Жуков. Маршал на белом коне - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Михеенков cтр.№ 174

Родственные узы для Жукова были святы. Однажды, заметив, что племянник стал по-лейтенантски проводить неслужебное время, спросил его:

— Ты матери помогаешь?

— Конечно, — ответил Виктор. — У меня все квитанции денежных переводов для неё целы.

— Правильно. Помогай. Потом будешь этим гордиться.

А однажды в канун праздника 1 Мая Жуков спросил Виктора:

— У тебя девушка есть?

— Да, — признался тот.

— Ну, вот и приведи её, покажи мне. Я хоть посмотрю, с кем ты встречаешься.

Человек обстоятельный, Жуков и в семейных, и в родственных делах ничего не пускал на самотёк. Виктор Фокин так описал те смотрины: «На торжественном собрании в театре имени Луначарского маршал с Александрой Диевной сидели во втором ряду партера, по центру, а мы с Брониславой — в шестом ряду, ближе к проходу. Дядя Георгий дважды оборачивался и бросал быстрый взгляд на Броню. Дома за ужином Георгий Константинович обратился ко мне: “Выпьем чего-нибудь?” Я стал отговариваться и ссылаться на спортивный режим. Жуков убеждал меня: “То, что ты не пьёшь — хорошо, но рюмочка коньячку не испортит и даже повысит аппетит” Он стал расхваливать имевшийся у него французский коньяк. По 50 граммов мы с ним выпили. Разрумянившийся дядя помолчал и спросил: “Понравилось ли торжественное собрание?” Пока мы обсуждали эту тему, Александра Диевна пригласила нас закусывать. Стоило ей выйти на кухню, дядя посмотрел на меня своими голубыми глазами и произнёс: “Видел твою знакомую. Молодец, вкус у тебя есть…”».

Жуков советовал племяннику придерживать язык за зубами, и Виктор Фокин следовал этому совету самым добросовестным образом. Бронислава почти до самой свадьбы не знала, чей он племянник.

Жуков любил бывать в компании молодёжи. Должно быть, жалел, что не было у него сыновей, и потому с таким отеческим теплом относился к племяннику. Радовался, когда приезжал зять.

Из воспоминаний Виктора Фокина: «Приезжал их зять майор Юрий Александрович Василевский. Впечатление от него у меня осталось самое хорошее. Он культурный, мягкий, воспитанный и обходительный человек. Жуков с зятем собирались на охоту. Я упросил Георгия Константиновича взять меня на первую мою охоту. Он поинтересовался: “Из ружья когда-нибудь стрелял?” Я стрелял лишь из автомата и карабина. Мне маршал дал своё запасное ружьё, сделанное в Туле. Перед охотой он меня наставлял: “Вперёд не лезь”. На водопой к озеру, вскрывшемуся ото льда, шло около 30 кабанов. Один из них почему-то заметно отставал от стада. Я его не заметил. И вышел из засады в кустах в мелколесье на просеку. Посмотрев в сторону уходивших кабанов, я повернулся назад и в нескольких десятках метрах от себя обнаружил крупного отставшего зверя. С перепугу шарахнул в него и конечно промахнулся. Георгий Константинович не выдержал и, выскочив из своей засады, закричал: “Я же говорил тебе, не лезь раньше нас…” Опытные охотники, они подпускали последнего кабана поближе к себе, чтобы поразить его наверняка. Я оправдывался, уверял старших, что не видел кабана. “А зачем ты шёл охотиться? — отбрил меня Жуков. — Надо было смотреть”».

Жуков всегда интересовался службой зятя и племянника. Виктора Фокина постоянно наставлял: «Учись. Не останавливайся на училище. Больше читай. Не жди должности, пока кто-нибудь помрёт. Лёгких путей в жизни нет. Дорогу надо пробивать своим лбом». И шлёпал ладонью по высокому лбу.

В Свердловске у Жукова была большая коллекция охотничьих ружей. При случае хорошие экземпляры с удовольствием приобретал. За ценой не стоял. Мог, под настроение, подарить ружьё из своей коллекции. Однажды после удачной кабаньей охоты в Покровском районе Свердловской области подарил великолепное ружьё редкого двадцатого калибра местному охотнику Егору Ивановичу Аввакумову. Егор Иванович — фронтовик, искусный плотник. Когда Жуков после охоты увидел баню, срубленную Егором Ивановичем, тут же вытащил из машины ружьё и вручил его старому охотнику и солдату.

В день рождения дочери задумал подарить ей лёгкое дамское ружьё. Подходящее вскоре нашлось — у чемпиона округа и вооружённых сил по стендовой стрельбе старшины срочной службы Николая Бурденко. Двадцать восьмой калибр, лёгкое, изящное. То что надо. Маршал осмотрел его. Понравилось. Спросил:

— Сколько просите?

— Отдаю вам так!

— Спасибо, старшина. Но за добро — добром, как говорили у нас в Стрелковке.

Он открыл сейф-пирамиду, где стояли в ряд ружья его коллекции, и сказал:

— Выбирайте любое.

Ружьё, подаренное маршалом уральскому спортсмену, хранится теперь как дорогая реликвия в музее Центрального военного округа в Екатеринбурге.

Когда подводили итоги соревнований «лаечников» Свердловского городского общества охотников и рыболовов, маршал вручил победителю лично от себя приз — охотничий рог. Многие годы этот рог был переходящим призом, его получал лучший заводчик охотничьих собак Свердловска. Теперь и эта реликвия стала музейным экспонатом.

Уже многие годы в Екатеринбурге проводятся «ежегодные соревнования по стендовому многоборью, посвящённые памяти выдающегося полководца XX века Маршала Советского Союза Г. К. Жукова».

Элла Георгиевна рассказывала, что отец хотел, чтобы они, дети, ознакомились со всеми здешними достопримечательностями. Особенно запомнилась ей экскурсия в печально знаменитый Ипатьевский дом: «…дом, куда нас провели по особому разрешению. Тема расстрела царской семьи в те годы была под строжайшим запретом, и я впервые узнала об этой трагедии. В доме при входе была устроена небольшая экспозиция с копиями каких-то документов, на стенах висели красные лозунги и портреты вождей, а внизу — страшный подвал, куда мне не захотелось спускаться. Пояснения давал довольно высокий худощавый мужчина, который, как мне показалось, был немного не в себе. Во всяком случае, он слишком быстро говорил и глаза его неестественно блестели. Атмосфера в доме была гнетущей, и единственное, что мне хотелось, так это поскорее оттуда уйти и обо всём забыть. С отцом на эту тему я заговаривать не стала».

Дочерей Жуков тоже иногда брал с собой на охоту. «Однажды отец взял нас с Эрой охотиться на боровую дичь, заранее проинструктировав, как надо себя вести, — рассказывала Элла Георгиевна. — Это довольно сложный вид охоты. Впереди бегут специально натренированные собаки, за ними — охотники. В какой-то момент собаки, почуяв дичь, делают стойку и замирают. В этот же момент должны замереть и охотники, неважно, в какой позе. Нельзя ни пошевелиться, ни даже громко вздохнуть, иначе спугнёшь дичь — и всё насмарку. Так мы с Эрой и бежали, наверное, несколько километров, задыхаясь и выбиваясь из сил, потные, красные. И только дивились на отца, который наращивал темп, явно ничуть не уставший и полностью поглощённый происходящим. Он как бы помолодел на глазах. Я поняла, что такое охотничий азарт, хотя сама его никогда не испытала. Для меня любой вид охоты был и остаётся делом довольно-таки жестоким.

На Урале отец жил полнокровной жизнью и, думаю, был счастлив. Он много и напряжённо работал, что всегда приносило ему удовлетворение. Отдыхал он на охоте или на даче на озере Балтым, где рыбачил или сам водил катер. Он бывал почти на всех спектаклях городских театров, питая особое пристрастие к театру музкомедии, посещал концерты в окружном Доме офицеров. Пестовал он и свою любимую команду по русскому хоккею, выбившуюся в число лучших, присутствовал на спортивных соревнованиях. И, что я считаю главным, он приобрёл в Свердловске истинных друзей, с которыми любил встретиться в свободное время, посидеть за праздничным столом. Здесь почти ничто не напоминало о той тягостной атмосфере, которая окружала его в Москве».