Эдгар Аллан По. Поэт кошмара и ужаса - читать онлайн книгу. Автор: Глеб Елисеев cтр.№ 28

Конечно, Лонгфелло недолго оставался единственной жертвой полемической резкости Эдгара По. Досталось и другим американским литераторам — например, Дэниэлу Брайену или Шебе Смиту… И с таким же успехом, с каким По разносил литературные произведения, он раздраконивал и театральные постановки, поскольку одновременно выступал и в роли главного театрального критика "Бродвей джорнэл".

Г.-У. Лонгфелло

Впрочем, усердная журналистская деятельность поэта постепенно стала отнимать у него последние силы. Впоследствии он жаловался, что работал в журнале как настоящий раб на плантации.

Александр Крейн, работавший в "Бродвей джорнэл" в эти годы посыльным, вспоминал, что По "вел себя тихо и был одинаково добр и любезен со всеми, а в компании быстро оживлялся и даже становился игривым". Каждый день, в девять часов утра, он являлся в редакцию, где и работал "упорно и методично до трех-четырех пополудни".

И все же напряженная умственная и организационная деятельность не могла не вызвать очередного проявления скрытого безумия, в эти годы выражавшегося у По в одной и той же форме — в виде длительных запоев. Его знакомец Томас Данн Инглиш позднее вспоминал, что поэт вел себя одинаково, "когда расстраивался, — напивался до чертиков и пил потом всю неделю".

Томас Холи Чиверс, поэт из Джорджии, рассказывал, как в июне 1845 года он встретил По на улице, где поэт "раскачивался из стороны в сторону и был пьян в стельку". Чиверсу удалось сопроводить По домой и сдать на руки перепуганной миссис Клемм, запричитавшей при виде зятя: "Ох! Эдди! Эдди! Эдди! Иди сюда, мой милый. Давай-ка я уложу тебя в постель". После этого она якобы сказала Чиверсу: "Мне кажется, бедный мальчик сходит с ума". Другой коллега Чиверса в это время записал в своем дневнике: "По с его сдержанностью, безукоризненной чистотой души и чувствительностью — этот джентльмен до мозга костей равняет себя с подонками, опускаясь на самое дно по причине пьянства и деградации моральной, интеллектуальной и физической".

Это безумие, вся его сила и мощь, осознавались Эдгаром По и даже частично отразились в его прозе. В рассказе "Бес противоречия", вышедшем в июле 1845 года в "Грэхемс мэгэзин", он напрямую написал: "Стремление к благосостоянию должно быть возбуждено одновременно с любою разновидностью "воинственности", но в том, что я называю противоречивостью, не только не возникает стремление к благосостоянию, но нами движет, и весьма сильно, чувство прямо противоположное… Всякий, кто доверчиво и внимательно вопрошает свою душу, не будет отрицать, что особенность, о которой идет речь, безусловно, коренная черта. Она непостижима столь же, сколь и очевидна. Неясный порыв вырастает в желание, желание — в стремление, стремление — в неудержимую жажду, и жажда эта (к глубокому огорчению и сожалению говорящего), несмотря на все могущие возникнуть последствия, удовлетворяется… Можно рассматривать подобные поступки как нам вздумается, и все равно будет ясно, что исходят они единственно от духа Противоречия. Мы совершаем их, ибо чувствуем, что не должны их совершать. Никакого объяснимого принципа за ними не кроется; и, право, мы могли бы счесть это стремление поступать наперекор прямым подсказом нечистого, ежели бы порою оно не служило добру… Так вы с легкостью увидите, что я — одна из многих неисчислимых жертв Беса Противоречия".

Насколько По мог быть внимателен и великодушен к другим авторам в трезвом виде и насколько он становился мелочен, жесток и непереносим — в пьяном, доказывает история, случившаяся с публикацией стихов молодого поэта Ричарда Генри Стоддарда. Сначала Эдгар По с охотой принял его стихотворение "Греческая флейта" к изданию в "Бродвей джорнэл", но потом разразился жестким заявлением в печати, по сути обвинив Стоддарда в плагиате. (Вновь проявился постоянный пунктик По, на котором он словно бы зациклился в своей литературной критике.) Когда же Стоддард лично пришел в редакцию, чтобы объясниться, то он встретил там Эдгара По, "вспыльчивого и неприветливого", с ходу принявшегося кричать на молодого автора и даже угрожать ему избиением. При этом поэт был настолько пьян, что периодически отключался и засыпал в своем кресле.

Эдгар По почти не выходил из постоянной депрессии и даже начал подумывать о том, чтобы оставить должность редактора в "Бродвей джорнэл". Впрочем, его партнеров это уже особенно не огорчало. Совладелец журнала Ч.Ф. Бриггс напрямую заявлял: "Я выкину его имя из журнала. В последнее время он вернулся к старым привычкам, и боюсь, непоправимо вредит себе".

Единственным заметным утешением в этой обстановке алкогольных срывов и скандалов стал выход в свет 25 июня 1845 года однотомника Эдгара Аллана По под самым неоригинальным названием на свете — "Рассказы". В него вошли "Золотой жук", "Черный кот", "Месмерическое откровение", "Страницы из жизни знаменитости", "Падение дома Ашеров", "Низвержение в Мальстрем", "Беседа между Моносом и Уной", "Разговор между Эйросом и Хармионой", "Убийство на улице Морг", "Тайна Мари Роже", "Украденное письмо" и "Человек толпы".

Книга вызвала похвалы в печати, в том числе и в "Американ ревью", где ее охарактеризовали как "одну из самых оригинальных, самых своеобразных книг, когда-либо напечатанных в Соединенных Штатах". "Рассказы" неплохо расходились, и за четыре месяца было продано целых пятнадцать тысяч экземпляров. Впрочем, сам автор на этих продажах заработал только сто долларов.

Также лето 1845 года стало временем одного из первых платонических романов Эдгара По, вызывавших куда больше сплетен, нежели позволяла реальность, стоящая за ними. Писатель, обладавший ярко выраженным актерским темпераментом, пытался подражать архетипу поэта, в качестве которого в первой половине девятнадцатого века вся образованная публика воспринимала исключительно лорда Байрона. Легкие победы над женщинами, частые и скандальные романы — именно этого общество ждало от прославившегося автора "Ворона", и По, возможно подсознательно, этим побуждениям пытался соответствовать. Впрочем, стоит еще раз подчеркнуть — сплетни преувеличивали реальность в сотни, если не в тысячи раз, и на самом деле По гак и оставался верным супругом своей несчастной Вирджинии.

Например, исключительно платонической была любовная связь, установившаяся в середине сороковых годов XIX века между Эдгаром По и массачусетской поэтессой Фрэнсис Сарджент Осгуд. Миссис Осгуд, супруга художника Сэмюэля Осгуда, была признанной красавицей, которую современники описывали так: "Обладая нравом пылким, чувствительным и порывистым, она самым существом своим воплощает правдивость и честь. Эта жрица прекрасного, с душой столь безыскусной, что все в ней, кажется, дышит искусством, снискала необычайное восхищение, уважение и любовь. Что до внешности, то это женщина среднего роста, стройная, пожалуй, даже хрупкая, исполненная грации и в движении, и в покое; обычно бледная, с блестящими черными волосами и большими, лучистыми, необыкновенно выразительными серыми глазами".

Сам По также особенно отметил в ее облике "черные блестящие волосы, лучистые серые глаза — большие и удивительно выразительные".