Екатерина Великая - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Игоревна Елисеева cтр.№ 111

Несмотря на явные знаки благоволения, напряжение между Екатериной II и Дашковой проявлялось все заметнее. Именно здесь, в Москве, оно впервые поставило их на грань разрыва. Двор оставался в старой столице после коронации около года; в самый разгар слухов о возможности брака между императрицей и Григорием Орловым и вспыхнуло дело Хитрово, связанное с именем Дашковой ^[737]. В комплот оказалась вовлечена по крайней мере половина прежних сторонников императрицы, оскорбленных, по выражению Дашковой, тем, что «революция послужила лишь опасному для родины делу возвышения Григория Орлова». Вспоминали заговорщики и об обещании, данном Екатериной, быть только правительницей, а не самодержавной государыней. Следствие, однако, не было доведено до конца. Не решаясь открыто задевать крупных вельмож, императрица предпочла замять дело. Никто из знатных лиц не пострадал, да и сами офицеры подверглись весьма мягкому наказанию. Н. Рославлев отбыл служить на Украину, его брат А. Рославлев — в крепость Святого Димитрия Ростовского, а М. Ласунский — в город Ливны. Хитрово был сослан в свое имение, а не в Сибирь, как позднее уверяла Дидро Дашкова.

Под конец Хитрово повинился перед императрицей в личном разговоре и рассказал, кого он посещал и пытался привлечь к мятежу. Оказалось, что сторонники великого князя Павла Петровича обсуждали вопрос об отстранении Екатерины и выбирали кандидатуру будущего регента: Н. И. Панин или И. И. Шувалов. Кроме дела Хитрово, были раскрыты и другие, менее значительные заговоры в гвардии ^[738]. Это весьма насторожило государыню. Императрица с большим «разбором», как тогда говорили, стала относиться к вчерашним соратникам из гвардейской среды.

Против высших сановников обвинений выдвинуто не было. Екатерина явно побоялась тронуть по-настоящему крупных, влиятельных лиц. Зато опале подверглась княгиня Дашкова.

Вот как об этом рассказывала в мемуарах сама Екатерина Романовна: «Болезнь… избавила меня от частых посещений Хитрово, приезжавшего советоваться со мной на счет тех мер, которые следовало предпринять, чтоб помешать считавшемуся уже делом решенным браку императрицы с Григорием Орловым… Хитрово был арестован… Он не только ничего не отрицал, но даже с гордостью объявил, что первый вонзит шпагу в сердце Орлова и сам готов скорее умереть, чем примириться с унизительным сознанием, что вся революция послужила только к опасному для отечества возвышению Григория Орлова… Его спросили, не сообщал ли он мне своих планов и какого я была мнения о них. Он ответил: „Я был три раза у княгини, чтоб спросить ее советов, даже ее приказаний на этот счет, но меня ни разу к ней не допустили… Если б я имел честь ее увидеть, я бы сообщил ей свои мысли на этот счет и убежден, что услышал бы из ее уст только слова, продиктованные патриотизмом и величием души“» ^[739].

Серьезность положения показывал тот факт, что оба брата Паниных — Никита Иванович и Петр Иванович — немедленно приехали в дом своего племянника Михаила Дашкова и заперлись с ним в отдельной комнате, чтобы обсудить создавшуюся ситуацию. Сама княгиня до совещания допущена не была. 12 мая она родила сына Павла и лежала в постели, оправляясь после родов. Екатерина Романовна испытывала танталовы муки, не имея возможности услышать, о чем говорят Панины с ее мужем за стеной, в соседних покоях. Утром того же дня приехал статс-секретарь Екатерины II Г. Н. Теплов с письмом императрицы, но не к Дашковой, а к ее супругу. Михаила Ивановича просили частным образом повлиять на жену. «Я искренне желаю не быть в необходимости предать забвению услуги княгини Дашковой за ее неосторожное поведение. Напомните ей это, когда она снова позволит себе нескромную свободу языка, доходящую до угроз», — писала императрица. У нее были основания не верить в то, что Хитрово не обсуждал с Екатериной Романовной своих намерений.

Во время путешествия Екатерины Романовны за границу Дени Дидро записал замечание княгини о том, что после дела Хитрово только болезнь избавила ее от ареста. В «Записках» об этом нет ни слова. Однако есть живая картина страданий Дашковой в часы ожидания действий императрицы, совершенно непонятная, если принять версию мемуаров о непричастности Екатерины Романовны к делу. Испытанный молодой женщиной, еще не оправившейся после родов, страх привел к нервному срыву. «Я почувствовала сильные внутренние боли и судороги в руке и ноге» ^[740], — писала она. После припадка, сопровождавшегося частичным параличом конечностей, княгиня выздоравливала очень долго. Участие в деле Хитрово для Дашковой, как и для остальных высокопоставленных вельмож, осталось без последствий, если не считать потерю доверия императрицы.

Вскоре двор отбыл в Петербург, а Дашкова вынуждена была остаться в Москве под благовидным предлогом «поправления здоровья». Это была первая кратковременная опала княгини. Муж Дашковой не подвергся гонениям, так как не был ни в чем замешан, императрица нарочито благоволила к нему, что на фоне немилости к самой Екатерине Романовне не могло не ранить княгиню. В июле Михаил Иванович уехал в Петербург, а затем в Дерпт, где квартировал его полк. «А я переехала в наше имение, лежавшее в семи верстах от Москвы… Чистый воздух, холодные ванны и правильная жизнь благотворно повлияли на мое здоровье. В декабре я, хотя еще и не совсем окрепши, уехала в Петербург», — сообщала княгиня.

Вновь в Москву Дашкова вернулась только через два года и опять опальной. На этот раз ее имя оказалось замешано в деле подпоручика В. Я. Мировича, предпринявшего неудачную попытку освободить из Шлиссельбургской крепости свергнутого Елизаветой Петровной императора Ивана Антоновича. Несчастный узник, более 20 лет проведший в заточении, был убит охраной, а Мирович приговорен к смерти и казнен.

Пока тянулось расследование связей Мировича в вельможной среде, к Дашковой пришло страшное известие. Ее муж, посланный с русскими войсками в Польшу способствовать вступлению на престол короля Станислава Августа Понятовского, скончался. Нервы Екатерины Романовны, и без того натянутые как струна, не выдержали. «Левая рука и нога… совершенно отказались служить и висели, как колодки… Я пятнадцать дней находилась между жизнью и смертью» ^[741], — писала она. Горе оглушило княгиню. Ее семейная жизнь не была гладкой, измученный домашним деспотизмом супруг, случалось, изменял Екатерине Романовне, она ревновала его к императрице. Много лет спустя на одном из московских балов дочь Дашковой Анастасия Щербинина говорила А. С. Пушкину, что ее отец был влюблен в Екатерину II. До определенного момента мягкий и добрый Михаил Иванович служил своей вечно интригующей супруге стеной более надежной, чем ее крупные политические покровители — Панины. На многие выходки Дашковой императрица закрывала глаза из дружеского расположения к князю. Больше этой защиты не было.