Михаил, Меч Господа. Книга 3. Рейд во спасение - читать онлайн книгу. Автор: Гай Юлий Орловский cтр.№ 3

– Надо, – ответил Михаил. – Сейчас очищу еще пару шампуров и начну. Иначе, ты прав, хоть и свинья, пренебрегу тем, что мне дано. А это недопустимо, тут ты тоже прав, хотя у тебя свои интересы.

– Молодец, – сказал Азазель. – Понимаешь, что даже если это нарушение, то и оно с позволения Творца! Он снисходителен и понимает, что когда во благо, то можно и то, чего нельзя. Давай, упражняйся. Пифагор сказал, что стыдно стареть, не узнав пределов, на которые способны твои дух и тело!.. А тем, кто не стареет, вообще в таких случаях лучше убицца о стену… Побыть с тобой? На всякий случай?

– Буду осторожен, – пообещал Михаил. – Иди по бабам, или куда ты там ходишь, ты же безработный.

– Не безработный, – сообщил с достоинством Азазель, – а предприниматель. У меня есть дело! Бизнес. И получаю не зарплату или, тьфу, слово какое поганое, жалованье, а доход. О депозитах в банках вообще молчу, на проценты жить можно, даже хорошо жить!

Михаил отмахнулся.

– Ладно-ладно, иди. Не люблю, когда наблюдают.

– А моей Сири не стесняешься?

– А вот нет.

– Тогда до вечера, – сказал Азазель. – Видишь, какой я порядочный, всегда ночую дома!

– А в промежутках какие непотребства творишь?

Но Азазель уже исчез, тихо и бесшумно, без всяких порталов, которые, как все больше убеждался Михаил, нужны для особых недоступных мест, то ли в миры Бракиеля и Гамалиэля, то ли в ад, откуда в щель пролезла в этот мир Аграт.

Даже крохотный Шокутар появлялся через огненный портал, нечаянно или нарочито оставляя дыру в ковре Азазеля.

Он вздохнул, подошел к окну, в него тоже отчетливее видно черный столб антисфироты, больше похожий на ужасающую стену, хотя на самом деле это тончайшая нить, помогающая удерживать созданным Творцом мир в материальном воплощении.

Вообще-то можно видеть этот черный столб и сквозь все перекрытия здания, но для этого нужно сосредотачиваться, а сейчас лучше концентрироваться на другом.

На всякий случай сел в кресло, расслабил мышцы и закрыл глаза. Ни Макрон, ни Кезим в нем вроде бы не против, чтобы он усилился, все чувства притихли, выжидают, а он начал представлять, как чайная ложечка, которую оставил на краю стола, медленно переползает на несколько сантиметров в сторону.

Жар сперва хлынул в голову, растекся по всему телу, а когда начали зудеть кончики пальцев на ногах, он распахнул глаза.

Ложечки на прежнем месте не оказалось. Не нашлось и на другом конце стола, как и вообще на столе.

Он вскочил, пометался по комнате, на всякий случай выглянул в другую, но и там не видно.

Мелькнула мысль, что она вообще при его неуклюжести может оказаться по ту сторону стены в квартире соседа, где либо останется незамеченной, либо вызовет вопросы.

Попробовал еще раз, положив на то же место вторую ложечку, на этот раз глаза не закрывал. С минуту ничего не происходило, а жар в теле то усиливался, то опадал, наконец ложечка изогнулась, по всей ее длине пошел серебряный пар, и она за две-три секунды испарилась, как льдинка на горячей сковороде.

Михаил с облегчением вздохнул. Потерю двух ложек Азазель переживет. Хуже, если бы обнаружились в чужой квартире или торчащей там из стены.

Зато какое приятное ощущение безнаказанности, сейчас все эти действия, нарушающие установленные для этого вещественного мира законы, названные законами природы, наконец-то не вызывают всплеска!

Азазель возник на кухне в двух шагах так внезапно, что Михаил отшатнулся, спросил сварливо:

– А не опасаешься, что впрыгнешь в то же пространство, где уже я? И что тогда?

Азазель отмахнулся.

– Не бери в голову. Удаленный доступ, забыл?.. Вижу на экране смартфона, что и где в моей квартире. Только в туалете нет видеокамеры, так что там можешь мастерить бомбу или заниматься непристойностями.

– Какими непристойностями? – не понял Михаил.

Азазель подумал, двинул плечами.

– В самом деле, даже и не могу вспомнить, что в современном мире все еще считается непристойным… Ладно, я человек современный, руки не мою, а сразу за стол. Сири, что у нас на ужин?

Михаил буркнул:

– Можно подумать, за день раз пять не пообедал!

– То не считается, – сообщил Азазель. – Домашняя еда – это домашняя!.. Разве что-то с нею сравнится?.. Тем более, когда готовит Сири?

– Я стараюсь, – пискнула Сири.

– Видишь, – сказал Азазель, – жену нужно создавать самому и готовить ее под свои примитивно-пещерные вкусы и всякие там разные потребности и непотребности.

Он сел за стол, окинул Михаила оценивающе-одобрительным взглядом.

– Порозовел, даже морда стала шире. Вживайся, вживайся! Мир вообще-то хорош, несмотря даже на то, что прекрасен. Здесь говорят, и в аду жить можно, если привыкнуть. Не знают, куда тому примитивному аду до здешней преисподней!..

Дверца духовки распахнулась, Михаил счастливо зажмурился, ощутив жаркую волну одуряющих запахов жареного гуся со специями.

– Да уж, – сказал он, – из здешнего ада в шею не выгонишь в рай… Но ты, мерзавец… доволен, все по твоему плану?

– По какому? – спросил Азазель в подчеркнутом изумлении. Брови приподнялись. – Я артистическая натура, какие у меня могут быть планы? По волнам, по морям, сегодня здесь, завтра там, куда ветер дует, туда и лечу… Я человек непредсказуемый, чем и горжусь!

Он вытащил на поддоне коричневую тушку, лоснящуюся от истекающего сока, красивым жестом переложил на широкое блюдо посреди стола.

– Тебе ножку или крылышко?.. Крылышки, как известно, принято отдавать девочкам, улетают из родного гнездышка, ножки мальчикам, чтобы крепче сидели в седлах…

– Я не девочка, – сообщил Михаил, – и не мальчик, возьму тушку.

– А я и крылышки, – сообщил Азазель, – я же летаю, и ножки… А ты чего такой сердитый? Ты должен светиться от счастья!

– С чего вдруг?

– Во-первых, ты удостоен лицезреть меня, во‑вторых, раз уж такой эгоист, тебе сегодня удается больше, чем вчера!

Михаил сказал ядовито:

– А кто к моей демонизации подталкивал?

– Это да, – признал Азазель, – но все без плана, а по вдохновению. И, как видишь, получилось даже лучше, чем ожидал!.. Ты не гикнулся, чтобы было очень вероятно, а жив и даже не очень заметно тронулся. Потому что без плана, а все на некоем мистическом озарении, характерном для поэтов и художников. Ты остался в человеческом теле, но теперь в тебе и мощь элементаля, что мне очень кстати. Тебе тоже вообще-то.

– Вот-вот, – сказал Михаил мрачно, – а сейчас режешь гуся, а сам высчитываешь, когда буду готов.