Тайна трагедии 22 июня 1941 года - читать онлайн книгу. Автор: Бореслав Скляревский cтр.№ 65

И если говорить об ответственности за эти тяжелые последствия, то вина за это лежит, главным образом, на М. Тухачевском, именно с него все началось в самом начале 1930-х годов, когда именно он заказывал промышленности огромное количество самолетов — истребителей, штурмовиков, бомбардировщиков, транспортной авиации, огромное количество танков, организовывая при этом танковые корпуса, соединения на вооружении, в каждом из которых находилось более тысячи танков.

Тоже самое можно сказать и о силе пехотных стрелковых подразделений, частей и соединений, которые все вместе то ли атакуют противника, то ли обороняются. Именно в данном случае необходимо, чтобы сведения об обстановке поступали командиру соединения, а его приказы — боевым подразделениям. А все это может обеспечивать только связь. Нет связи, нет атаки, нет эффективной обороны, нет победы, наконец! Нет управляемых войск! Как мог заместитель Наркома обороны по вооружению РККА этого не понимать?!

И. В. Сталин, будучи в принципе невоенным человеком, очень хорошо понимал какую роль будет играть радиосвязь в предстоящей войне, и начиная еще с 1931 года, когда только еще создавалось вооружение РККА, он периодически инспектировал НИИ ВВС и больше всего при этом интересовался вопросами совершенствования радиосвязи в ВВС РККА. Об этом очень ярко написано в статье А. А. Туржанского «Во главе советской авиации». /150/.

Руководство ВВС РККА по каким-то непонятным причинам (Рычагов, Локтионов) не уделяли должного внимания вопросам радиосвязи авиации. А ведь прекрасно знали, что Сталин никогда не упустил бы этот вопрос, тем более, что можно было купить радиостанции в США, в той же Германии. И то, что Сталин этого не делал, объясняется только тем, — руководство РККА обманывало его — дескать «с радиосвязью проблем нет».

Если внимательно прочесть мемуары людей, которые пишут о первых месяцах войны, то бросается в глаза, прежде всего, что к 22 июня немцы забросили в наши тылы множество диверсантов, главной задачей которых было перерезать телефонные провода и убивать посыльных. Немцы прекрасно знали, что радиосвязи у РККА нет, а без телефонной связи никакие боевые действия армии, корпусов, дивизий и полков в принципе в западных округах окажутся невозможны. Вместо этого появятся несколько тысяч разрозненно действующих подразделений, которые серьезного сопротивления оказать не смогут, не имея единых планов и приказов.

В качестве примера. Командующий ЗапОВО генерал армии Д. Г. Павлов объединял своим штабом 3-ю, 4-ю, 10-ю, и 13-ю армии. Всего 50 дивизий всех родов войск или в пересчете на подразделения — 1300 батальонов или более 400 батальонов в пересчете на одну общевойсковую армию. Представляете, какая силища! Так вот, уже к середине дня 22 июня командующий 3-й армией доложил, что из имеющихся у него трех радиостанций две уже разбиты, а третья повреждена. Павлов, находясь в Минске запросил три радиостанции в Генштабе из Москвы. Ему пообещали прислать самолетом, но не прислали. За связь с фронтами отвечает лично начальник Генштаба (Г. К. Жуков), который почему-то не смог решить этот вопрос, а возможно, что и не собирался его решать.

Фактически с этого дня все усилия штаба ЗапОВО сводились не к планированию обороны, а к тому, чтобы узнать, где находятся войска и что они делают. Никакой устойчивой связи с ними не было. Западный фронт в считанные часы развалился на разрозненно действующие части. Продолжим тот же пример. Немецкий мотопехотный батальон помимо ультракоротковолновой радиостанции на каждом бронетранспортере с радиусом приема передачи 3 км. имел на таких же бронетранспортерах еще и радиостанции для связи с командованием. Этих бронетранспортеров с рациями, защищенных броней, как наши танки, и неотличимых от других типов машин, в штабе немецкого мотопехотного батальона по расписанию 01. 02. 1941 года полагалось 12 радиостанций. Вот и сравните, в Красной Армии в одной общевойсковой армии, объединяющей около 400 таких подразделений, как немецкий батальон, было всего три радиостанции на незащищенных автобусах, а у немцев по 12 на БТРах в каждом батальоне, не считая ультракоротковолновой рации на каждой единице боевой техники.

У немцев даже командиры артиллерийских взводов имели свой БТР с рацией, а в РККА и в 1945 году командиры танковых бригад возили командиров дивизионов приданных им артиллерийских полков с уже появившимися рациями снаружи, на броне своих командирских танков.

Так какой мог быть толк от 10 тысяч танков в западных округах к началу ВОВ и от того, что танков в РККА к началу войны было в два раза больше, чем у гитлеровской Германии танков без радиостанций. Так вот в чем и заключается, вероятнее всего, одна из причин катастрофического поражения РККА в первые месяцы войны — отсутствие радиосвязи во всех родах войск нашей армии.

Еще меньше было толку без связи от самолетов в войсках западных приграничных округов. Как свидетельствуют наши летчики-командиры, написавшие свои воспоминания о первых днях войны, советские пилоты, когда знали куда лететь и с кем драться, воевали блестяще даже на наших недоведенных самолетах, которые уступали немецким по всем тактико-техническим показателям.

По немецким данным о потерях советская авиация 22 июня 1941 года потеряла в воздухе и на аэродромах 1000 самолетов, а за первые две недели войны — 3500. В западных приграничных округах было всего 33 авиадивизии с более чем 10 тысяч самолетов. Известно, что немцы напали на нашу страну, имея 4260 боевых самолетов, а у советской авиации и через две недели оставалось 6500, т. е. было полное превосходство в количестве. Почему же наши войска все время были без авиационного прикрытия и поддержки? Да потому, что для прикрытия своих сухопутных войск летчики должны четко знать, кто-где-когда в их помощи нуждается. А можно ли все это знать без связи?

В немецких ВВС еще в 1939 году на 4250 самолетов приходилось 16 полков и 59 батальонов связи, т. е. 15 связистов на один самолет Люфтваффе. При этом Геринг заставлял связистов (они все входили в состав Люфтваффе) наступать вместе с танками. Естественно, они ведь должны были связать аэродромы со станциями наведения самолетов в пехотных и танковых частях, иначе как же летчики узнают, где бомбить и кого защищать от бомб советской авиации? Вот тут и «собака зарыта» — поскольку немцев все время с земли наводили, то они всегда начинали бой с выгодой для себя и внезапно для наших войск. Вот как записал в своем дневнике Ф. Гальдер — начальник Генштаба сухопутных войск по поводу ВВС РККА: «Войск связи ВВС в нашем смысле нет… Наземная организация русских ВВС не отделена от боевых частей, поэтому громоздка, работает с трудом и, будучи однажды нарушена, не может быть быстро восстановлена». /51/.

В нашей армии даже в 1942 году командующий ВВС в приказе отмечал, что 75 % вылетов советской авиации осуществляется без использования радиостанций. Кстати, в это время радиостанции были установлены только на командирских самолетах, а у остальных приемники. А командные пункты авиации появились только к концу войны, но все равно, это было далеко от того, что было у немцев.

Позвольте, привести пример. Один из лучших летчиков СССР И. Н. Кожедуб начал воевать в марте 1943 года, а лучший летчик-истребитель Германии Э. Хартман в декабре 1942 года. В расчете на каждые 100 дней войны Хартман совершил 161 боевой вылет, а Кожедуб всего 42 боевых вылета, при этом боев Хартман проводил до 95-ти на каждые 100 дней, а Кожедуб — только 15. Как же все это прикажете понимать? Что, Кожедуб не хотел летать или некого было сбивать? Чушь! Все дело в том, что Хартмана войска по радио непрерывно наводили и он не сделал никогда ни одного «холостого» вылета, а Кожедуб летал на «авось», жег бессмысленно бензин, вырабатывая моторесурс самолета-истребителя.