Все очень просто: у меня — самый лучший в мире папа.
Но когда его взгляд затуманивается, когда наступает ночь и он наливает себе стаканчик, я понимаю, что праздник закончился и теперь не время для задушевных бесед.
У меня лучший на свете отец. И хуже всего то, что он пьет.
3
ЗЕЛЕНЫЙ ЗМИЙ И МЫ
В моем детстве было много солнечных дней, праздников и радости, простых и веселых выходных, семейных сражений в «Монополию», прогулок на природе и игр с братом на улице возле дома.
В моем детстве утро обычно было счастливым, а ночь — полной беспросветной тоски.
Я никогда не забуду эту музыку — одуряющую, невыносимую, которая наполняла дом вечерами, когда мой отец напивался. Магнитофон включался на полную громкость, и плевать, что это кому-то мешает! В такие вечера папа, похоже, забывал о своих детях, о жене, о соседях и вообще об окружающем мире. Для него существовали только «Роллинг Стоунз» или Альфа Блонди, чьи песни звучали очень громко и очень долго, оглушая меня и мешая спать. Я крутилась под одеялом, накрыв голову подушкой и обратив свои мольбы к моему обожаемому четвероногому другу — умершему давным-давно псу. Его фотографию я прикрепила к стене напротив своей кровати. Жибюс, где бы ты ни был, умоляю, помоги!
Если это и есть любовь — спасибо, я лучше обойдусь без нее. Когда родители ссорятся, я обещаю себе, что в будущем ни за что не позволю так с собой обращаться — ни мужчине, ни кому бы то ни было вообще. Я снова и снова говорю себе, что у меня точно будет выбор, будет хорошая работа, которая обеспечит мне независимость, и уважающий меня супруг. Именно такой — или никакого! В такие вечера оба родителя представляются мне жертвами: он — своей бутылки, она — своего мужа.
И я внезапно понимаю, что позиция жертвы вызывает у меня отвращение.
Покорные — те, кто смиряются, признают над собой чью-то власть, слово боятся сказать, слабаки и безвольные… Я таких терпеть не могу. У нас в классе тоже есть один такой, Твикс. Это прозвище мы навесили на невысокого мальчика по имени Доминик, который, на свое несчастье, очень упитанный. Его зовут на футбольное поле, только если не остается выбора, а когда начинается игра «в квача», девочки бросаются врассыпную, чтобы толстый Твикс не успел их поймать или, что еще хуже, чмокнуть в щеку. Я не отстаю от других: насмехаюсь над его полнотой и над тем, что он прячет в своем школьном ранце сладости. И довожу его до слез. Однако меня толкает на это не упрямая детская жестокость или желание показать, что я — на стороне «силы». Я пытаюсь заставить его ответить. Я надеюсь однажды увидеть, как увесистый кулак Доминика пройдется по носам тех, кто над ним насмехается, и он раз и навсегда перестанет быть козлом отпущения. Я дразню его, я провоцирую его на протест. Напрасно. И моя мать во многом похожа на Твикса. Как же мне хочется, чтобы она наконец очнулась! Чтобы поставила отца на место, когда он пытается к ней придираться из-за пустяков! Но она вместо этого делает вид, что не слышит все те гадости, которые он отпускает в ее адрес. И когда я говорю ей об этом, она отвечает:
— Я люблю твоего отца. А теперь иди в свою комнату!
Чем старше я становлюсь, тем сильнее мне хочется жить обычной жизнью. Я мечтаю быть как все, но это не так-то просто. Когда папа всю ночь не дает мне спать, наутро я встаю с постели злая, как гиена. В школе на меня смотрят с удивлением, когда я начинаю рыдать при первой же шутке в свой адрес, и мое поведение кажется странным друзьям и подружкам. Мрачная и молчащая или раздражительная, я все равно для них сумасбродка. И в том, что моей лучшей подружке Лоре не разрешают ночевать у меня, нет моей вины. Когда я ее приглашаю, она всегда отказывается, а потом через пару дней остается на ночь у нашей общей подружки. Правда в том, что весь городок знает, что мой отец — парень с причудами. В иные ночи своей музыкой он не дает спать целому кварталу, и родители Лоры, конечно, не хотят отправлять свою дочь в такой шумный дом. Ведь у них самих в доме так тихо! И это замечательно! Родители Лоры богаты, у них большой сад с голубым бассейном и большая машина, а еще у них есть огромная ванна, в которой мы с подружкой плещемся часами. Я завидую Лоре, ведь у нее такой замечательный новый дом и такие правильные родители… Я уверена, что они точно не ругаются так, как мои. И с ней, в отличие от меня, никогда бы не произошла эта жуткая история с фотографией.
А случилось вот что. Утром я проснулась с туманом в голове, потому что отец бузил чуть не всю ночь, и, конечно, поняла, что опаздываю. Сегодня в школе наш класс должны были фотографировать, но я об этом начисто забыла. На сборы у меня всего пять минут. Быстрее, еще быстрее! И я надеваю первое, что попадается под руку — старенький розовый свитерок и любимые узкие и короткие брючки. Я их просто обожаю: они черно-белые, с рисунком «под зебру», а на протертых коленках мама поставила заплатки в виде забавных физиономий мультяшного пса Ратанплана. Я выбегаю из дома, не посмотрев в зеркало, и появляюсь в школе запыхавшаяся, наспех одетая и растрепанная. Мои одноклассники уже собрались на школьном дворе, нарядные как никогда: девочки в платьях с плиссированными юбками, мальчики — в лакированных туфлях. Фотограф наготове, не хватает только меня. Учительница, как мне показалось, хочет поставить меня к самым высоким, но мое одеяние, должно быть, рассмешило фотографа, и он определяет мне место в первом ряду. Но мне совсем не до смеха.
Сидя в первом ряду в совершенно дурацком прикиде, я чувствую себя белой вороной. Не такой, как остальные. Я ощущаю себя не на высоте положения, в отличие от тех, кто меня окружает.
И это — отвратительное ощущение.
Сердце у меня сжимается и в тот момент, когда на выходе из школы мои подружки чмокают друг друга в щечку и спрашивают: «А ты что будешь делать вечером?»
Ответ всегда один: «Играть на компе, конечно!»
Интернет… У меня компьютера нет. Родители считают, что это дорого, и предпочитают, чтобы я читала, а не тратила время на сидение перед монитором. Закономерное следствие: в моем доме нет веб-камеры, не устраиваются пижамные вечеринки, и бассейна, который поразил бы воображение подружек, тоже не имеется. Но я с успехом компенсирую все это: в школе я из кожи вон лезу, чтобы быть самой классной, самой дружелюбной и веселой. Особенно в столовой. Там я отрываюсь по полной: бойкотирую еду, строю недовольную мину, рассказываю тысячу разных анекдотов, только бы рассмешить всех вокруг.
— Ешь спокойно, Морган, или я тебя накажу! — сердится кто-нибудь из сотрудниц столовой.
Но на меня не действуют уговоры. В итоге я оказываюсь в раздевалке для персонала, где поставили стол и стул специально для меня, ужасной и обаятельной Морган, которая так любит вызывать восхищение у одноклассников, дурача и изводя взрослых. Однажды за обедом я прибегаю к своему излюбленному трюку, чтобы позабавить подружек. Когда официантка требует поскорее освободить тарелку, я тихо отвечаю, что слишком расстроена и не могу доесть свой кусок говяжьего языка со шпинатом, ведь я сегодня узнала (да, мадам!), что живу в семье приемных родителей. Мои веки дрожат, я громко всхлипываю, приукрашивая свой рассказ сентиментальными подробностями, и бедная официантка с блестящими от слез глазами уже и не думает меня бранить. Несколько дней мы с подружками наслаждаемся тем, с какой легкостью взрослые ведутся на это шитое белыми нитками вранье. Но чего не сделаешь, чтобы понравиться сверстникам?