Занавес упал - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Видинеев cтр.№ 57

Она уже собиралась подняться к себе в комнату и улечься в кровать, как раздался телефонный звонок. Отчего-то сразу же возникла мысль, что это звонит Алексей. Подняла трубку в полной уверенности, что сейчас услышит его пьяный голос: «Прости меня, прости…» Но услышала слезливый голос Вени Каховского. Театральный режиссер с трудом подбирал слова:

— Даша… он… Леша погиб. Утонул. До сих пор не могу поверить. Господи, да как же так? Мне сказали, он пьяный ехал на мотоцикле, врезался в ограду моста и упал в реку. Боже мой, боже мой… Это просто какой-то кошмар. Я до сих пор в себя прийти не могу.

Дарья оцепенела. Новость ее потрясла. Злость, которую она до этого испытывала к Алексею, улетучилась, сменившись смесью тоски, недоумения и чувства вины. Минуту назад она была уверена: он не заслуживает прощения. А сейчас проклинала себя за то, что записала его в один ряд с Виктором, Свином и Артуром. Давешняя ненависть к Алексею показалась искусственной, будто бы некая сила взяла да навязала ее и запретила искать ему оправдание.

— Даша, — услышала она голос Вени, — нам нужно всем встретиться. Всей труппой. Мы ведь как одна семья… Боже мой, сколько горя, это просто проклятие какое-то. У меня даже сердце разболелось. Нам нужно собраться в театре сегодня вечером. Что скажешь, дорогая?

— Прости, Веня, — ответила Дарья слабым голосом, — без меня. Я просто не в состоянии сейчас…

— Понимаю, понимаю. Я все понимаю, Даша. На тебя столько всего свалилось. Но знаешь, в такие моменты нельзя быть одной. Это неправильно.

Неожиданно ей захотелось закричать: «Оставьте все меня в покое!» Но агрессивный порыв продлился всего пару мгновений. Стараясь сохранять спокойствие в голосе, Дарья произнесла:

— Прости, Веня. И, пожалуйста, извинись за меня перед ребятами.

И поспешила повесить трубку, отчаянно желая, чтобы никто из театральной труппы больше не позвонил.

Она поднялась в свою комнату, с тоской взглянула на кровать, понимая, что теперь поспать уж точно не получится. Какой сон, если все мысли в голове точно тяжелые гири: давят, давят на сознание. Мысли о Грозе и ее жертвах. Ох, как же хотелось, чтобы Гроза была не эфемерным воплощением зла, а чем-то, состоящим из крови и плоти. Чтобы вцепится в нее ногтями и зубами — и рвать, рвать, рвать… Да будь Гроза страшным чудовищем — не испугалась бы, гнев помог бы. С таким союзником ничего не страшно.

Усевшись за стол, Дарья несколько секунд отрешенно глядела на монитор. Что-то было не так. Что не так?

О Господи!

В голове завыла сирена: «Тревога, тревога!»

Узники что-то пожирали, с остервенением вгрызаясь в темно-красное месиво в своих руках. Лица — в крови, челюсти с бешеной скоростью перемалывали… мясо? Это точно было мясо! То тут, то там на полу валялись темные клочья.

Шерсть! Кошка!

Дарья сделала резкий вдох, с выдохом выкрикнула:

— Твари! Вот твари!

Схватила клавиатуру компьютера, швырнула ее в стену, после чего вытащила из ящика стола травматический пистолет. И тут же ощутила себя сильной, всемогущей. Ярость растекалась по жилам, но здравого смысла все же хватило, чтобы напомнить себе о контроле — давешний урок, когда Виктор раскрыл весь спектр своего коварства, был усвоен на отлично: ярость без контроля — крах!

Непрерывно напоминая себе об этом, Дарья спустилась в подвал. Дверь оказалась открытой — весомый повод выругать себя за беспечность. Вот что значит потеря контроля: забыла закрыть дверь, и ублюдки разделались с кошкой!

Первая пуля попала Свину в область печени, вторая в темную от синяков ногу. Свин заверещал, но добычу из рук не выпустил. Он торопливо вырвал зубами кусок мяса из растерзанной кошачьей тушки и, издавая утробные звуки, принялся жевать. Его челюсти работали с бешеной скоростью, кровь и слюна текли по щетинистому подбородку.

Дарья, превозмогая отвращение, выстрелила. Пуля попала Свину в пах. Он захрипел, поперхнулся, из широко раскрытого рта вывалились полупережеванные куски мяса, тушка выпала из рук. Свин выпучил глаза, заорал во всю глотку и завалился на бок, прижав ладони к паху.

Дарья не мешкала. Ей хватило несколько секунд, чтобы, не снимая пальца со спускового крючка, подбежать к Свину, схватить тушку и отбежать обратно к столу. Безрассудный поступок, но мысль, что ублюдок сожрет хотя бы еще один кусок мяса, была невыносима.

Тушку положила на стол, поглядела на Виктора: настоящий зверь, дикий, лютый. Запавшие глаза показались ей черными ямами, на дне которых искрился лед. Он поедал свою порцию мяса с механической размеренностью, словно не опасаясь, что кто-то может сейчас же лишить его пищи. Виктор будто бы не замечал ничего вокруг и не обращал никакого внимания на вопли брата.

У Дарьи возникло искушение выстрелить ему в голову, но установка не терять контроля была еще достаточно сильна. К тому же после разговора с Константином теперь для этого зверя существовало оружие посильнее травматического пистолета.

— Если сейчас же не прекратишь жрать, я распоряжусь, чтобы Пастуха убили!

Шантаж сработал. Виктор застыл, его челюсти словно бы заклинило.

— Я выяснила, кто он, — продолжила Дарья. Она удивилась, насколько спокойно звучал ее голос, учитывая, что внутри все кипело и ярость буквально рвалась наружу. — Ты ведь не хочешь, чтобы твой приемный отец сдох в муках?

Звериный блеск в глазах погас, Виктор, не колеблясь и без видимого сожаления, бросил тушку кошки к ногам Дарьи, после чего выплюнул недожеванное мясо.

— Молодец, рыжая, — прошептал он устало, — правило этой игры ты усвоила хорошо.

Свин стонал, прижимая ладони к паху. На экране телевизора румяная женщина в нарядном фартуке готовила фарш для пельменей, не жалея приправ.

Виктор размазал ладонью кровь по лицу, зажмурился и улегся на подстилку. Громко рыгнул. Дарья была уверена: ему сейчас хотелось съязвить по поводу кошки, хоть как-то задеть, выместив злость.

— Ее звали Ириска, — сказала она. — Ее так назвала моя дочка.

Дарья сама не понимала, зачем произнесла эти слова — они выскочили из глотки будто бы помимо воли, — но именно после них ярость вырвалась наружу: перед глазами завибрировала красная пелена, взметнулась рука с пистолетом. Выстрел. Выстрел. Выстрел. Виктор извивался, как уж, пули попадали ему в ноги, ягодицы.

— Ее звали Ириска, уроды! — кричала Дарья. Патроны закончились, но палец продолжал давить на спусковой крючок.

Свин громко зарыдал, при этом облизывая окровавленные пальцы. Виктор же выгнулся дугой на подстилке — вопль боли пытался вырваться из груди, но он все же сдерживал его из последних сил.

Дарья резко выдохнула, сунула пистолет за пояс и тряхнула руками, будто сбрасывая с них остатки ярости. Ее бесило, что Виктор еще продолжал держаться, сейчас его мольбы о пощаде или простое выклянчивание пищи были бы как бальзам на душевные раны. А если не мольбы, то пускай бы он изрыгал проклятья, выкрикивал угрозы — это ведь тоже проявление и свидетельство слабости. Дарья представила себе бешеного пса на цепи: морда в пене, челюсти клацают, шерсть дыбом. Реалистичная картинка нарисовалась в голове, такая реалистичная, что явь и воображение слились воедино, и почудилось, что у Виктора вытягивается лицо, превращаясь в звериную морду. Рыдание Свина стало в точности напоминать хрюканье хряка — эти мерзкие звуки как бы вышли на передний план, заглушив звуки из динамика телевизора.