Клан Кеннеди - читать онлайн книгу. Автор: Лариса Дубова, Георгий Чернявский cтр.№ 131

Первое заседание нового неофициального органа состоялось в Белом доме под руководством президента. В следующие дни встречи происходили в других местах, главным образом в Госдепартаменте. Сам Джон Кеннеди лишь изредка присутствовал на заседаниях группы, фактически ее возглавлявший Роберт исправно доносил старшему брату ход дискуссий. По мнению Роберта, Джон «принял мудрое решение. Люди меняются в присутствии президента, и даже те, у кого сильный характер, часто рекомендуют то, что, по их мнению, хотел бы услышать президент» .

Высшие военные чины, как правило, упрекали президента, министра юстиции и других авторитетных государственных деятелей в том, что они не приняли решительных мер в апреле 1961 года для оказания эффективной помощи «контрас» во время высадки в районе залива Кочинос. Они напоминали, что именно на осень 1962 года были назначены военно-морские учения, в которых должны быть задействованы крупные вооруженные силы. Обращалось внимание и на психолого-пропагандистский момент в этих маневрах, вплоть до того, что путем высадки на острове Векос недалеко от побережья Пуэрто-Рико, где существовала вроде бы вымышленная «республика Векос», ставилась задача свергнуть власть диктатора по имени Ортсак, которое означало прочитанную наоборот фамилию Кастро . Кубинская проблема, по словам Т. Соренсена, превратилась за полтора года в «политическую ахиллесову пяту» . Такая ситуация, естественно, осложняла положение Кеннеди в принятии взвешенных решений.

В дискуссиях Джон занимал промежуточную позицию, но всё же она была близка к взглядам тех, кто склонялся к достижению компромисса. В этом он получил поддержку министра обороны. Р. Макнамара полагал, что для США не было особой разницы между тем, разместит ли СССР на своей территории дополнительное число межконтинентальных ракет или же на территории Кубы ракет средней дальности. Более того, Макнамара уже до этого времени пришел к выводу, что отставания США от СССР не существует, что именно СССР вынужден догонять США . Макнамара решительно выступал против вторжения на Кубу, полагая, что оно может привести к непоправимым последствиям, к термоядерной войне. Более того, постфактум он распространял эту свою позицию на всё американское руководство, хотя для этого не было достаточных оснований. На конференции в Гарвардском университете, посвященной 25-летию Кубинского кризиса, он говорил: «У нас не было планов вторгаться на Кубу, и я решительно выступил бы против этой идеи, если бы она возникла» .

Вероятно, именно тогда в уме этого выдающегося государственного деятеля начал зреть комплекс идей, который он позже сам назвал «законом Макнамары». Формулировался он так: «Невозможно предсказать с высокой степенью уверенности, каков будет результат использования военных сил, так как существует возможность случайности, ошибочного расчета, неверной интерпретации и невнимательности» . Естественно, этими мыслями министр обороны делился с президентом и его советниками. Сходную позицию занимал министр юстиции. Роберт Кеннеди, правда, рассматривал разраставшийся кризис главным образом с точки зрения того, как он повлияет на политическую судьбу его брата, в частности на очередных президентских выборах. Но и он неоднократно подчеркивал огромную опасность возникновения ядерной войны. Вспыльчивый и резкий, Роберт к этому времени стал значительно более трезвым и расчетливым в делах, связанных с международным положением США. Это не укрылось от советской разведки. В справке Первого главного управления КГБ о нем (1962 год) говорилось, что «внешне его отношение к СССР стало более сдержанным», тем более что президент использовал своего брата для налаживания неофициальных контактов с Советским Союзом .

Вскоре после завершения второго Кубинского кризиса Джон Кеннеди говорил: «Вторжение было бы ошибкой — неверным использованием нашей силы. Но военные будто сошли с ума. Они стремились осуществить вторжение. Какое счастье, что у нас там был Макнамара» . В разговорах с глазу на глаз президент и его брат были еще более откровенными. По поводу заявления руководителя стратегического авиационного командования генерала К. Лимея о том, что единственным верным решением является бомбардировка, и как можно скорее, президент возмущался (он, как видно, подзабыл свою эмоциональную реплику в день начала кризиса): «У генералов, разумеется, есть сильный довод. Если мы будем их слушать и действовать так, как они хотят, в живых не останется никто и некому будет затем упрекать их в роковой ошибке» .

В роли главного сторонника силовых акций из числа политиков выступил бывший государственный секретарь Д. Ачесон. На совещании у президента он говорил: «Хрущев создает основную угрозу Соединенным Штатам. Он стремится испытать волю Америки. Чем скорее произойдет развязка, тем лучше». Ачесон настаивал, чтобы советские установки для запуска ракет были ликвидированы при помощи авиационного удара.

Совещание 18 октября, однако, завершилось лишь принятием решения о введении морской блокады Кубы. Из 17 присутствовавших за это высказались 11 человек, против 6. Такое большинство сложилось после того, как президент попросил проинформировать его, гарантирует ли массированная бомбардировка уничтожение всего находящегося на Кубе ядерного оружия. Командование военно-воздушных сил ответило, что гарантий дать не может .

По мнению большинства американских авторов, детально исследовавших эту проблему, решающий вклад в принятие компромиссного решения внес Роберт Кеннеди, в данном случае оказавший воздействие на позицию старшего брата. Роберт говорил о трех возможностях, перед которыми стояла страна. «Первая — вообще ничего не предпринимать. Но это — вариант бессмысленный, который вообще не следует обсуждать. Второй вариант — нанести мощный авиационный удар. Наконец, третья возможность — блокада Кубы. Я полагаю, что президенту будет крайне сложно принять решение о бомбардировках. Его будет сдерживать не только память о вероломных бомбардировках Пёрл-Харбора, но и влияние, которое окажут наши действия на международные отношения и положение США в мире… Мы должны немедленно предпринять действия, должны недвусмысленно продемонстрировать Кремлю нашу решимость добиться, чтобы Советы вывезли ракеты с территории Кубы». В то же время Роберт Кеннеди высказался за возможность поиска разумного компромисса: «Мы должны дать Кремлю некоторое поле для маневра, чтобы советское правительство сохранило свое лицо» . ^[59] Упоминание о Пёрл-Харборе не было случайным. Мысль о нем приходила в голову Роберта Кеннеди вновь и вновь. Во время решающего заседания он передал брату-президенту записку: «Я теперь знаю, что чувствовал Тодзио, когда он планировал Пёрл-Харбор», которую тот не огласил, спрятал в карман, но которая, видимо, оказала влияние на его решение . Итоги обсуждения подвел президент. Он заявил: «Я против вторжения на Кубу. Но мы должны считаться с возможностью того, что к декабрю на Кубе появятся 50 стратегических ракет. Поэтому я отдаю приказ о начале блокады Кубы. Если этой меры окажется недостаточно, мы будем готовиться к нанесению воздушного удара и к вторжению».