26 главных разведчиков России - читать онлайн книгу. Автор: Леонид Млечин cтр.№ 109

Пять лет Козырев и Примаков работали в одной и той же сфере. Только один был на виду, а другой в тени. Взгляды Козырева были хорошо известны. Примаков сознательно воздерживался от всякой публичности. Но Ельцин, который принимал начальника разведки каждую неделю и читал его доклады, хорошо знал, что именно Примаков думает и что предлагает.

Примерно с 1993 года мнения Козырева и Примакова стали сильно расходиться. Разведку, конечно, не стоит называть теневым Министерством иностранных дел. Но в конечном счете разведка занята тем же самым: добывает сведения о ситуации в мире, оценивает происходящее и дает свои рекомендации, что и как следует делать.

Первоначально различия в оценках носили тактический характер. Разведка делала одни акценты, МИД — другие. Потом расхождения усилились, и, наконец, Козырев и Примаков по ряду ключевых проблем заняли прямо противоположные позиции.

Теперь Ельцин взял в министры политика, который давно вел полемику с Козыревым, скрытую от широкой публики, то есть предлагал иную внешнеполитическую линию.

Все поздравляли тогда Примакова, но многие недоумевали: зачем он принял министерскую должность за несколько месяцев до президентских выборов? Возможно, сейчас об этом забыли, но в феврале 1996 года шансы Ельцина на переизбрание были невысоки. Виднейшие политологи, опираясь на результаты опросов общественного мнения, почти единодушно сулили победу коммунистическому кандидату Геннадию Андреевичу Зюганову. К нему уже присматривались как к следующему президенту.

Скептики и прагматики удивлялись: зачем Примаков вышел из леса в такой неудачный момент? В роли начальника разведки он мог бы сохраниться и при Зюганове, а уж с поста министра иностранных дел новая власть его наверняка уберет…

Об этом на пресс-конференции спросили самого Примакова:

— Не секрет, что может возникнуть такая ситуация, что вам придется сложить полномочия министра уже в июне этого года…

— Спасибо за этот прогноз, — чуть улыбнулся Примаков.

Журналисты засмеялись.

Интуиция не подвела Ельцина. Утверждение Примакова министром было первым за последние годы назначением, которое вызвало всеобщее одобрение. За исключением небольшого круга либеральных политиков, которые считали, что уход Андрея Козырева с поста министра повлечет за собой резкое ухудшение отношений с Западом, все остальные были довольны — и Совет Федерации, и Государственная Дума, и даже средства массовой информации.

Подкупали солидность и основательность Примакова. Уже через месяц-другой стало ясно, что назначение Евгения Максимовича было точным ходом. Как выразился один из его предшественников на посту министра Александр Бессмертных, это лучший выбор из числа непрофессионалов.

И то, что на Западе его назначение приняли неприязненно, тоже было хорошо для Ельцина. Накануне выборов мнение американцев его не интересовало. Ему нужны были голоса избирателей, всех избирателей, в том числе и тех, кто ненавидит Запад.

В ходе президентской кампании 1996 года Ельцина обвиняли в чем угодно, кроме внешнеполитических провалов. Примаков умело и изощренно прикрыл президентские тылы, лишив оппозицию возможности критиковать внешнюю политику. Даже коммунисты, злейшие враги Ельцина, не могли сказать ничего плохого о Примакове.

Внутри страны Примаков получил полную поддержку. Он побывал в Комитете по международным делам Государственной Думы, произнес короткую речь, затем ответил на вопросы. Он произвел недурное впечатление, и депутаты обошлись без обычных выпадов против Министерства иностранных дел. С тех пор он часто встречался с депутатами, и критики практически не было. Его ценили и те, кто поддерживает президента, и оппозиция. Многие депутаты говорили мне, что Примаков знает, как вести дела в Думе, умеет сказать депутатам что-то приятное, но при этом проводит свою линию и с нее не сворачивает.

Этот феномен Станислав Кондрашов, политический обозреватель «Известий» и давний друг Примакова, объяснял так:

— Почему он добился поддержки обществом своей внешней политики? Он ни с кем внутри страны не вступил в конфронтацию. Он исключил из своего лексикона внутриполитические ярлыки, он не делит общество на демократов и коммунистов. Не дразнит быка и не раскалывает общество. Общество, хотя и не едино, но импульса согласия ищет и готово принять. И принять с благодарностью…

Примаков говорил мне, что на посту министра он внутренней политикой принципиально не занимался:

— У меня есть собственные взгляды, как у всякого человека, но у министра иностранных дел и у министерства в целом симпатии и антипатии должны быть отключены. Я никогда не позволю себе называть кого-то зелеными, розовыми, краснокоричневыми, голубыми — я имею в виду цвета политического спектра.

— Разве же Министерство иностранных дел может остаться в стороне от политики?

— МИД, конечно же, занимается политикой, но только внешней политикой, — повторил Примаков, — поэтому Министерство иностранных дел — это самое внутренне деполитизированное министерство…

На приход Примакова в аппарате министерства возлагали большие надежды.

— Я приступил к работе в министерстве без раскачки, — говорил мне Евгений Максимович, понимая эти ожидания.

Примаков в бытность министром был одним из немногих политиков, имевших регулярный доступ к президенту, что не только позволяло ему решать свои проблемы, но и создавало определенный статус в отношениях с другими министрами, которые всегда ревниво следят за МИДом. Спорить с Евгением Максимовичем они не решались. И президент с большой готовностью откликался на просьбы Примакова.

Через два месяца после назначения Примакова Ельцин подписал очередной указ о координирующей роли Министерства иностранных дел. Правительству и администрации президента запрещалось принимать к рассмотрению вопросы, относящиеся к внешней политике, если они не согласованы с министерством. С официальными заявлениями по вопросам внешней политики разрешено было выступать только троим — президенту, премьер-министру и самому Примакову. Он добился этого, потому что время от времени разные политики — вице-премьеры, секретарь Совета безопасности — произносили такие речи, что пресс-службе Министерства иностранных дел приходилось срочно давать разъяснения.

Такие указы подписываются часто, потому что сильные мира сего неизменно пытаются влиять на внешнюю политику. Но некоторое время президентский указ действует.

Примаков завоевывал сердца подчиненных тем же способом, каким ему уже удалось расположить к себе сотрудников Службы внешней разведки: улучшая условия их жизни и работы. В первый же год работы Примакова в министерство пошла молодежь.

В мае 1998 года в Министерство иностранных дел приехал сам президент Ельцин — это высокая честь для аппарата. Он прочитал доклад, в основном написанный для него в самом министерстве, и особо отметил роль Примакова.

— Наша дипломатия обретает новое дыхание, становится активнее, проявляет все больше принципиальности и умения добиваться поставленных целей, — говорил президент. — И такая ваша позиция полностью соответствует той роли, что исторически отведена России в мировой политике… Внешняя политика России сейчас имеет большой авторитет в мире, и с ней считаются. Со своей стороны, могу гарантировать: сделаем все, чтобы помочь вам закрепить и усилить высокопрофессиональный коллектив МИД.