26 главных разведчиков России - читать онлайн книгу. Автор: Леонид Млечин cтр.№ 124

В 1990 году во время подготовки операции против Ирака, который оккупировал соседний Кувейт, советские и американские разведчики обменивались информацией. Тогда впервые начались разговоры о возможности сократить оперативную деятельность друг против друга. Накануне объединения Германии офицеры КГБ на встрече с американцами в Восточном Берлине попросили американцев больше не сманивать советских разведчиков на Запад. Считается, что именно с этого момента ЦРУ сократило прием перебежчиков из Советского Союза.

В октябре 1992 года Борис Ельцин принял тогдашнего директора ЦРУ Роберта Гейтса. Рядом с Ельциным сидели глава Службы внешней разведки Евгений Примаков и министр безопасности Виктор Баранников. Ельцин говорил тогда, что между Российскими и американскими спецслужбами возможны обмен информацией, взаимодействие в борьбе с преступностью и наркобизнесом, распространением ядерного и другого оружия массового уничтожения. Обсуждался даже вопрос о сокращении на взаимной основе работников разведывательных служб за рубежом.

Специалисты утверждают, что после 1991 года аппарат Российской разведки на территории Соединенных Штатов сократился почти на треть. Когда холодная война заканчивалась, по подсчетам американцев, работало сто сорок офицеров КГБ и ГРУ — в посольстве и торговом представительстве в Вашингтоне, генеральном консульстве в Сан-Франциско, постоянном представительстве при ООН в Нью-Йорке и в самом аппарате ООН. В 1991 году на американской территории осталось сто двадцать советских разведчиков, а еще через пару лет — меньше ста.

Федеральное бюро расследований, которое занимается контрразведывательной работой, даже перевело часть своих работников, занимавшихся Российскими разведчиками, на другие направления. А потом все развернулось в обратную сторону. Российская политика изменилась. Соединенные Штаты перестали восприниматься как партнер. И война разведок вспыхнула с новой силой. С середины девяностых, утверждают американцы, число Российских разведчиков на территории Соединенных Штатов опять стало расти. Определить, кто работает на разведку, не так сложно. Это охотно делают перебежчики, которых просят опознать тех, с кем они учились и работали.

Есть должности в Российских загранпредставительствах, которые неизменно занимают офицеры разведки. Да и ведут они себя иначе, чем обычные дипломаты. Они сразу получают хорошие машины и весь день проводят в разъездах — в отличие от дипломатов, которые вынуждены сидеть в своих кабинетах. Кроме того, разведчики и дипломаты держатся порознь. Сотрудники резидентуры даже свободное время проводят в своем кругу, что облегчает жизнь американской контрразведке.

Анатолий Добрынин, который был послом в Соединенных Штатах в 1962–1986 годах, воспроизводит в своей книге «Сугубо доверительно» один разговор с Андроповым. Председатель КГБ поинтересовался, почему американцам сравнительно легко удается определить, кто из посольских работников — сотрудник разведки.

Добрынин объяснил. Сотрудники Первого главного управления КГБ снимают в Вашингтоне более дорогие квартиры, чем обычные дипломаты. Запросто устраивают у себя дома приемы и коктейли, на что у дипломатов нет денег. Все сотрудники резидентуры даже в невысоком звании имеют в своем распоряжении собственные машины. А дипломаты, в том числе высокого ранга, пользуются машинами по очереди. Когда дипломаты приглашают кого-то на деловой ланч, они весьма ограничены в расходах — представительские расходы мизерны. Иногда приходится платить из собственного кармана. Сотрудники КГБ запросто угощают тех, кто им интересен, в хороших ресторанах. Дипломаты сидят на своих рабочих местах, сотрудники резидентуры — почти всегда в городе. Дипломаты постоянно связываются с сотрудниками государственного департамента США строго по своему узкому кругу вопросов. Разведчиков интересует все. И, последнее, — на совещаниях в посольстве они молчат.

Андропов внимательно выслушал посла, которого в политбюро ценили, и обещал подумать. Вскоре, пишет Добрынин, жизнь старших дипломатов стала лучше: они обзавелись машинами, им увеличили представительские расходы и позволили снимать квартиры получше. Поскольку министр иностранных дел Громыко все это знал, но ничего не предпринимал, ссылаясь на отсутствие валюты, то выходит, что дипломатам помог Андропов, озабоченный конспирацией своих разведчиков…

Администрация Билла Клинтона пыталась убедить Россию не расширять масштабы своей разведывательной деятельности. Вице-президент Альберт Гор даже завел разговор на эту тему с премьер-министром Сергеем Степашиным летом 1999 года.

Гор говорил тогда:

— Некоторые ведомства хотят сохранить старые подходы ради сохранения старых бюджетов и прежнего штатного расписания. И другая сторона вынуждена идти на такие же траты.

Сергей Степашин тогда дал понять, что спецслужбам не позволят испортить отношения между двумя странами. Но он очень быстро потерял свою должность. С 2000 года началось обострение войны разведок. И в Москве, и в Вашингтоне с раздражением заговорили об обилии иностранных шпионов. И, как в худшие времена холодной войны, начались скандальные аресты и высылки дипломатов.

«Утверждения о резкой активизации работы СВР, — говорил осенью 2007 года Лебедев в интервью «Московским новостям», — не что иное, как еще один рудимент холодной войны. Западные разведки действуют не менее, а подчас более активно (я бы даже сказал, более агрессивно), чем СВР».

Так что вербовка американцев опять в цене. Разумеется, не каждый обладатель американского паспорта представляет ценность для Российской разведки. В советские времена во всех резидентурах была линия ГП — работа против главного противника, то есть против американцев. В начале девяностых понятие «главный противник» исчезло. В ходу другой термин — работа с гражданами приоритетных стран. Изменились и критерии работы.

Раньше с удовольствием вербовали любого американца — хоть повара в посольстве, хоть горничную военного атташе, если они сами ничего рассказать не могут, то хотя бы аппаратуру подслушивания заложат. Теперь на предложение завербовать такого человека Москва обыкновенно отвечала резидентуре отказом. На всех совещаниях и на встречах с резидентами в ведущих странах звучит одно и то же:

— Нужны агенты, имеющие доступ к государственной тайне, то есть серьезные люди.

В прежние времена вербовочное предложение любому иностранцу делалось с санкции председателя КГБ. Теперь с разрешения директора Службы внешней разведки. Когда речь идет о вербовке важного агента, добро получали у генерального секретаря. Теперь вербовка происходит, видимо, с санкции аппарата президента.

Почему разведка сама такой вопрос решить неправомочна?

Во-первых, часто речь идет о выплате агенту таких сумм, которыми начальник разведки сам распорядиться не может. На сей счет есть строгие правила: сколько денег может своим решением выделить заместитель директора разведки, сколько — сам директор. За более крупными суммами приходится обращаться к президенту, чтобы он их выделил — иногда это сотни тысяч долларов — из секретных фондов.

Во-вторых, вербовка — это вопрос еще и политический. Всегда есть опасность, что тот, кому делается предложение, возмутится, отправится к своему послу, России будет заявлена нота протеста. Не во всякий момент удобно затевать такой скандал — нельзя это делать, например, накануне встречи двух президентов.