Чтец - читать онлайн книгу. Автор: Трейси Чи cтр.№ 12

Говорили также, что корабль может обогнать любое судно на севере, юге и западе, и сравниться с ним может только «Черная красавица» с восточного побережья. Но все знали, что капитан «Реки Веры» не разменивался на такие мелочи, как гонки.

«Река Веры» знала мальстремы, встречалась с морскими чудищами и участвовала, выходя победительницей, в стольких морских сражениях, сколько не знали корабли вдвое ее старше.

Когда корабль стоял в порту, а матросы команды коротали вечера в пропахшем элем и сластями тавернах, они время от времени заговорщицки склонялись над столами и шептали слова наподобие: «“Река Веры” укажет тебе верный путь» или «С ней ты не попадешь в беду».

Даже в таверне, где под затянутым паутиной потолком царил шум и гвалт, они произносили эти слова приглушенным, полным благоговения тоном.

Другие люди утверждали, что замечательным был не сам корабль, а его капитан. Кэннек Рид был сыном каменщика с кулаками, подобными скале, и принадлежал воде так же всецело, как его отец – редкое создание – принадлежал земле. Говорили, что капитан Рид набрал лучшую команду в Келанне. Люди охотно работали на него, готовы были отдать за него жизнь, потому что он о них заботился, делал их частью легенды и относился к ним как к братьям. В опасность он всегда бросался первым.

Иногда, когда «Река Веры» стояла в порту, он забирался на макушку грот-мачты и, устроившись на марсе, наблюдал закат солнца и, глядя, как вода начинает отливать золотом и темнеть, слушал голос моря. Полагали, что море разговаривало с капитаном. Он знал все естественные бухты, все самые быстрые течения, умел бороться с самыми разрушительными шквалами. Как считали некоторые, глядя на рисунок волн, капитан был способен сказать, откуда они пришли и куда направляются.

Все в Келанне знали Рида и его корабль. Именно так и было. Люди жили среди великанов и чудовищ, и передавали истории о них из уст в уста, подобно поцелуям или болезням – пока эти истории не заполняли улицы, не устремлялись ручейками к великим рекам, а потом, подхваченные их течением – в океан.

Хотя Сефия никогда не покидала пределов Оксини, она смогла в последующие два года, почти никогда не встречаясь с другими людьми, путешествовать по лесной части королевства. За те четыре года, что они странствовали с Нин, тетя научила ее искусству выживания в одиночку, и Сефия была вполне довольна своим положением.

В Оксини, благодаря тому, что бóльшую часть королевства занимали джунгли, затеряться в глуши было легко. Сефия поддерживала свое существование тем, что могла собрать, поймать в капкан или подстрелить из лука. Но даже тогда, когда она расставляла силки, плела ловчие сети на омаров или пробиралась с луком по лесной чаще, она училась читать.

Поначалу дело шло медленно – страница за раз. Но постепенно разпознавать буквы и опознавать наиболее знакомые слова стало легче. И все-таки ей требовалось порой несколько минут, чтобы понять значение некоторых слов; она продиралась сквозь сложности фонетики, пробуя кончиком языка каждый звук, прежде чем поставить его на нужное место.

В некоторых местах книги было столько сложных или непонятных слов, что она оставляла попытки разобраться в их смысле и, перелистав книгу, принималась за более легкие пассажи.

Она научилась читать, сидя в кронах деревьев, в пещерах, высверленных ветром, в виду величественных водопадов, срывающихся с отвесных скал, и каждый раз, когда она разворачивала книгу, она проводила рукой по эмблеме, украшавшей обложку, скользя пальцами по ее линиям.

Для нее это стало ритуалом. Две изогнутые линии – это родители. Одна изогнутая – Нин. Сама Сефия – прямая горизонтальная линия. Круг – это то, что она должна сделать: понять предназначение книги, найти тех, кто убил отца и забрал Нин, уничтожить их.

Эмблема помогала Сефии перед тем, как углубиться в чтение, вспомнить отца и мать. Иногда она представляла их сидящими подле нее у рассветного костра, а иногда – на ветвях деревьев, рядом; они водили ее пальцем по странице, помогали ей произносить звуки. Но в действительности их судьбы были окружены мраком, а все относящиеся к ним вопросы пока не получили ответа.

Но однажды, когда ей шел пятнадцатый год, в один летний день все изменилось.

Цветы на лесных прогалинах радовали глаз разнообразием, а деревья только-только покрылись плодами. Сефия лежала в гамаке, привязанном меж деревьев на высоте в восемьдесят футов, а над нею и над лесной подстилкой внизу шумели и поскрипывали кроны деревьев. Мягкие кучевые облака неслись по небу, повинуясь дуновению легкого соленого бриза.

Уложив книгу на колени, она только что устроилась читать и теперь разворачивала фолиант быстрыми уверенными движениями. Перед ней вновь открылся символ, подобный некоему черному оку.

Кончиком пальца Сефия провела по его линиям.

Две изогнутые – родители.

Одна изогнутая – это Нин.

Прямая горизонтальная – она сама.

Круг – то, что ей надлежит сделать.

Пальцы Сефии пробежались по краям обложки, и она открыла книгу на том месте, где лежал похожий на лезвие лист, служивший ей закладкой. Страницы шелестели под ее пальцами. Улыбаясь, она погладила ладонью поле и принялась читать.

Хруст веток отвлек ее. Легко, как птичка, Сефия нырнула внутрь гамака и сквозь густые ветки посмотрела вниз. Звуки приближались: шаги людей, стоны, бряцание рукоятей сабель и стук ружейных прикладов.

Несколько мгновений Сефия внимательно прислушивалась. Судя по шуму, через лес прокладывали путь от пятнадцати до двадцати человек.

Минуту спустя Сефия их увидела: это были сгорбленные, грязные, потные мужчины с покатыми плечами. На них были тяжелые башмаки, и звук их шагов далеко разносился по округе. Восемь из идущих несли на длинных шестах деревянный упаковочный ящик. Это было странное, экзотическое зрелище. С одной стороны, это напоминало королевский паланкин, который несли по лесу; но, с другой, это был обыкновенный большой ящик, закрытый на замок, неоднократно битый и чиненный, с выпиленными по краям отверстиями для дыхания и безо всяких золотых украшений.

А потом Сефия увидела, что на каждой из стенок и на крышке ящика выжжен символ – тот, который она узнала бы из тысячи других изображений.

Сефия сразу же подумала о книгах, о таком количестве книг, которое она и представить не могла – уложенные друг на дружку, они лежали в ящике, а под обложками – миллионы и миллионы новых слов и новых их сочетаний. Она уже чувствовала, как погружается в них, и слова обволакивают ее душу, как вода обволакивает солнечный свет.

Она посмотрела на книгу, лежащую у нее на коленях. Два года попыток понять символ, и вот он – появился: не среди слов, а в реальном мире, такой же осязаемый, как и ящик, на котором он изображен.