Ложь без спасения - читать онлайн книгу. Автор: Шарлотта Линк cтр.№ 69

Ей стало холодно, но не только из-за прохладного ветра. Она глубоко замерзала изнутри. Так, словно была еще живой, но в ее теле уже наступило трупное окоченение.

В конце концов она, возможно, уже не будет чувствовать ни боли, ни разочарования. Но страсти и надежды у нее тоже больше не будет. Она просто уже ничего не будет чувствовать.

Возможно, это тоже один из вариантов внутреннего спокойствия.

6

Моник Лафонд прошла намного дальше, чем поначалу намеревалась, – она вообще не считала себя способной так долго ходить. Вначале женщина прошлась от своей квартиры на запад почти до Ле-Лек, после чего свернула и вернулась в Ла-Мадраг, но поняла, что ей все еще не хочется возвращаться домой. Тогда она решила пойти по тропинке среди скал, ведущей в Тулон, – из кухонного окна Моник было видно, как она начинается. За многие годы Лафонд видела множество приходящих и уходящих по этой тропинке туристов, но она никогда не испытывала желания самой отправиться по этому пути. Там должны были находиться великолепные площадки, с которых открывается красивый вид, но дорога то круто поднималась вверх, то так же круто спускалась, а трудности такого рода Моник никогда не нравились.

Прогулка по тропе и вправду оказалась тяжелой, и хотя это утро должно было стать началом нового отрезка жизни Моник, одни только благие намерения не могли улучшить ее жалкую физическую форму. Она пыхтела при подъеме, как паровоз, и должна была постоянно останавливаться, наклонившись вперед и прижав руку к правому побаливающему боку.

Но чувствовала Моник себя хорошо. Она наслаждалась великолепным видом, а еще больше – вызовом, который предъявила своему телу. Свежий, прохладный воздух был очень приятен, а голова ее – ясна и свободна.

«Спорт, – подумала она, – без дураков займусь спортом. Стану стройной, буду в форме и натренированной. Я, конечно, не могу насильно приобрести спутника жизни и завести семью, но могу сделать хоть что-то, чтобы не заплесневеть перед телевизором».

Ей почему-то казалось, что ее физическая форма со временем поможет ей решить и другие ее проблемы. Лафонд не могла логически объяснить это чувство, но внутренняя интуиция подсказывала ей, что дело обстоит именно так.

Когда она наконец вернулась домой, было уже половина первого. Ее ноги болели, когда она поднималась по ступенькам. Зато у нее появилось желание вкусно пообедать, что она, собственно, вполне заслужила. Добравшись до верха, она вытащила ключи из кармана брюк и открыла дверь.

Моник понятия не имела, откуда вдруг появился этот мужчина. Он внезапно оказался позади нее и протолкнул ее в квартиру, после чего вошел следом и закрыл дверь. Много позже она размышляла, что он, видимо, поджидал ее за стенкой, отделявшей ее подъезд от соседнего. Все происходило так быстро, что она вообще не поняла, что же, собственно, произошло, и ей даже не пришло в голову закричать или издать какой-то другой звук. Оказавшись в прихожей, женщина обернулась и посмотрела на незнакомца. Он был высокого роста, строен и симпатичен, но удостоил ее неприятной улыбкой, и ей показалось, что его взгляд был каким-то странно неподвижным.

– Моник Лафонд? – спросил мужчина, хотя ей показалось, что он и без того знал, кто она, так что и отрицать это не было смысла.

– Да, – ответила женщина.

Незнакомец еще больше улыбнулся, и от этого его улыбка стала еще более отталкивающей.

– Вы хотели поговорить со мной? – спросил он, и тут Моник озарило внезапное просветление, что было для нее, обычно долго соображающей, редкостью, и она поняла, что совершила ужасную ошибку.

Его сильно угнетало, что она находится внизу, в подвале его дома. Это была нерешенная проблема, и ему даже отдаленно не приходило в голову, как ее решить. А он не мог себе позволить оставить все как есть, особенно сейчас. Он был так близок к цели! До осуществления всех его страстных желаний было рукой подать, он это чувствовал. История с Моник Лафонд не должна была произойти.

Когда он обнаружил ее сообщение на автоответчике, то застыл от страха и начал усердно размышлять, кто была эта женщина и как она могла выйти на номер его мобильника. Имя ее показалось ему знакомым: где-то он его уже слышал, но прошло довольно долгое время, пока он смог вспомнить, что связано с этим именем. Уборщица! Чертова уборщица Камиллы. Он никогда лично ее не встречал, но Камилла один или два раза упоминала это имя. Однако как эта женщина вышла на номер его телефона? Он посчитал невероятным, чтобы Камилла дала ей номер, у нее совершенно не было доверительных отношений со своей уборщицей, и к тому же она очень старалась, чтобы ее отношения с ним оставались в тайне.

Конечно же, в принципе, и Камилла могла рассказать о нем бог знает кому, и он наверняка ни от кого не стал бы скрывать, что у них были любовные отношения, – тем более от полиции. Но у него так и не появился ни один следователь, из чего он заключил, что Камилла хранила его имя в такой же тайне, как она вообще хранила все в своей жизни. Ее ограждение от своего окружения носило почти аутический характер, и он вполне мог предположить, что она ни словом не обмолвилась о нем. А зачем ему нужно было по собственной инициативе идти в полицию и будить спящих собак?

Когда он обнаружил сообщение Моник, ему стало ясно, что он действовал неверно. Ему следовало изначально рассчитывать на то, что кто-нибудь, знавший о нем, все же объявится. Теперь, задним числом, то, что он по собственной воле не пошел в полицию, выглядело бы странным. Более того: это навлекало на него огромное подозрение. Ему едва ли удастся найти веское объяснение своему молчанию.

И вот объявляется эта женщина, которая, что совершенно очевидно, знала о его связи с Камиллой, да еще и использовала номер его мобильника, что чрезвычайно напрягло его. Этот номер знало очень ограниченное число людей, он никогда и никому – почти – его не давал. У Камиллы этот номер был. Может быть, уборщица его где-то нашла? Он долго ломал голову над вопросом: когда же он мог проявить неосторожность и легкомыслие? Однажды он оставил этот номер на автоответчике Камиллы в Париже, но там эта Моник вряд ли могла на него наткнуться. И тем не менее этот случай вдруг встревожил его, так как в итоге ту запись мог прослушать кто-то другой. Почему он, собственно, был так уверен, что Камилла всегда стирает все записи, едва прослушав их? Пару раз он видел, как она делала это здесь, в своем дачном доме: прослушивала сообщение и стирала его, причем порой еще до того, как звонивший заканчивал говорить. Это тоже было следствием ее болезненной незаинтересованности в реальной жизни.

– Зачем тебе тогда вообще эта штука? – спросил он ее однажды. – Если ты почти не слушаешь, что люди говорят тебе?

Камилла посмотрела на него отсутствующим взглядом.

– Жак установил эти автоответчики, – сказала она.

Насколько он понимал, это было равносильно тому, что эти приборы были отнесены к священным. Все, что сделал ее умерший муж, оставалось неприкосновенным до скончания времен. Даже если эти вещи действовали ей на нервы.