Петр Окаянный. Палач на троне - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Буровский cтр.№ 56

Родившись в семье короля, Георг III оказался избавлен от такой устрашающей судьбы, но, конечно же, ни умнее, ни вменяемее он от этого вовсе не стал. Парадокс в том, что шестьдесят лет его правления — это чуть ли не «звездный час» Британской империи, высшая точка взлета или, по крайней мере — крутая экспонента, прямо ведущая как раз к этой высшей, ослепительной «точке»! Экономика Британии находилась на крутом подъеме; именно в эти шестьдесят лет произошел «промышленный переворот» — в производстве начали применяться машины. Один человек теперь мог наткать за один день столько ткани, сколько раньше ткали несколько десятков. Ребенок лет восьми мог работать там, где раньше еле справлялся взрослый мужчина. Жутковатая деталь — на многих фабриках специально использовали станки, приспособленные к росту ребенка, или к большим станкам приставляли ящики — чтобы работники лет 8–10 могли бы дотянутся до рабочей части станка.

По мнению самих британцев, плату за промышленный переворот они заплатили совершенно ужасающую, но есть ведь и другая сторона — Британия обогнала остальные страны Европы, по крайней мере, лет на 30–40. Как раз в годы правления Георга III Англия стала «мастерской мира» — страной, которая могла предложить самые качественные промышленные товары и по самым низким ценам. Вся экономика Европы… да что там! Экономика всего мира оказалась замкнута на британскую.

Имел ли Георг III к этому хоть какое-то отношение? Нет, не имел никакого. Мог ли он ускорить развитие экономики в Англии? Нет, не мог. Может быть, он отдавал какие-то очень умные приказы, издавал законы, создавал условия для того, чтобы его подданные могли плавать по морям с трюмами, битком набитыми дешевыми товарами, и возвращаться с индусскими тканями, слоновой костью из Африки, жемчугом из Полинезии, лесом и льном из России, индонезийскими пряностями, металлом из Южной Америки, китовым жиром со всего Мирового океана? Нет, никаких умных законов он не издавал, никаких решений этого рода не принимал и, вообще, похоже, не слишком разбирался в экономике и в политике.

Может быть, Георг III водил армии и флоты Британской империи? Да спаси Боже Британию, если бы Георг III смог бы хоть что-то и куда-то «водить»! Конечно же, он не был ни военачальником, ни сильным политическим деятелем. Страна процветала в годы его правления именно потому, что Георг III, при самом пылком желании, не мог очень уж сильно помешать ей процветать.

У короля совсем не было прав и возможностей править?! Нет, не будем изображать Георга III бедняжкой-королем, у которого отобрано все, кроме королевского титула; эдаким королем Лиром XVIII столетия. Он не заслуживает жалости, потому что уж что-что, а права у короля были огромные. Не говоря ни о чем другом, ни одному человеку в Британии, кроме него, не сошли бы с рук ни «черные мессы», ни тем более ритуальные убийства людей в честь доброго приятеля-дьявола. И возможности править, оказывать влияние на ход событий у него были, причем совершенно колоссальные возможности.

Другое дело, что король не мог править без контроля и без участия других людей и других сил. Многие представляют себе английский парламент чем-то вроде нынешней российской «говорильни» — Думы. Это глубоко неверно, потому что парламент издавал законы продуманные, осмысленные, и вся Британия привыкла подчиняться этим законам. Ни один закон король не мог издать в обход парламента, и получается — чтобы изменить «правила игры» хотя бы в самой маленькой малости, король должен был убедить в своей правоте, во-первых, Палату лордов, где заседали от 600 до 800 титулованных аристократов, высшая знать страны. Эти люди хорошо помнили и свои собственные интересы, и интересы государства, а очень многие из них были образованны, опытны и умны.

Во-вторых, королю предстояло бы убедить в своей правоте членов Палаты общин, то есть от 800 до 1000 профессиональных политиков, которых уполномочили их избиратели и перед которыми эти политики несли вполне реальную ответственность.

То есть, желая изменить законы или ввести какой-то новый указ, король должен был не просто взять и приказать, или даже письменно приказать, как это делал Петр I, когда писал очередной пустопорожний указ. Он должен был в чем-то УБЕЖДАТЬ своих подданных, искать согласия и точки соприкосновения.

А вот действовать в обход закона король не мог или, по крайней мере, почти не мог. Его возможности приказывать и добиваться подчинения в обход закона при любом политическом раскладе оставались очень невелики. Попросту говоря, даже королю можно было далеко не абсолютно все, чего бы он ни захотел. Даже «черные мессы» Георг III служил тайно, и открыто «антихристово» поведение Петра I для него было совершенно недоступно.

Потому что в Британии помимо парламента действовали мощные государственные институты типа Адмиралтейства или Министерства колоний — располагавшие и нешуточной вооруженной силой, и огромными материальными средствами. Эти ведомства возглавлялись людьми и образованными, и умными, и хитрыми. Эти люди — высшие сановники страны — обладали немалыми состояниями и уже поэтому оказывались слабо зависимыми от власти… в том числе от королевской власти. А диапазону власти, которым располагали адмиралы из Адмиралтейства, позавидовал бы не только любой сподвижник Петра, но и любой сотрудник его отца — любой боярин Борис Иванович Морозов или думный дьяк Артамон Сергеевич Матвеев, хотя и подчиненных у них было больше, и диапазон власти пошире. При необходимости они, высшие чиновники, могли объединиться и друг с другом, и с парламентом, и с любой другой политической силой… в том числе и против короля.

Одним словом, в британской политике сталкивались разные общественные и государственные институты, разные группы людей и разные учреждения. Никто не имел абсолютного права говорить от имени всех или от имени какой-то высшей истины, и король был только лишь одной из сил в этом поле.

Между прочим, вот в этом король Великобритании не так уж сильно отличается от своего русского коллеги, московитского царя, Алексея Михайловича Романова. И Алексей Михайлович был ограничен в своей власти — пусть не писаными законами, но неписаными традициями, он вовсе не мог сделать все, что ни пришло бы ему в голову.

Точно так же в поле русской политики XVII века сталкивались интересы крупных феодалов, разных классов общества и разных государственных структур (приказов, Боярской думы и так далее). Общая тенденция развития была как раз в постепенном ослаблении традиции, в замене ее законами, во все более тонком и сложном ограничении власти царей.

Алексей Михайлович даже приятнее Георга III, как вообще умный и образованный человек приятнее сумасшедшего и дурака, а приличный богобоязненный семьянин привлекательнее сатаниста, одержимого манией разрушения.

Если же вернуться к Георгу III, то существенно важно вот что: реально король для проведения своей политики мог только договариваться с другими силами, убеждать их помочь ему… или интриговать, ставить «своих людей» на ключевые места. Например, в 1762 году (не успел Георг III прийти к власти) правительство вигов, которое фактически контролировал Уильям Питт-старший, сменило правительство королевского фаворита Дж. Бьюта, и в дальнейшем, до начала 1780-х, правительство возглавляли ставленники короля.