Казаки на Кавказском фронте. 1914-1917 - читать онлайн книгу. Автор: Федор Елисеев cтр.№ 81

Наконец офицерские палатки пробудились. В некоторых из них зажглись свечи. Первым взволнованно выскочил их полковой адъютант сотник Лопатин, с которым мы все очень дружили.

— Што вы, господа!.. Да тише!.. Полк же спит! — урезонивал он нас, видя наше «повышенное настроение».

— Што-о!.. Полк спит?.. Когда подъесаулы кутят — никто не должен спать! — несется веселое ему в ответ.

— Какие подъесаулы? — спрашивает он.

— А те, что сегодня произведены высочайшим приказом!.. Вот и прискакали, чтобы поздравить и вас! — несется ему в ответ.

Оказывается, в их полк еще не дошло производство, так как они запоздали с представлениями.

— Ну… так тогда о чем же с ними разговаривать! — бросаем мы нашему общему и любимому другу Лопатину. И уже сами, без приглашения, соскочили с седел, желая продолжать веселиться и здесь.

Уже выскочили к нам в недоумении другие друзья-таманцы, сотники Вася Демяник, Шура Зекрач, Миша Васильев. Я врываюсь в палатку к есаулу Константину Николаевичу Закрепе, и хотя он летами годен мне в отцы, мы дружны и на «ты». Прошу его «учтиво» подняться с постели и повеселиться с нами, зная, какой он любитель подобного времяпровождения…

Лопатин вновь старается успокоить нас, и главное, чтобы мы вели себя тише. Но куда там «тише», когда мы скакали сюда затем, чтобы сделать здесь именно «громче», так как это кутят не какие-то там молокососы-хорунжие или даже сотники, вот как, например, он, Лопатин, а настоящие подъесаулы, у которых на погонах четыре звездочки и которые произведены высочайшим приказом.

Наши друзья-таманцы видят, что никакие резоны с их стороны нас успокоить не могут. Они ведь отлично понимают причину нашего настроения. Они уже дружески улыбаются нам. Они поняли, что если мы скакали 10 верст к ним с трубачами, то скакали не для того, чтобы побыть у них 5, 10, 20 минут и вернуться обратно. Мы же знали, что у таманцев кутежи бывали всегда шумливее, чем у нас, кавказцев.

Уже 50-летний седоусый запорожец есаул Закрепа и Лопатин согласились с мотивами нашего настроения, но они не знают — чем же нас угостить? Угостить в этакую глухую пору ночи?

— Мы прискакали со своим угощением!.. Какие могут быть разговоры об этом?.. Мы — подъесаулы!.. Что за счеты?.. А потом — к чему эта тишина?!.. И кто это может спать в эти счастливые часы нашей жизни? — взываем мы к ним и цукаем младшего в чине — «сотника» Лопатина, так как мы подъесаулы!..

— Да с кем ты говоришь, сотник!.. Стань «смирно» перед подъесаулами! — кто-то кричит ему, обнимает и целует нашего дорогого друга, по своей натуре очень милого человека. А пока что несется новая команда трубачам-кавказцам:

— Полковой марш славному 1-му Таманскому генерала Бескровного полку!

И наши трубачи немедленно же открыли дивную мелодию их полкового марша, при исполнении которого надо взять под козырек. За маршем несется восторженное «ура» всех, которое как бы фиксирует, что теперь уж отказаться от приема гостей никак нельзя. Но просят вести себя «чуть потише, чтобы не разбудить командира полка».

По воинскому уставу, а главное — по воинской этике, прибывая в другую часть, надо представиться ее начальнику, доложить о причинах прибытия и спросить разрешения о действиях.

За два месяца операций полковник Кравченко хорошо узнал меня, так как полковые адъютанты все дни находились в непосредственном общении с нашими «тремя командирами». И как инициатор всему этому, иду к нему, докладываю все и прошу посетить нас. И милый старик, переворачиваясь с бока на бок в своей узкой походной кроватке, извиняется, что он по старости лёт не может принять участия в веселье, но разрешает это делать нам. И веселье началось — долгое и шумное…

И потом офицеры-таманцы говорили нам, что их командир полка, ворочаясь в кровати, произносил не раз:

— Оцэ бисовы кавказци… приихалы сюды ноччю и нэ дають спаты…

Быль молодцу не в укор. И пишется это не для того, чтобы показать новому поколению, как веселились их отцы. И так веселились, как они уже не могут веселиться никогда, так как структура старой воинской дисциплины в Русской армии тогда это позволяла. И не была осуждаема. А попробуй в любой армии без ведома командира полка полковому адъютанту взять хор трубачей, да еще ночью, поседлать лошадей и скакать за 10 верст из расположения полка! Да еще на фронте и… для молодецкого кутежа. И это не считалось проступком, нарушающим дисциплину, нарушающим воинский порядок или ущемляющим душу казака по прихоти офицеров.

Да и казаки-песельники, как и трубачи, бывали только рады такому случаю. Во-первых, этим они «встряхивались» от своей серой, скудной повседневной жизни, а во-вторых, от братски настроенных к ним офицеров всегда шло щедрое тут же угощение и попадал не один дарственный рубль каждому в карман, что и давало каждому казаку только приятное удовольствие, честь и гордость перед другими казаками. Такова голая истина.

Отдыхом под Эрзерумом мы были очень довольны. Стоял дивный сухой солнечный август. Эрзерумская долина — широкая котловина в поперечнике верст 15–20, окаймленная со всех сторон высокими горными хребтами. Она — вся в траве. Масса фуража. Кони наши сыты, что бывало редко. Вдруг получено распоряжение: «Всей 5-й Кавказской казачьей дивизии выступить через Эрзерум, Хасан-калу, Сарыкамыш на отдых в район крепости Каре».

С отдыха из-под Карса в самом конце декабря 1915 года один раз нас уже сорвали, поэтому как-то не верилось в прочность этого распоряжения.

Полки выступили. И в последний раз они переночевали в историческом «нашем» Эрзеруме… и в последний раз оглянулись мы на так памятную нам Эрзерумскую долину со склона гор и двинулись вверх, к историческим валам, к Эрзерумским фортам, замыкающим, защищающим Эрзерум с востока, со стороны России.

Шоссе достаточно укатанное. По нему беспрерывное движение: идут обозы, транспорты, снабжающие Русскую армию в Турции. Крутыми зигзагами дорога поднимается все вверх и вверх, к главным турецким фортам на Деве-бойнские позиции.

Так вот они, те знаменитые позиции, которые брал в 1877 году, 23 октября наш родной и славный 1-й Кавказский полк! За который был награжден Георгиевским штандартом и который держит в «бушлате», в седле, бравый молодецкий штандартный урядник Иван Маслов, казак станицы Дмитриевской.

Стоит о чем призадуматься!.. Есть о чем вспомнить!.. Стоит за что преклониться перед прахом наших предков!.. Стоит за что высоко поднять голову и выпрямить стан!

В нашем полку не была написана «история полка». Не было даже и краткой памятки.

Полковник Мистулов, как всегда, идет в голове полка шагов на двадцать, изредка поворачивая голову в стороны, рассматривая турецкие твердыни. Я же верчусь в седле, чтобы не пропустить, чтобы рассмотреть все извилины, по которым шли в атаку на турок наши деды, чтобы запечатлеть «их следы».

И вот именно здесь зародилась у меня мысль — написать о действиях нашего полка в войне против турок, начавшейся 19 октября 1914 года.