мой, а возможно, тысяча и еще тысяча, и некоторые из них поступили так же, как ты, и тоже покинули Страну, а другие стали чиновниками и торговцами, лавочниками и спекулянтами».

Я спросил: «А что, те, которые приехали с тобой, все пошли в рабочие?»

Он сказал: «Некоторые заболели малярией или другими болезнями и умерли, и теперь их кости рассеяны по всем кладбищам Страны. А те, что не умерли, значат там не больше, чем мертвые, — им приходится склоняться перед каждым ничтожным чиновником и просить как милости хоть какой-нибудь работы ради куска хлеба».

«Ну а остальные где?»

«Рассеялись по всем странам света, — сказал Йерухам. — В любой другой стране их больше, чем в Стране Израиля».

«И что, пребывание в Стране не принесло вам никакой пользы?»

«Что правда, то правда, ответил он, — мы извлекли из этого большую пользу. Мы узнали там цену работе».

Я протянул ему руку и спросил? «А что, по-твоему, это легкое занятие?»

Он возразил: «Нелегкое дело — это когда трудишься по-настоящему».

Я сказал: «Разве только такой труд нелегок? Разве есть что-нибудь легкое вообще? Но давай вернемся к тому, с чего ты начал. Ты осуждаешь меня за то, что я хвалил Страну Израиля. Но разве я первый начал ее хвалить, разве я единственный, кто это делал? Нет ни одного поколения, которое не прославляло бы Страну Израиля. Но что-то я ни разу не слышал, чтобы к ним предъявляли претензии. Однако все предыдущие поколения находили в Стране то, что им нравилось в книгах о ней, поэтому им нравилась Страна и нравились книги, в которых ее прославляли. Ваше же поколение искало для себя в Стране совсем не то, что искали ваши отцы и деды, и не то, что рассказывали вам о ней книги, и не страну, какая она есть, а ту, какой вы хотели бы ее видеть. И поэтому она вас не вынесла. „Земля, о которой Господь, Бог твой, печется… непрестанно“ ^[57] — она не такая, какую требуете себе вы, и не такая, которую требуют себе ваши единомышленники, а такая, какую требует Господь, Бог ваш. Но, знаешь, я, пожалуй, пойду уже, ты ведь наемный работник, и я не хочу отнимать у тебя рабочее время. Все равно на вопрос, который мы затронули, нельзя ответить, стоя на одной ноге. Так давай лучше выясним завтра то, что мы не довыяснили сегодня».

С того дня, как я приехал в Шибуш, мне ни разу не доводилось слышать, чтобы кто-нибудь упомянул имя Йерухама Хофши, если не считать той лавочницы, у которой я купил материал для пальто, да Лолека, который однажды насмехался над ним в присутствии Рахели. Как-то раз я спросил о нем у Даниэля Баха, но его ответ меня не удовлетворил. «Этот Йерухам отвечает за ремонт улиц», — сказал Даниэль и больше ничего не добавил. Интересно, есть ли еще кто-нибудь в городе, о ком говорят так же мало, как о Йерухаме? Он не говорит о людях, и они не говорят о нем. Поэтому меня удивило, когда его имя упомянула Рахель.

С чего ей было упоминать его? Этот вопрос требует объяснения, а объяснения у меня нет. Лучше расскажу, когда она его упомянула и по какому поводу.

Последние два дня я почти не выходил из своей комнаты — и потому, что ленился встать, и по причине головной боли. Когда на третий день я наконец появился в зале, Рахель вскочила мне навстречу и сообщила, что меня спрашивал Йерухам Хофши. Поскольку я человек нелюбопытный, я не стал выяснять, как до нее дошло, что Йерухам Хофши спрашивал обо мне. Но поскольку я к тому же еще и человек вежливый, я спросил, как его дела. И тут из одной загадки родились сразу три другие. Первая, как я уже сказал, состояла в том, каким образом его слова достигли ее слуха. Вторая — зачем ему спрашивать обо мне, если он меня ненавидит? Но обе эти загадки были пустяки по сравнению с третьей: почему, когда я спросил у Рахели, как у него дела, она ответила так, будто знает все его секреты?

Человеку свойственно ошибаться, а уж мне более всех иных. Вот я был уверен, что Йерухаму нет дела до других людей, а теперь выясняется, что это не так. Оказывается, в городе есть человек по имени Рахель, и, оказывается, эта наша Рахель каждый день, когда ее отец становится на дневную молитву, выходит из дома, идет к Йерухаму и ждет его возвращения с работы. Вот почему он так тщательно отмывается в речной воде — чтобы войти в дом чистым.

Я сказал раньше, что люди в городе не упоминали при мне о Йерухаме. Но теперь они почему-то вдруг о нем заговорили. Точнее, заговорили они как раз о том, что дочь хозяина гостиницы бывает у этого Йерухама. Но, говоря о ней, эти люди тем самым заговорили и о нем.

Сам я не видел, что она ходит к нему. Мои глаза не созданы для того, чтобы видеть без посторонней помощи. Это в детстве я видел все, что хотел. А когда я подрос, мое зрение ухудшилось, и я стал видеть только то, что мне показывали. Откуда же я узнал о Рахели? Люди говорили, и порой их голоса достигали моего слуха. Тем не менее трудно было понять, что общего у младшей дочери хозяина гостиницы с простым дорожным рабочим. Во-первых, потому, что… а во-вторых…

Интересно, почему я любое свое утверждение разделяю на «во-первых» и «во-вторых»? Потому ли, что жители Шибуша все свои речи начинают с этого «во-первых… а во-вторых…», или просто потому, что нахожусь в двух разных местах сразу: наяву живу вне Страны Израиля, а во снах возвращаюсь в нее?