Иван Ефремов - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Еремина, Николай Смирнов cтр.№ 133

(В начале 1970-х годов Дмитревский и Брандис начали хлопотать о повторном издании книги «Через горы времени», желая дополнить её новыми главами. Эти хлопоты были прерваны смертью Ефремова и последующей за этим попыткой зачеркнуть его имя, но подготовка рукописи продолжалась. Брандис уже после смерти Дмитревского работал над биографией Ефремова, вёл переписку с Таисией Иосифовной. Смерть в 1985 году в возрасте шестидесяти девяти лет помешала ему завершить книгу.)

Работа над рукописью помогла второму автору, Евгению Павловичу Брандису, взглянуть на советскую фантастику свежим взглядом — и привела его к мысли об объединении ленинградских фантастов. Вскоре по его инициативе при Ленинградском отделении Союза писателей была организована секция научно-фантастической литературы, ядром которой стала молодёжь. Брандис составлял представительные антологии научной фантастики, пестовал молодых авторов, готовил к изданиям сборники зарубежной фантастики. При этом он постоянно переписывался с Ефремовым, который стремился быть в курсе всех дел ленинградцев, часто советовался с ним.

Переписка Ефремова с Дмитревским носила иной, более личный характер, но тоже была долгой и насыщенной.

Владимир Иванович страдал вспыльчивостью, обидчивостью: холерический темперамент усугубился унижениями лагерной жизни. Причём самым сильным унижением были не обиды, наносимые тебе, а те, которые ты был вынужден — своей ролью, положением в искажённом, искорёженном лагерном обществе — наносить другим людям. Истязать других — чтобы не замучили тебя.

Владимир Иванович стремился загрузить себя работой, иначе в часы покоя было слишком мучительно вспоминать…

Лагерь эвакуировался. На голой плеши острова выстроились бригады, готовившиеся к отправке на материк. Дмитревский как бригадир обязан провести перекличку. Каждый делает шаг вперёд, привычно называя своё имя. Лишь один человек не желает подчиниться бригадиру — это новенький, сектант, может быть, старовер, который был осуждён за отказ от военной службы и отказ называть своё имя.

Бригадир кричит:

— Имя?!

— Божий человек.

— Назови имя!

— Божий человек.

Дмитревский осыпает его бранью. Всё построено на грубой, сокрушающей волю силе. Если он не заставит этого упрямца слушаться, то другие члены бригады тоже выйдут из повиновения.

Удар.

— Божий человек…

Остервенение — и с каждым ударом — как град в летнюю жару — тает уважение к себе. Какой же должна быть мера насилия над собственной личностью, чтобы сломать в ней человеколюбие?

А в ответ — десятки раз — уже окровавленным ртом — «божий человек»…

Иван Антонович знал — нельзя вызывать Владимира Ивановича на споры: пытаясь доказать свою правоту, он становится по-мальчишески несдержан, готов взорваться из-за пустяка. Однажды, когда он гостил у Ефремовых, поздно вечером завели разговор о балете. Дмитревский поспорил с Таисией Иосифовной о ролях Улановой, вспылил так, что был смешон и жалок, и собирался уже громко хлопнуть дверью. Такт и доброжелательность Таисии Иосифовны спасли дело. Неустойчивость психики друга была вполне понятной и простимой, но заставляла Ефремова размышлять о губительном влиянии инферно на человека. Нужно несколько поколений спокойной, сытой, здоровой жизни, осмысление исторических закономерностей, знание и понимание истории своего рода, чтобы психика пришла к нормальному состоянию, в котором возбуждение уравновешено торможением.

Иван Антонович часто думал, что сам много лет ходил над пропастью — и пропасть эта не исчезла до сих пор. Как бы он повёл себя на допросах? Рассуждал так: если ему будут называть фамилии друзей или знакомых, он обо всех будет говорить только хорошо, лишь бы никому не навредить. Но это в теории…

Баярунас, Свитальский, Лев Гумилёв, Майский, Дмитревский, Штильмарк… Немало его знакомых провели годы в заключении, некоторые там и остались.

Каким бы стал он, оказавшись на их месте? В нашумевшем рассказе А. Солженицына «Один день Ивана Денисовича» обрисованы типы зэков. Кавторанг Буйновский, не сломленный духовно, хотя и страдающий физически, был более других близок Ивану Антоновичу.

Общество ещё слишком далеко не то что от совершенства, но даже от элементарного самопознания. Репрессии могут вернуться, это надо помнить всегда. Но жить, несмотря на это, без опаски, смело и свободно.

Дмитревский — друг верный и преданный, но огонь его не ровен, мерцает. Как велика разница между его близкими друзьями — Быстровым, который уже ушёл из жизни, и Владимиром Ивановичем! И оба они нужны ему — в том числе и для того, чтобы лучше понять себя.

В соавторстве с Быстровым была написана знаменитая работа по лабиринтодонтам. Дмитревский тоже в какой-то степени стал соавтором Ефремова: он написал сценарий по роману «Туманность Андромеды». Вторым сценаристом стал режиссёр фильма Евгений Шерстобитов. Эпопея с фильмом (начиная с первых переговоров) тянулась почти десять лет. У советского кино ещё не было опыта съёмок фантастических фильмов. «Туманность…», вышедшая на экраны в 1967 году, оказалась столь непохожей на яркий, насыщенный жизнью роман Ефремова, что критики дружно заговорили о неудаче фильма. На обсуждении фильма в Ленинграде Дмитревский, ожидавший поддержки, был так расстроен, что сорвался и наговорил чепухи.

Ефремов, зная всю подноготную постановки, отозвался о фильме положительно, понимая, что резкая критика может вообще закрыть дорогу попыткам экранизации фантастики. Однако Дмитревский невольно стал отдаляться от него.

Но это произойдёт позже, к концу 1960-х годов, а пока мы возвращаемся в 1959 год, в морозный февраль, когда Ефремов вернулся из санатория «Узкое» в Москву с категорической рекомендацией врачей — на время поселиться на природе, вдали от города и срочных дел.

В феврале 1959 года Ефремов арендовал в Абрамцеве дачу № 39 с участком в гектар — не у частного лица, а непосредственно у самой Академии наук. Дача из шести комнат, двухэтажная, стояла практически пустой — мебели для такого помещения не было и в помине. Кафельные печи — красота! Однако протопить этакую махину — дров не напасёшься. Проходя по просторным комнатам, Иван Антонович чувствовал себя самозванцем, калифом на час. Доставку дров задерживали, и Ефремов с Тасей решили, что пока поселятся при гараже, в двух маленьких, но тёплых комнатах для прислуги и шофёра. Настанет лето, и тогда можно будет переместиться в просторные комнаты, приглашать друзей (если их не смутит отсутствие мебели), вместе гулять, собирать грибы, а по вечерам вести тихие, неспешные беседы.